А вот срединедавно покинувших Острова
немало было таких, кто вообще не признавалседла.К числу этих последних и
принадлежалРигномер.Правду сказать, утомить Бойцового Петуха былоочень
непросто.
-Сколькоеще до Алайдора? - мрачно осведомилсяХономер.Его таки
подмывало спросить,не ошиблись лиони дорогой, но он удержался, хоть и не
без труда.
Ригномер провел рукой по усам, досадливо отряхнул с ладони талую жижу и
ответил:
- Былобыведро, сказал бы -двадневных перехода. Втакуюпогоду
хорошо если получится дойти за трое суток, а не за четверо.
Хономерпросебязастонал.Внешне,однако,онничемневыдал
разочарования,лишькивнул,непеременившись влице,и толкнул пятками
лошадь, надумавшую было вовсе остановиться. С надвинутого капюшонапри этом
сползизрядный пласт снега,успевший налипнутьи залечь, словно собираясь
остатьсятамнавсегда. Хономеравдругпосетило пренеприятнейшеевидение
своего собственного бездыханного тела,замерзшего,скрюченного в последнем
убежищегде-тозакамнем ипостепеннозаметаемогоснегом,переставшим
подтаивать...
Он вздрогнул,передернув плечами- то ли отхолода,то липрогоняя
мимолетную тень неуверенности. И поехал вперед, на каждом шагу понукая коня.
x x x
КогдаВолкодавнаконецувиделэтих людей, онпонял, что понапрасну
оклеветал себя, решив некоторое время назад, будто подрастратилспособность
угадывать четко вражеские намеренияеще прежде, чемсам враг покажетсяна
глаза.Нет, похоже,снимсамимвсе обстоялокак прежде. Делобылов
обитателях острова. Когда они перестали таитьсяи показалисьиз-за камней,
Волкодав в первыймиг дажеусомнился, а следовало ли причислять их кроду
людскому - или, может, к одному из племен иной, внечеловеческой крови, вроде
нардарских тальбовлибодайне,соседей и друзей вельхов?.. Междускалами
мелькалинизкорослые,сгорбленныесилуэты,издали казавшиесяравномерно
мохнатыми, причем мех производил впечатление не заемного, а родного.
- Когда мы уходили,наострове оставалосьнемало рабов, - проговорил
Винитар. - Больше двадцати зим прошло... Должно быть, это их дети.
В племениВолкодава не чурались обзаводиться рабами, будь то пленники,
взятыевовремяне-мирьяили купленныенаторгу.Рабдлявеннов был
человеком,чьипоступки отнялиунего правосамомураспоряжаться своей
жизнью. Его собственные поступки - илиего предка, что было в их глазахто
жесамое.Недостатокмужества,вынудившийпроситьпощадывбою,или
неспособность вестихозяйство, незалезая в долги,-то и другоевполне
справедливолишаловзрослыхмужчин иженщин званияполноправныхлюдей,
низводяихдо положениянесмышленыхподростков,отнюдь невышедшихиз
родительской воли.
Увеннов рабы сиделиза общим столом в самом егонизу,
послехозяйскихдетей.Отсправногорабаожидали,чтооновладеет
каким-нибудь ремеслом и сумеет выкупиться на свободу либо же совершит смелый
поступок, уравновешивающийпостыдноедеяниепраотца. То есть проявит себя
так, как это надлежало подростку, стремящемуся заслужить звание взрослого. И
скверным человеком среди веннов считался тот, кто бьет своего ребенка... или
раба.
Волкодав покосился на кунса, ожидая, что тот скажет еще. Винитар стоял,
опершись коленом о камень,ичто-то разглядывална скале. Он ответил,не
оборачиваясь:
-Утех невольников оставалисьлодки,чтобыловить рыбуизверя.
Правда,не стольмореходные, чтобы достичь других островов: все большие мы
забралиссобой. Норабы не слишком печалились. Они дождатьсянемогли,
чтобы войти в дом и завладеть всем, что осталось. Мой отец сказал тогда, что
они крутились как трупоеды над стервой, и мне подумалось, что он был прав.
-Если это вправдуих дети, то быстрожеони одичали... - проворчал
Волкодав.
Винитар неответил.Онразглядывалрисунок,выбитый и выцарапанный
очень старательной,но недостаточно сильной рукой.Молодой кунснашел его
только потому, что хорошо знал,гдеискать. Следовало всячески благодарить
огнебородогоТуннворназато,что лед ещенедобралсясюда, укрывая и
перемалывая своей тяжестью все, что на путипопадалось. Намеченные в умытом
дождями граните, проступали две мужские фигурки. Та, что находиласьвверху,
былабольше, мужественней и любимей.Та, чтовнизу, - поменьше,поплоше.
Между ними угадывался мальчик,тянувшийся к верхнему, в то время как нижний
держалего за ногу. Из чресл верхнего исходила дуга,завершавшаяся влоне
женскойфигурки,замершейсвоздетымирукамичутьпоодаль.Ас
противоположной сторонына мужчин - вособенностина нижнего-нападало
большое животное. О четырех ногах, ссильными челюстями и с густой шерстью,
вздыбленнойназагривке...Суровыйбоевой кунсводил рукой порисунку,
гладилего ивсенеотводил глаз -так,словно желалунести впамяти
навсегда, а рука могла ощутитьтеплодругой руки, прикасавшейся к влажному
камню. Волкодав про себя рассудил: найдет или нет Винитар жилье своей бабки,
а последнюю весточку от нее он, похоже, все-такиполучил. Смысл рисунка был
ему не особенно ясен, но Винитар, похоже, прочел его без труда.
И бабку свою он, знать, крепко любил...
Междутем невысокие мохнатыефигурки продолжали мелькать вдалеке,то
тут,тотам показываясь междукамней, итеперь Волкодаввидел, чтомех
объяснялся одеждой. Скроенныенаудивлениеловко, одеяния сидели на телах
как вторая кожа, совсем не стесняя движений иделая человека издали похожим
назверя.Волкодавуслучалосьзнакомитьсясплеменами,обладавшими
несравненнымумениемвыделыватьшкуры ипревращать ихводежды,и так
получалось,чтовоспоминания каждый разоставались достаточнотягостные.