- Не знаю уж, как он улизнул от моих людей, а зачем ему понадобилось за нами
следовать - и знать того не хочу. Поймаю и...
Он сталприкидыватьпросебя,чтонадлежало сделатьсбесстыдным
ослушником, не уважившим приказа, но Волкодав покачал головой:
- Не о нем речь. Их много, и мысли у них не самые дружелюбные.
От "косатки" их с Винитаром отделялоцелое утро весьма упорной ходьбы.
Отсюда корабль нельзя было даже увидеть, не то что рассчитыватьна подмогу.
Стаким же успехом"косатка" могла бы находитьсявовсе удругогоберега
моря. Винитарне стал затравленно озираться, выискивая врага. Лишь спросил,
усмехаясь углом рта:
- Об их мыслях тоже твой зверек тебе рассказал?
- Нет. Сам чувствую.
- Раньше, - задумчиво проговорил Винитар, - ты, насколько я тебя помню,
ответил бы как-нибудь так: "Может, и рассказал"... Изменился ты, кровник.
Волкодав хмыкнул:
- Может, и изменился...
Онипочтивеселопереглянулисьисновазашагаливперед,обходя
мертвенно-синеватый глиняный наплыв, поглотивший чудо Звездной долины.
И неоткуда былознать им (ажаль: узнав, оба от души посмеялисьбы),
чтодалекозаморем,измереннымипреодоленным"косаткой",посреди
континента,называемогоШо-Ситайном,хорошознакомый имобоим Избранный
Ученик Хономер боролся с весьма сходными трудностями. Разве чтов раскисшей
грязи скользили не его ноги в сапогах, а копыта коня.
Он не был бы Избранным Учеником, предводителем тин-виленского жречества
Близнецов, еслибыне умелпринимать решения, а потомвызыватькжизни
задуманное,напряжением:духовных иплотских сил даваябытие небывалому.
Постановив самолично осмотретьязыческую кумирню, внушавшую столь недолжное
чувство почтения иным собратьямпо вере, Хономер, жемешкаядолго,велел
единственному оставшемусяздоровым"кромешнику" собратьприпасы и десяток
надежныхлюдей - и двинулсянаЗаоблачный кряж. Онвсегдабыл легокна
подъем.
Его караван ничемне напоминалнищий поезд горцев-итигулов,отбывший
тудаженесколькими седмицами ранее.Тот и поездом-то едва лизаслуживал
называться: так,несколькомохнатых лошадок с вьюкамии одна под седлом -
для старца Кроймала. И пешие дикари. Со своими собаками...
Что ж, пусть двое Учеников,явившие вКондарестоль прискорбно малое
рвение, путешествуют в убожествеи лишениях, как пристало вероотступникам -
либоопасноприблизившимсякотступничествуипотомускрывающимсяот
праведных единоверцев. Он, Хономер, намерен был совершить эту поездку совсем
по-другому.Нет,неточтобы его пугалиночевкина пыльных войлоках, в
горскихпалаткахизволосдикогобыка,сквозьчернуютканькоторых
просвечивает ночное небо и поддувают стылые ветры. Когда весной они скрытно,
иными дорогами,следовализаВолкодавом, Хономеру доводилосьспать и под
открытым небом,наприхваченной последнимизаморозками земле,и вовсев
седле,и попростуобходиться без сна.
Когда весной они скрытно,
иными дорогами,следовализаВолкодавом, Хономеру доводилосьспать и под
открытым небом,наприхваченной последнимизаморозками земле,и вовсев
седле,и попростуобходиться без сна.Радетель сюностибыл привыченк
странствиям по диким краям, где никто не стелил ему теплойпостели и не пек
лепешек наужин.И он отнюдь ещене стал ветхим старикомвроде Кроймала,
чтобыемуна каждом шагу требовалась забота ипомощь. Нет! Дело не в том.
ЖреческоеодеяниеХономеранынчеблисталояркимикрасками,онбыл
попечителем святойверы вбольшом богатом городе,а посколькуТин-Вилена
являлась крупнейшим городомцелого континента, - значит, Хономеру надлежало
блюсти дело и славу Близнецов во всем Шо-Ситайне.
И комукакоедело, чтоТар-Айван, расположенный,собственно,вдвое
ближе кТин-Вилене,чем ктомужеКондару,досегоднявесьмамало
интересовалсяпастушеским краем, предпочитаяобращатьсвои взорына куда
болееизобильные и причастные к судьбам мира державы: Мономатану, Саккарем,
Нарлак, Халисун...
Хономер твердо знал: пробиваться к вершинам жреческой власти в одной из
этихстран - определенноне для него. Лучше быть первым в Тин-Вилене,чем
тридцать первымвФойреге.Он непомнил, ктоэтосказал.Надобудет,
вернувшись,отрядитьмладших жрецов порыться в библиотеке-и непременно
найти.
Хономероченьрассчитывалнанынешнеесвое путешествие.Вероятно,
внутренний голос по-своему истолковал бы этот расчет искорее всего объявил
быегонеким возмещением за сокрушительнуюнеудачусВинитаром.Однако
внутреннийголос потому иназывается внутренним, что никто не слышитего,
кроме нас самих... да и мы-то всего чаще предпочитаем не слушать.
Нынче для Хономера былименнотакойслучай. Да, он потерпел неудачу,
которую глупо было бы отрицать, и еще глупее - гнать из памяти, притворяясь,
будто ничего не случилось. Зелье,сваренное Шамарганом, обладало обрекающей
силой.Хономерсампроверилегона двоихникчемныхлюдишках изчисла
городских бродяг и убедился: отрава разила наверняка и противоядия не имела.
Азначит, венна давноужесъели морские рыбы... и, вероятно, тожев свою
очередь отравились. Жалетьтут было, собственно,не о чем,но венн унес с
собой тайну имени старого жреца, и вот этого Хономер простить ему не мог.
Хотя... прощай или непрощай мертвому, с негов любом случае немногое
взыщешь.Волкодав пребывалв посмертнойобители своей веры - гдеименно,
Хономер не знал и не стремилсяузнать, ибо туда не достигал свет Близнецов,
а стало быть, прикосновенному кистине небыло ни пользы, нисмыслав ее
изучении.
Какивизучениикан-киро,оказавшегосянеспособнымслужить
распространению веры.
Заблуждения - и свои личные, и всего рода людского - следовало оставить
в прошлом, а самому двигаться дальше.