Тем не менее радиокомментатор болтал не умолкая, и
это с особенной силой заставило меня почувствовать, как тяжко быть слепым.
Я решил, что, если лечение окажется неудачным, я лучше покончу с собой.
Днем в выпусках новостей сообщалось, что предшествующей ночью внебе
над Калифорнией наблюдались какие-то яркие зеленые вспышки.ВКалифорнии
обычно происходит столько всякой всячины, что врядликто-нибудьпринял
это сообщение всерьез, однакосообщенияпродолжалипоступать,возникла
версия о кометных осколках, и эта версия восторжествовала.
Из всех районов Тихогоокеанаприходилиописанияночи,озаренной
блеском зеленых метеоров. В описаниях говорилось: "Метеорыпадаюттакими
обильными потоками, что кажется, будто само небо крутится вокруг нас".Да
так оно и должно было быть, наверно.
По мере того как линия ночи передвигалась к западу,яркостьзрелища
отнюдь неослабевала.Отдельныезеленыевспышкисталивидныещедо
наступления темноты. Диктор, комментировавший это явлениевшестичасовом
выпуске вечерних новостей, заметил, что оно создает помехи радиоприемуна
коротких волнах, но что на средние волны,накоторыхведетсянастоящая
передача, и на телевидение влияния не оказывает.Онназвалэтоявление
потрясающейкартинойинастоятельносоветовалнеупуститьслучая
полюбоваться ею. Он мог бы незатруднятьсебясоветами.Потому,как
взбудоражены были все в больнице, я мог судить,чтослучаяполюбоваться
потрясающей картиной не упустит никто, кроме меня.
И словно мне мало было болтовни диктора, просвещать меня сочласвоим
долгом также и нянечка, которая принесла ужин.
- Небо просто кишит падучими звездами,-сказалаона.-Всеони
зеленые и яркие. Лица от них страшные, как у мертвецов. Все на улицах, там
сейчас светло, как днем, толькочтосветдругой.Иногдападаюттакие
большие звезды, что глазам больно. Говорят, раньше никогда такого не было.
А жалко, что вам нельзя этого видеть, правда?
- Правда, - сказал я несколько резко.
- Мы во всех палатах подняли шторы, все больные смотрят, - продолжала
она. - Если бы не эти бинты, вы все увидели бы прямо отсюда.
- О, - сказал я.
- А на улице видно еще лучше. В парках и в Хите,говорят,собрались
тысячи людей, стоят и глядят. И на всехплоскихкрышахтожелюди,все
смотрят вверх...
- Не слыхали, столько это будет продолжаться? - терпеливо спросил я.
- Нет, не слыхала. Говорят, правда,чтосейчасониуженетакие
яркие, как в других местах. Только знаете что? Даже еслибывамсегодня
сняли эти бинты, смотреть все равно не разрешили бы.Глазасначаланадо
будет беречь, а некоторые звезды такие яркие. Они... У-ух!
- Что - ух! - спросил я.
- Какая сейчас была яркая, вся палата сделалась зеленой.Такжалко,
что вам нельзя этого видеть.
- Действительно, -согласилсяя.
- Какая сейчас была яркая, вся палата сделалась зеленой.Такжалко,
что вам нельзя этого видеть.
- Действительно, -согласилсяя.-Атеперь,милочка,ступайте
отсюда.
Я попробовал слушать радио, но оно издавало все те же "ухи"и"ахи"
вперемежкуспошлымиблагоглупостямио"величественномзрелище"и
"уникальном явлении", и так было, пока у меня не появилось ощущение, будто
для всего мира дается бал, на который не пригласили только меня одного.
Выбора у меня не было, так как вбольницерадиопередавалотолько
одну программу: хочешь - слушай, хочешь - нет.Черезнекотороевремяя
стал догадываться, что спектакль пошел на убыль. Диктор посоветовалвсем,
кто еще не видел, немедленно пойти и увидеть, чтобы нажалетьпотомвсю
жизнь.
Основная идея состояла, видимо, в том,чтобыубедитьменя,чтоя
упустил ту самую возможность, ради которой родился на свет.
В конце концов мне это надоело, и я выключил радио. Последнее, чтоя
слышал, было сообщение о том, что зрелище быстро идет к концуичтомы,
вероятно, через час-другой выйдем из зоны обломков.
Все это происходило вчера вечером, в этом не было никакогосомнения.
Прежде всего, случись это раньше, я был бы куда более голоден, чем сейчас.
Ладно, но что же тогда все это значит? Неужели всябольница,весьгород
праздновали эту ночь так, что до сих пор не могут очухаться?
Тут рассуждения мои были прерваны хоромчасов,близкихидалеких,
которые начали отбивать девять.
В третий раз я принялся терзать звонок. И пока лежал в ожидании,мне
послышалось, будтозадверьюкто-товозится.Этобылочто-товроде
всхлипываний,шуршанийишарканий,времяотвременизаглушаемых
отдаленными криками.
Но в палату ко мне никто не вошел.
К этому времени мне было уже совсем плохо.Жуткиедетскиефантазии
вновь овладели мною. Я напряженно ждал, чтовот-вототворитсяневидимая
дверь и чудовищные призраки обступят меня.Янебылдажеуверен,что
кто-то или что-то не находится уже здесь, рядом, и некрадетсянеслышным
шагом через палату...
Не могу сказать, что я вообще подвержен подобным штукам. Во всем были
виноваты проклятые бинты у меня на глазах истрашныекрикивкоридоре,
отозвавшиеся на мой зов. Номноюовладелипризраки,акогдапризраки
овладеют человеком, сладить с ними уже трудно. Их уже не прогонишь веселым
свистом или мурлыканьем песенки себе под нос.
Передо мной, наконец, в упор встал вопрос: что дляменястрашнее-
рискнутьзрениемиснятьбинтыилиоставатьсявомракесосвоими
призраками?
Не знаю, что быясделал,случилосьэтодвумяднямираньше,-
возможно, то же самое, - но в этот день япокрайнеймеремогсказать
себе: "Ладно, провались оно все, обратимся к здравому смыслу.