Ландшафт был однообразный инеприятный.
Справа - море, слева - горы, под подошвамиопорковегосапог-серый,
усеянный ракушками песок. Волны набегали и уходили.Онпоискалвзглядом
омароподобных чудовищ и не увидел ни одного. Он шел из ниоткуда вникуда,
человек из иного времени, достигший,казалось,бессмысленногоконечного
пункта.
Перед самым полуднем он опять упал ипонял,чтонеможетвстать.
Значит, вот оно, это место. Здесь. Выходит, это все-таки конец.
Стоя на четвереньках,онподнялголову,какбоксервсостоянии
"грогги"... и впереди, может, в миле, аможет,ивтрех(труднобыло
оценить расстояние вдоль этой однообразной прибрежной полосы, когда внутри
у него бушевал жар, так что его глаза словно пульсировали, товылезаяиз
глазниц, то уходя обратно), он увидел что-тоновое.Что-то,вертикально
стоявшее на берегу.
Что это такое?
(три)
Неважно.
(три - число твоей судьбы)
Стрелку удалось встать. Он прохрипел что-то, какую-то мольбу, которую
услышали только кружившие в небе морские птицы ("и скакимудовольствием
они бы выклевали у меня глаза, - подумал он, -какбыониобрадовались
такому лакомому кусочку!") - и пошел дальше;теперьегошаталогораздо
сильнее, и за ним оставались следы в виде странных петель и зигзагов.
Он не сводил глаз с того, что стояло там, впереди, наберегу.Когда
волосы падали ему наглаза,онсдосадойотбрасывалихтыломруки.
Казалось, оно не приближается. Солнце достигло верхней точки небосводаи,
казалось, слишком задержалось там. Роландумерещилось,чтоонопятьв
пустыне, где-то между хижиной последнего поселенца
(музыкальная еда, чем больше ешь, тем громче бзда)
и постоялым двором, где мальчик
(твой Исаак)
ожидал его прихода.
Колени у стрелка подогнулись, выпрямились, опятьподогнулись,опять
выпрямились. Когда волосысноваупалиемунаглаза,оннесталих
отбрасывать; у него не было на это сил. Онсмотрелнапредмет,который
теперь отбрасывал назад, в противоположную морюсторону,узкуютень,и
шел, не останавливаясь.
Теперь он - жар или не жар - мог его разглядеть.
Это была дверь.
Когдадонееосталосьменьшечетвертимили,уРоландаснова
подогнулись колени, и на этот раз он не смог их распрямить. Онупал,его
правая рука проволоклась по колючему песку и ракушкам, содрав с ран свежие
корки, и культи пальцев завизжали от боли и вновь начали кровоточить.
Тогда он пополз. Он полз, а в ушах его стоял ритмичный шум:Западное
Море набегало, с ревом разбивалось о берег, отступало. Он работаллоктями
и коленями, оставлял за собой борозды в песке, выше полосыгрязно-зеленых
водорослей, отмечавшей линию прилива.
Он думал, что ветер, наверно, все еще дует - должно быть, так, потому
что его тело продолжал сотрясать озноб - но единственное, чтоонслышал,
был хриплый свист урагана,вырывавшегосяизегособственныхлегкихи
входившего в них.
Он думал, что ветер, наверно, все еще дует - должно быть, так, потому
что его тело продолжал сотрясать озноб - но единственное, чтоонслышал,
был хриплый свист урагана,вырывавшегосяизегособственныхлегкихи
входившего в них.
Дверь становилась все ближе.
Ближе.
Наконец, около трех часов этого долгогобредовогодня,когдатень
Роланда оказалась слева от него и стала удлиняться, он добрался до нее. Он
сел на корточки и начал устало рассматривать ее.
Дверь была шести с половиной футов высотой и,казалось,сделанаиз
цельного куска железного дерева, хотя ближайшеежелезноедерево,должно
быть, росло отсюда милях в семистах, не меньше. Ручка двери,судяпоее
виду, была золотая; ее украшалфилигранныйрисунок,которыйстрелокв
конце концов разобрал: это была ухмыляющаяся морда павиана.
Замочной скважины не было ни в самой ручке, ни над ней, ни под ней.
Дверь держалась на петлях, но они не были никчемуприкреплены-
"или это так кажется, - подумал стрелок. - Это тайна, весьма дивная тайна,
не имеющая себе равных, но так ли уж это важно? Ты умираешь.Приближается
твоя собственная тайна - единственнаятайна,вконечномсчетеимеющая
значение для каждого человека".
Но несмотря ни на что, это казалось важным.
Эта дверь. Дверь там, где не должно быть никаких дверей.Онапросто
стояла на сером берегу, на двадцать футов выше линии прилива, с виду такая
же вечная, как само море, и сейчас, когда солнце склонялось кзападу,ее
ребро отбрасывало косую тень к востоку.
На ней, в двух третях ее высоты отнижнегокрая,чернымибуквами,
Высоким Слогом, было написано одно лишь слово:
НЕВОЛЬНИК
Им владеет демон. Имя демону - ГЕРОИН.
Стрелок услышал негромкий, ровный гул. Сначала он подумал,чтоэто,
наверное, ветер или гудение жара у него в голове, но постепенно все больше
и больше убеждался, что этот гул - шум мотора... и что он доноситсяиз-за
двери.
"Так открой же ее. Онанезаперта.Тыведьзнаешь,чтоонане
заперта".
Вместо этого он с усилием, неуклюже поднялся наноги,обошелдверь
кругом и зашел с другой стороны.
Другой стороны не было.
Только темно-серый песок, уходивший назад,насколькохваталоглаз.
Только волны, ракушки, линия прилива, следы его собственного приближения -
отпечатки сапог и ямки, выдавленные его локтями. Роланд взглянул ещераз,
и его глаза раскрылись чуть шире. Двери не было, но тень была.
Он протянул было правую руку - ох, как же медленноонапривыкалак
своему месту в том, что осталось от его жизни, - уронил ее и поднял левую.
И стал шарить, ожидая встретить твердую поверхность.
"Если я ее нащупаю, япостучупопустоте,-подумалстрелок.-
Интересно было бы перед смертью сделать такую штуку!"
В томместе,гдедолжнабылабынаходитьсядверь,хотябыи
невидимая, и далеко за ним стрелок нащупал только воздух.