Роланд попытался бороться с ней,но
у него подогнулись колени, и он неловко, прикусив язык, сел.
"Ты не потеряешь сознания, - угрюмо сказал он себе. - Не здесь,куда
этой ночью может вернуться еще одна такая же тварь и довершить дело".
Поэтому стрелок встал и обвязал пустой бурдюк себе вокруг пояса,но,
пройдя всего двадцать ярдов назад, к тому месту, где оставил револьверыи
кошель, он опять в полуобмороке упал на землю. Некоторое времяонлежал,
прижавшись щекой к песку; в подбородок ему почти до крови врезалсяострый
край ракушки. Он сумел напиться из бурдюка, а потом пополз обратно,туда,
где проснулся. В двадцати ярдах выше на склонерослаюкка;деревобыло
чахлое, но все же давало хоть какую-то тень.
Эти двадцать ярдов показались Роланду двадцатью милями.
Тем не менее, он с великим трудом втащилто,чтоосталосьотего
хозяйства, в эту маленькую лужицу тени. Он лежал, уронив голову натраву,
мало-помалу уплывая то ли в сон, то ли вобморок,толивсмерть.Он
взглянул на небо и попытался сообразить, сколько времени. Неполдень,но
размер лужицы тени, в которойонлежал,говорил,чтополденьблизок.
Стрелок еще несколько секунд не поддавался забытью, повернул правую руку и
поднес ее поближе к глазам,ищакрасныеполосы-признакизаражения,
признаки того, что в него медленно проникает какой-то яд.
Ладонь была тускло-багрового цвета. Дурной признак.
"Спасибо, что хоть на спуск я могу нажимать левой рукой",-подумал
Роланд.
Потом им завладела тьма, и следующие шестнадцать часов он проспал,и
в его спящие уши непрерывно бил шум Западного Моря.
Когда стрелок проснулся, море было темным, но небо навостокеслабо
светилось. Он сел, и волна дурноты почти захлестнула его.
Он нагнул голову и стал ждать.
Когда дурнота прошла, он взглянулнасвоюруку.Точно,заражение
началось - багровый отек поднялся по ладони выше и захватил запястье.Там
он кончался, но уже были заметны новые багровыеполосы,пустьпокаеще
бледные, чуть видные, которые постепенно дойдут ему до сердца и убьют его.
Ему было жарко, его лихорадило.
"Мне нужно лекарство, - подумал он. - Но здесь нет лекарств".
Так что же, он дошел сюда толькодлятого,чтобыумереть?Онне
умрет. А если ему, несмотря на его решимость, исужденоумереть,тоон
умрет на пути к Башне.
"Какой ты необыкновенный, стрелок! - хихикал у него в головечеловек
вчерном.-Кактынеукротим!Какромантиченвсвоейдурацкой
одержимости!"
"Пошел ты на хуй",-прохрипелРоландипопилводы.Водытоже
оставалось не так уж много. Перед ним было целое море, да толькочтоему
было толку от этого; вода, вода со всех сторон, ни капли для питья [цитата
из поэмы С.Кольриджа "Старый Моряк"]. Ну, ничего.
Он надел и пристегнул патронные ленты, завязалих-этапроцедура
отняла у него столько времени, чтодотого,каконуправился,первый
слабый проблеск рассвета успел превратиться в настоящий сияющий пролог дня
- и попытался встать на ноги.
Он надел и пристегнул патронные ленты, завязалих-этапроцедура
отняла у него столько времени, чтодотого,каконуправился,первый
слабый проблеск рассвета успел превратиться в настоящий сияющий пролог дня
- и попытался встать на ноги. Он не был уверен, что ему это удастся,пока
не убедился, что стоит.
Держась левой рукой за юкку, он подцепил правымлоктемтотбурдюк,
что был не совсем пуст, и перекинул его через плечо. Потомкошель.Когда
он выпрямился, на неговновьнахлынуладурнота,ионнагнулголову,
ожидая, не сопротивляясь.
Дурнота прошла.
Нетвердой, заплетающейся походкой пьяного, который вот-вотсвалится,
стрелок спустился к прибрежной полосе песка. Онстоял,глядянаокеан,
темный, как тутовое вино, а потом достал из кошеля остаток вяленогомяса.
Половину он съел, и на этот раз и рот, и желудок приняли его более охотно.
Он повернулся и начал есть вторую половину, глядя, как солнце встает из-за
гор, где погиб Джейк - сначала онословнозацепилосьзаэтипики,не
покрытые деревьями, похожие назубыкакой-тожестокойтвари,апотом
поднялось над ними.
Роланд подставил лицо солнцу, закрыл глаза и улыбнулся. Он доел мясо.
Он подумал: "Отлично. Теперь я -человек,укоторогонетеды,у
которого на руках на два пальца, а на ногах - на одинпалецменьше,чем
было, когда он родился; я - стрелок с патронами, которые, возможно,дадут
осечку; от укуса чудовища я заболеваю, а лекарства у менянет;водымне
хватит в лучшем случае на один день; еслиявыложусьдопоследнего,я
смогу пройти, быть может, с десяток миль. Короче говоря, я -человек,во
всем дошедший до края".
В какую сторону ему идти? Он пришел с востока; чтобы идтиназапад,
ему нужно могущество святого или спасителя. Оставались север и юг.
На север.
Стрелок двинулся в путь.
Он шел три часа. Два раза он упал и во второй раз думал, чтоужене
сможет встать. Но тут к нему прихлынула волна,достаточноблизко,чтобы
заставить его вспомнить о револьверах, и он сам не понял, каквскочил,и
ноги у него дрожали, как ходули.
По его расчетам, за эти три часа он прошел около четырех миль. Теперь
солнце грело все сильнее, но было не таким жарким, чтобы этимможнобыло
объяснить стучавшую в висках боль или струившийся по лицу пот; иветерс
моря был не настолько силен, чтобы этимможнобылообъяснитьвнезапные
приступы озноба, охватывавшего его время от времени, так, что все его тело
покрывалось гусиной кожей, и зубы стучали.
"У тебя жар, стрелок, - хихикал человек в черном. -Чтоосталосьу
тебя внутри - все подожжено".
Багровые полосы заражения теперьбыливидныболееотчетливо;они
тянулись от правого запястья вверх, на половину расстояния до локтя.
Роланд прошел еще милю и осушил бурдюк до последней капли. Он обвязал
его вокруг пояса вместе с первым.