Я видел, как огромные великолепные здания появлялись итаяли,
словно сновидения.Всяповерхностьземлиизменяласьнамоихглазах.
Маленькие стрелки на циферблатах, показывавшие скорость Машины,вертелись
все быстрей и быстрей. Скоро я заметил, что полоса, в которую превратилось
солнце, колеблется то к северу, то к югу-отлетнегосолнцестоянияк
зимнему, - показывая, что я пролетал более года в минуту, и каждуюминуту
снег покрывал землю и сменялся яркой весенней зеленью.
Первые неприятные ощущения полета стали уженетакимиострыми.Меня
вдруг охватило какое-то исступление. Я заметил странное качание машины, но
не мог понять причины этого. В головемоейбылкакой-тохаос,ияв
припадке безумия летел в будущее. Я не думал об остановке, забыл обо всем,
кроме своих новых ощущений. Но вскоре эти ощущения сменились любопытством,
смешаннымсострахом."Какиеудивительныеизменения,произошедшиес
человечеством, какие чудесные достижения прогресса посравнениюснашей
зачаточной цивилизацией, - думал я, - могут открыться передо мной, еслия
взгляну поближе на мир, смутно мелькающий сейчас перед моимиглазами!"Я
видел,каквокругменяпроносилисьогромныесооружениячудесной
архитектуры, гораздо более величественные, чем здания нашеговремени,но
они казались как бы сотканными из мерцающего тумана. Явидел,каксклон
этого холма покрылся пышной зеленью и она оставалась на нем круглый год-
летом и зимой. Даже сквозь дымку, окутавшую меня, зрелищепоказалосьмне
удивительно прекрасным. И я почувствовал желание остановиться.
Риск заключался в том, что пространство, необходимое для моего тела или
моей Машины, могло оказаться уже занятым.Покаясогромнойскоростью
мчался по Времени, это не имело значения,янаходился,таксказать,в
разжиженномсостоянии,подобнопару,скользилмеждувстречавшимися
предметами. Но остановка означала, чтоядолженмолекулазамолекулой
втиснуться в то, что оказалось бы на моем пути; атомымоеготеладолжны
были войти в такое близкое соприкосновение сатомамиэтогопрепятствия,
что между теми и другимимоглапроизойтибурнаяхимическаяреакция-
возможно, мощный взрыв, после которого я вместе с моим аппаратомоказался
бы по ту сторону всех измерений, в Неизвестности. Эта возможностьнераз
приходила мне на ум, пока я делал Машину, но тогда я считал, что это риск,
накоторыйнеобходимоидти.Теперьже,когдаопасностьказалась
неминуемой, я уже не смотрел нанеетакбеззаботно.Деловтом,что
новизна окружающего, утомительные колебания и дрожание Машины, аглавное,
непрерывное ощущение падения - все это незаметно действовало на мои нервы.
Я говорил себе, что уже больше не смогуникогдаостановиться,ивдруг,
досадуя на самого себя, решилэтосделать.Какглупец,янетерпеливо
рванул тормоз. Машина в тожемгновениеперевернулась,иястремглав
полетел в пространство.
В ушах у меня словно загремел гром.
В ушах у меня словно загремел гром. На мгновение я был оглушен. Потом с
трудом сел и осмотрелся. Вокруг меня со свистомпадалбелыйград,ая
сидел на мягком дерне перед опрокинутой Машиной.Всевокругпо-прежнему
казалось серым, но вскоре я почувствовал, что шум в ушах прошел, и еще раз
осмотрелся: я находился,по-видимому,всаду,налужайке,обсаженной
рододендронами, лиловые и алые цветы падали на землюподударамиграда.
Отскакивая от земли, градинылетелинадмоейМашиной,таялиисырым
покровом стлались по земле. В одно мгновение я промок до костей.
"Нечегосказать,хорошенькоегостеприимство,-сказаля,-так
встречать человека, который промчался сквозь бесчисленное множество лет".
Решив, что мокнуть дольше было бы глупо, я встал иосмотрелся.Сквозь
туман за рододендронами я смутно различил колоссальную фигуру, высеченную,
по-видимому, из какого-то белого камня. Больше ничего видно не было.
Трудно передать мои ощущения. Когда град стал падать реже,яподробно
разглядел белую фигуру. Она была очень велика - высокий серебристый тополь
достигал только до ее половины. Высечена онабылаизбелогомрамораи
походиланасфинкса,нокрыльяегонеприлегаликтелу,абыли
распростерты,словноонсобиралсявзлететь.Пьедесталпоказалсямне
сделанным из бронзы и позеленевшим от времени. Лицо Сфинкса былообращено
прямо ко мне, его незрячие глаза, казалось, смотрели на меня, ипогубам
скользила улыбка.Онбылсильнопотрепаннепогодами,словноизъеден
болезнью. Я стоял и глядел на него, бытьможет,полминуты,аможет,и
полчаса. Казалось, он то приближался, то отступал, смотряпотому,гуще
или реже падал град. Наконец я отвел от него глаза иувидел,чтозавеса
града прорвалась, небо прояснилось и скоро должно появиться солнце.
ЯсновавзглянулнабелуюфигуруСфинксаивдругпонялвсе
безрассудство своего путешествия. Что увижу я, когда совершеннорассеется
этот туман? Разве люди не могли за это время измениться до неузнаваемости?
Что, если они стали еще более жестокими? Что, если они совершенно утратили
свой облик и превратились во что-то нечеловеческое,мерзкоеинеодолимо
сильное? А может быть, я увижукакое-нибудьдикоеживотное,ещеболее
ужасное и отвратительное в силу своегочеловекоподобия,чемпервобытный
ящер, - мерзкую тварь, которую следовало бы тотчас же уничтожить?
Я взглянул кругом и увидел вдали какие-то очертания - огромныедомас
затейливыми перилами и высокими колоннами, они отчетливо выступали на фоне
лесистого холма,которыйсквозьутихающуюгрозусмутновырисовывался
передо мною. Панический страх вдруг овладел мною. Как безумный, я бросился
к Машине Времени и попробовал снова запустить ее. Солнечные лучи пробились
тем временем сквозь облака. Серая завеса расплылась и исчезла. Надо мной в
густой синеве летнего неба растаяло несколько последнихоблаков.Яснои
отчетливо показались огромные здания, блестевшие после обмывшей их грозы и
украшенныебелымигрудаминерастаявшихградин.