Ракеты стартовали всегда на восток - на Луну и на Немезиду одинаково.
Начало пути было знакомо Хоменко, как выезд из дачи на шоссе. Указывая на
бесформенные серые и белые пятна, он уверенно называл заливы, моря,
острова, перешейки, хребты и плоскогорья. Гости удивлялись. Они не
узнавали ничего.
Их сбивали облака, искажавшие географические очертания, ярко-белые,
словно пятна известки на карте.
Где-то над Китаем, уже через несколько минут после старта ракета
вступила в ночь. Задний экран потух, стал глухо-черным. А на переднем
блистали звезды.
Среди них без труда можно было отыскать Немезиду. Она находилась все
еще в поясе астероидов и выглядела не ярче, чем Марс.
Потом на заднем экране показался свет, и в круглую раму его вписался
громадный серп. Но это была не Луна, а наша Земля. Серп в отличие от
лунного был разноцветный - с розовой дымкой на грани дня и ночи, со
стальными морями, голубоватыми лесами и ярко-белыми снегами на одном из
рогов.
В дальнейшем зрелище стало менее интересным. На переднем экране
сверкали все те же звезды, на заднем виднелись два серпа - земной и
лунный, как бы две буквы "С" - заглавная и строчная. Маленькое "С"
двигалось проворнее, обгоняя большое. Оба постепенно уменьшались,
превращались в яркую двойную звезду.
Глядеть на двойную звезду сзади и одинокую впереди было неинтересно. И
гости и сам Хоменко посещали башню только раз в сутки, не чаще, чтобы
удостовериться, что ракета не отклонилась от рассчитанной трассы.
Так продолжалось вплоть до решающего дня 3 июня.
Хоменко приехал на башню часа в четыре утра. В этот час обычно на
московских улицах светло и пустынно. Город кажется покинутым. Но сегодня
во всех окнах виднелись головы, на тротуарах и мостовых стояли группы
людей и все смотрели в одну сторону, на запад, где висела непривычно яркая
звезда.
Лифт вознес Хоменко над Москвой. В телевизионном кабинете было тесно.
Перед каждой панелью, перед каждым экраном сидели наблюдатели: кто с
блокнотом, кто с киноаппаратом. Деловитый Лобанов подошел к Хоменко,
крепко встряхнул ему руку.
- Я попрошу вас распоряжаться сегодня, - сказал Хоменко. - Старайтесь
не отрывать меня от экрана. У меня особая задача - понять природу
Немезиды. И не забывайте, что за минуту до встречи я могу отменить взрыв.
- Лучше минут за пять, - уточнил Лобанов. - Ведь наша радиограмма будет
идти тридцать секунд, а нам нужно еще развернуться, набрать скорость,
преодолеть тяготение.
Хоменко занял место перед специальным третьим экраном. Он был связан с
телескопом, стоящим на ракете. На этом экране Немезида выглядела, как
полная Луна. На обсерваториях Немезида получалась крупнее, но беспокойная
земная атмосфера смазывала детали, превращала диск в волнующееся
отражение. Ракета же летела в безвоздушном пространстве, ее передатчик
давал подробности с безупречной четкостью.
На темном экваториальном поясе Хоменко разглядел черные крапинки,
которые располагались рядами. Вулканы? Что же это за вулканы, возникающие
в шахматном порядке?
Сероватые пятна были замечены астрономами уже месяц тому назад. По
традиции, их назвали морями, хотя всем понятно было, что в этих морях, как
в лунных и марсианских, нет воды. Астрономы многих стран нанесли моря на
карты, поторопились дать им имена. Теперь Хоменко мог бы при желании
уточнить карту, обогатить ее множеством заливов и бухт. Но что это давало?
Не очертания пятен, а их природа была важна.
Теперь Хоменко мог бы при желании
уточнить карту, обогатить ее множеством заливов и бухт. Но что это давало?
Не очертания пятен, а их природа была важна.
Диск Немезиды рос почти на глазах. Хоменко осматривал его методично от
полюса до полюса и каждый раз отмечал новые подробности. Вот на серых
пятнах проступили белые жилки. Их можно проследить и на белых пятнах, но
там они кажутся сероватыми. Что это такое? Возможно, горные хребты. На
снежных равнинах заметнее голые каменные склоны. На сером фоне выделяются
снежные вершины. Да, жилки похожи на горы, но на земные, не на лунные. На
Луне горы кольцеобразные. Видимо, они характерны для небольших небесных
тел без атмосферы. Немезида ближе к Земле по размерам, и горы там похожи
на земные.
Проследим, как ложатся жилки. Нарисуем на отдельном листе. Так, так!
Уже можно уловить систему. Вот широтный пояс, вот меридиональный, а здесь
совсем нет гор, скорее всего это замерзшие океаны. Океаны занимают две
трети поверхности, примерно как на Земле. Горы, как на Земле, и океаны,
как на Земле! Почему же насквозь промерзшая Немезида так похожа на Землю?
За размышлениями часы идут быстро. Немезида заметно выросла. Снова
можно осмотреть темные пятна. Подробностей никаких. Нет ли системы в их
расположении? Пожалуй, есть - больше всего пятен в умеренных поясах и
поблизости от экватора. А у полюса и в субтропиках их нет. Сравним с
Землей.
На Земле так располагаются леса.
Но какие же леса при двухсотградусном морозе вдали от Солнца? Ведь
Немезида явилась из вечной тьмы...
Хоменко вскакивает и садится. Он задыхается от волнения. Какая жалость,
что он не может вместе с ракетой перенестись на Немезиду! Какая жалость,
что судьба Архангельска, Голландии и Ирландии заставляет нас отталкивать
Немезиду, вместо того чтобы придвинуть и рассмотреть ее получше!
Допустим, люди переселились бы на Немезиду. Конечно, они бы заняли
долины степных рек, поставили бы города в устьях рек, вершинах дельт...
А это бесформенное пятнышко - не остатки ли города?
- Мчится мимо Земли гигантский музей. Уничтожить его, сжечь атомным
огнем - почти преступление перед наукой.
- А Лейденский университет, музеи Амстердама и Гааги, Роттердамский
собор, - напоминает голландец.
- Да, приходится жертвовать Немезидой!
Мешает сосредоточиться Лобанов:
- Виталий Григорьевич, обратите внимание на цифры. Целый поток частиц с
высокой энергией!..
И вдруг... Немезида исчезает. Слышится треск. Широкие светлые полосы
бегут по экранам. Даже с панелей исчезли цифры, показывающие расстояние до
Немезиды.
Зря пропадают драгоценные минуты. Техники с растерянными лицами
заглядывают под крышки аппаратов. Ток есть, но все экраны не работают.
Причина какая-то простая, общая, единая для всех...
- В пространстве что-то происходит. Какая-то зона не пропускает
радиоволны, - говорит Лобанов. - Могут быть там облака ионизированного
газа? Или узкие потоки космических лучей?
- Все может быть. Много неведомого в пространстве.
- Попробую на самых коротких волнах, - бормочет Лобанов.
- Эх, лучше бы я сидел на какой-нибудь обсерватории! Доброе старое
стекло надежнее, - говорит Хоменко и идет к телефону.
В Европе Немезида сейчас не видна. Межпланетный комитет связывает его с
Пекинской обсерваторией.
- Наблюдают ли там Немезиду?
- Видим хорошо, - отвечают китайцы.