Люди были в шоке, вот‑вот готова была вспыхнуть паника, еще немного – и ситуация стала бы неуправляемой. Тот факт, что отравление произошло в столовой, поверг людей в ужас. Кому‑то уже стало плохо, у кого‑то вдруг появились рези в желудке, а двое или трое, схватившись за животы, скрючившись и выпучив глаза, помчались куда‑то с резвостью, не оставляющей ни у кого сомнения, что их видят в последний раз. Народ роптал, собравшись в холле третьего этажа, и готов был уже, по‑моему, устроить суд Линча над работниками столовой, когда отважный капитан Щеглов врезался в самую гущу и твердым, властным голосом, заставившим всех разом присмиреть, произнес:
– Товарищи, соблюдайте спокойствие! Вашим жизням не грозит никакая опасность, отравление было единичным и совершенно случайным.
– А ты кто такой? Тоже мне, умник нашелся! – послышался из толпы чей‑то ворчливый голос, и я сразу же узнал в его обладателе нашего соседа по номеру, того пузатого типа, который занял номер Хомякова.
– Я – следователь МУРа капитан Щеглов. Вот мое удостоверение. Директор дома отдыха подтвердит мои полномочия.
– Да‑да, этот товарищ из органов, – скороговоркой проговорил невесть откуда взявшийся директор, причем сказано это было с такой убежденной неистовостью, что я сразу же понял: этот испуганный представитель администрации больше всего в жизни боялся сейчас, что ему не поверят, и ответственность за случившееся падет исключительно на его бедную голову. Но «товарищ из органов» решил принять удар грозной стихии на себя.
– С этого момента и вплоть до прибытия в дом отдыха сотрудников милиции, – заявил Щеглов, – я настоятельно прошу вас, товарищи, соблюдать спокойствие и выполнять все мои распоряжения. Я начинаю расследование этого странного отравления и очень надеюсь на вашу помощь и содействие. Всех, кто что‑нибудь знает или видел, прошу обращаться лично ко мне в любое время суток.
Слова Щеглова произвели на обитателей дома отдыха благотворное действие. Многие с облегчением вздохнули, почувствовав себя под надежной защитой сильного человека, способного постоять за них, а те, у кого появились «симптомы» отравления, с удивлением почувствовали, что таковых больше не наблюдается. И все же страх читался в глазах большинства людей, но теперь со страхом успешно соперничала надежда.
– А скажите, товарищ капитан, – спросила одна из женщин, – нам не грозит подобная участь? Ведь нас здесь кормят, как вы наверняка знаете, из общего котла.
– Я ел вместе с вами и, как видите, жив, – ответил Щеглов, разводя руками. – Большего я пока сказать не могу, потому что сам знаю немногим больше вашего. Верю и искренне надеюсь, что это отравление – единственное, и явилось оно результатом досадной случайности и чьей‑то преступной халатности. Вот, пожалуй, и все, что мне известно.
– Не хватало еще, чтобы нас здесь травили, словно тараканов! – возмутился чей‑то недовольный голос. – Хорош отдых, нечего сказать!
– Вот‑вот! – вторил ему кто‑то. – Мало того, что заперли нас здесь, будто мы арестанты какие, так еще режут нашего брата и травят почем зря. Вон уже двоих укокошили.
– Ой, да что это вы такое говорите! – взвизгнула пожилая женщина рядом со мной. – Неужто и нас могут?..
– Еще как могут! Это у них запросто.
– Ох!..
– Чуяло мое сердце – не к добру все это. Вот и гороскоп то же говорит.
– Что, что говорит?
– Что в доме отдыха «Лесной» в котлеты вместо мяса цианистый калий кладут – для вкуса, – сострил кто‑то. – На килограмм хлеба – три столовые ложки цианистого калия.
– Вам все шуточки, а здесь люди мрут… Грех это.
– Съездить ему по рогам, чтобы знал, как над мертвыми глумиться!
– Я тебе съезжу! Я тебе так съезжу…
Я смотрел на эти лица и видел их глаза. В одних стоял страх, и ничего кроме страха, другие пылали гневным огнем, в третьих читалась мольба о помощи, четвертые жаждали немедленных действий, пятые были бесстрастны и тусклы – но чуть заметная тень надежды все же витала в воздухе, проникая в души людей, и порой ярко вспыхивала в том или ином взоре, разглаживая морщины и озаряя хмурые лица таинственным светом. Страсти продолжали бурлить, но паники, похоже, удалось избежать: уверенный тон и твердый взгляд капитана угрозыска возымели действие.
– Товарищи! – продолжал Щеглов. – Оснований для паники нет никаких, поэтому не стоит препираться и накалять обстановку взаимными упреками и угрозами. Вы видите, как нам не повезло с погодой. Мы оказались в буквальном смысле в плену, и выбраться из него пока нет никакой возможности. Поэтому очень вас прошу, товарищи, держите себя в руках и не лезьте в бутылку по пустякам. Наша сила в единстве, только сообща мы сможем одолеть и стихию, и неведомую злую волю, если, конечно, она существует. Потерпите немного, друзья, а я в свою очередь приму все меры, чтобы докопаться до истины.
К нам пробился седой доктор, так кстати оказавшийся в столовой в момент отравления, и обратился к Щеглову:
– Можете рассчитывать на мою помощь, капитан.
– С удовольствием приму ее, если возникнет необходимость, – ответил Щеглов, – но в данный момент…
– В данный момент, – перебил его доктор, – я хотел бы обратить ваше внимание на одну деталь: раз отравление произошло в столовой, то яд наверняка попал в организм вместе с пищей.
– Допустим.
– А пища готовилась работниками столовой, то есть поварами. Мой вам совет: начните с них.
– Да‑да, – подхватил кто‑то, – такого безобразия допускать никак нельзя. Арестуйте этих мерзавцев.
Щеглов улыбнулся.
– Не волнуйтесь, товарищи, и расходитесь по своим номерам. Надеюсь, в самое ближайшее время мне удастся найти виновника этого трагического события.
В номер без предупреждения вошел Мячиков, а чуть погодя – директор и седой доктор.