- А ракету?
- Нет, ракета слишком мала, чтобы разглядеть ее...
- По расчетам, через четыре минуты встреча, - говорит Лобанов.
На экранах по-прежнему широкие светлые полосы.
Лобанов смотрит на Хоменко. Хоменко на Анатолия Борисовича.
Как же быть?
- Давайте сигнал взрыва! - говорит Хоменко.
Лобанов нажимает кнопку. Ударить приходится вслепую. Сейчас ракета
грохнется на льды Немезиды и начнется пожар.
Осталась одна минута.
Сейчас.
И еще тридцать секунд свет вспышки будет лететь до Земли.
- Пекин! Видите вы Немезиду? Она вспыхнула?
- Нет.
- Вспыхнула?
- Нет.
- А сейчас?
- Нет.
И минуту спустя:
- Нет.
Хоменко кладет трубку.
У Лобанова вытянутое лицо, усы горестно повисли.
- Надо подождать, Виталий Григорьевич, - говорит он. - У ракеты
следящее устройство. Она еще догонит Немезиду.
Но Хоменко уже все подсчитал. И он отвечает спокойно и грустно:
- Инженер обязан не забывать арифметики, товарищ Лобанов. Скорость
Немезиды триста километров в секунду, а нашей ракеты - тридцать с
небольшим.
Никто не возразил Хоменко, нечего было возразить. Удар не состоялся.
5
Отсчитывая 300 километров каждую секунду, Немезида приближалась к
Земле, и уже никто не мог ее задержать.
Неужели космическая катастрофа?
Эти последние тревожные дни Трегубов провел за рубежом.
В минуту опасности человек становится откровеннее, показывает свое
подлинное лицо: патриот спасает знамя, трус - свою шкуру, скупец - деньги,
изобретатель - расчеты и чертежи.
В эти дни Анатолий Борисович увидел капиталистический мир без прикрас.
Сразу же после окончания конференции он выехал на побережье, где имелись
специальные машины для расчета приливов. Казалось бы, задача проста: стой
у машины, следи за цифрами, исключай ошибки. И Трегубов собирался всю
неделю провести в машинном зале. Но вместо этого ему пришлось по восемь
часов в день принимать встревоженных посетителей, объяснять, уговаривать,
спорить, доказывать.
Некоторые визитеры только расспрашивали. Они не доверяли властям,
желали убедиться, что опасность действительно угрожает (или не угрожает)
их собственному дому, их собственной лавочке, собственной фабрике. И
тревога их была не напрасна. Сплошь и рядом выяснялось, что граница
опасной зоны была определена неверно, потому что так было выгоднее тому
или иному влиятельному лицу.
Но были и такие посетители, которые не только спрашивали, но и пытались
повлиять на расчет. Владелец завода хотел вывезти оборудование и требовал
затопляемую зону объявить незатопляемой, чтобы беженцы не загромождали
дорогу... Владелец железной дороги хотел незатопляемые районы зачислить в
угрожаемые, чтобы ему заплатили тройную цену за проезд туда и обратно.
Получив отпор у Трегубова, спекулянты шли к его помощникам, к техникам,
к землемерам, к корректорам. Анатолию Борисовичу приходилось проверять
каждый документ: всюду находились "нечаянные ошибки". Он уволил двух
недобросовестных работников - на другой день пришло анонимное письмо с
угрозами...
- К кому вы послали меня? Я не привык к такой обстановке! Здесь не
люди, а беснующиеся частники! - жаловался Трегубов Жевьеру.
- Вы ошибаетесь, - сдержанно отвечал тот. - Просто настоящие люди не
надоедают вам, они добросовестно выполняют распоряжения. И вы их не
замечаете, видите только дрянь, которая сопротивляется. Впрочем, - добавил
он с грустью, - читайте газеты. Вы увидите, что и меня осаждает всякая
мразь.
Жевьер занимался снаряжением "наследников человечества". Из ста
четырнадцати человек в его стране надо было набрать двенадцать. Но вокруг
этих двенадцати поднялась свистопляска.
В чистые руки хотел передать Жевьер наследие человечества. Он
намеревался послать в пространство людей молодых, сильных, здоровых и
талантливых.
Но сразу же получил "сюрприз": один из кандидатов, которому разрешили
ехать с женой, срочно развелся и женился на дочери миллионера -
парфюмерного фабриканта. Миллионер хотел купить таким способом
безопасность своей наследнице...
Жевьер надеялся отобрать знающих людей, специалистов своего дела.
Солидная газета "Экономист", сорок лет уверявшая, что в стране исчезла
противоположность между трудом и капиталом, потребовала справедливости.
"Половина мест должна быть отдана нанимателям, половина - наемным
служащим", - утверждала она.
- Ни одного негра за пределы Земли! - надрывалась заокеанская "Южная
газета".
А некий сенатор внес в сенат запрос: "Не угрожает ли всеобщей
безопасности посылка в пространство не проверенных сенатской комиссией
людей? Ведь они будут располагать всеми секретами человечества".
И вот наступил решающий вечер - 3 июня. Немезида взошла на востоке, как
только закатилось солнце. И толпы встревоженных наблюдателей ахнули. Да,
теперь все убедились, что опасность приближается. Еще вчера на небе
виднелась лишняя звезда, пусть очень яркая, но все же звезда. А сейчас над
крышами и деревьями медленно всходило золотое яблоко, нечто невиданное -
не звезда и не Луна.
Анатолий Борисович в этот час подъезжал к столице. Дорога была забита
беженцами. Трегубов потратил полдня на каких-нибудь 150 километров. По
шоссе мчались грузовики с мебелью, легковые машины с чемоданами,
навьюченными на крыши, шли пешеходы с узлами, везли имущество в детских
колясочках, садовых тачках. На перекрестках какие-то люди врывались в
машину Трегубова, требовали места, размахивая деньгами или револьверами. У
мостов возникали пробки, автомобили сталкивали друг друга под откос. Не
было порядка, не было полиции, одни лишь мятущиеся толпы, повторяющие
самые дикие слухи.
И в столице на улицах стояли люди. Проехать было невозможно. Трегубов
выбрался из машины, чтобы пешком дойти до Дворца науки, нырнул в толпу...
и почувствовал себя щепкой в водовороте. Толпа бурлила, в ней возникали
струи, потоки, завихрения. Трегубова понесло в какой-то переулок, затем
через проходной двор к уличному телеэкрану. Хорошенькая дикторша со
слипшимися от краски ресницами мрачно вещала:
- До Немезиды сейчас шесть миллионов километров, господа!
Магазины были закрыты железными ставнями, бойко торговали только винные
лавки. Во многих местах пьяницы, возмущенные тройной ценой, врывались
силой и даром забирали бутылки. Вместе с алкоголиками лавки громили и
полицейские.
В подворотнях кричали: "Караул, грабят, на помощь!" Грабители рангом
повыше не лезли в карман, они навязывали билеты на Обетованные Антиподы,
места в несуществующих ракетах, новейшие гороскопы с "научным"
предсказанием судьбы.