Палеолита, например.
Заметив, что я остановился в нерешительности, Каролина хитро улыбнулась и ничего не сказала, а дядя Наум взял меня за руку и, проводив к
столу, едва не насильно усадил напротив накрытой крышкой медной посудины. Описывать словами аромат, что исходил от посудины, было бы делом
неблагодарным. Заветная курочка — причина моего незапланированного визита к соседям — без сомнений, скрывалась именно под медной крышкой.
— Я вас прошу, молодой человек, не надо стесняться. — Хозяин этой загадочной комнаты был само гостеприимство. — Честно признаюсь, мы с
Кэрри редко принимаем гостей. Так что если вдруг наши манеры покажутся вам грубыми, не обращайте внимания…
Кэрри фыркнула:
— Папа, ты не осмелишься на грубость, даже если троглодиты поймают тебя и начнут поедать заживо. — Усмешливый взгляд в моем направлении. —
Так что пользуйся моментом и выучи у капитана Гроулера пару-тройку грязных ругательств. Уверена, он знает их предостаточно… Ладно, ешьте
давайте.
Два раза повторять не пришлось.
Любопытство переполняло меня, и я все время порывался засыпать словоохотливого соседа вопросами, но говорить с набитым ртом было, во-
первых, неприлично, а во-вторых, просто невозможно. Поэтому следующие четверть часа мы молчали, энергично работая челюстями и обмениваясь
мимолетными взглядами.
Больше смотрели, естественно, на меня. Смотрели с плохо скрываемыми улыбками, причиной которых был опять же я. Нет, я, безусловно,
стремился не ударить в грязь лицом и старательно вспоминал правила поведения за столом, каким когда-то был обучен в интернате Гражданского
Резерва и основательно подзабыл в дальнейшем. Самым лучшим выходом из щекотливого положения было наблюдать за Кауфманами и вести себя так,
как они — воспитанные культурные люди. Получалось или нет? Скорее нет, чем да. Впрочем, Кауфманы восприняли мою «недовоспитанность» как
само собой разумеющееся: иного они от троглодита просто не ожидали.
Век живи — век учись, скажет чуть позже Наум Исаакович совсем по другому поводу. Прискорбно, что нельзя было запомнить все, чему учил меня
впоследствии этот уникальный человек, но это его замечание я не забыл. Б ходе того знаменательного обеда я открыл для себя истину, что,
оказывается, курица — не животное, а птица, притом птица довольно костлявая. Куда девались кости из куриц, которых жарил Бэримор, до сих
пор остается для меня загадкой, ибо в Привычном Старом Мире курятина сроду не колола мне десны. Дядя Наум и Каролина с интересом наблюдали,
как я пристально изучаю обглоданные кости и решаю, стоит ли их тоже съесть или все-таки воздержаться. Пришлось воздержаться, поскольку
никто из хозяев кости в пищу не употреблял, Кажется, Кэрри оказалась разочарована: троглодит приобщался к правилам хорошего тона и лишал се
замечательного повода для насмешек.
Пивное опьянение у меня постепенно прошло, в го-лоно прояснилось, а в желудке воцарилась приятная сытая тяжесть. Настроение после утренних
потрясений немного приподнялось, чему также способствовала теплая домашняя атмосфера, царившая в этих стенах. Обглодав последнюю косточку,
я покрутил ее в пальцах, изучая, после чего вовремя вспомнил, что воспитанные люди всегда должны благодарить друг друга за угощение.
— Отменная курица, Наум Исаакович. — Я почтительно кивнул. — Спасибо за вкусный обед. Как оригинально приготовлено. Сроду не ел ничего
восхитительнее.
— Не мне спасибо, а Кэрри, — поправил меня Кауфман. — Это она здесь хозяйничает. У нее на кухне я такой же гость, как и вы. А что
восхитительно — это правда. Свежая курятина — она таки всегда приятнее тех замороженных мясных кирпичей, что ваш слуга обычно заряжает в
комбайн.
— Свежая курятина? — переспросил я. — Как вас понимать?
— Так и понимайте: еще три часа назад это глупое пернатое создание кудахтало у нас на заднем дворе, — развел руками дядя Наум.
— И как оно туда попало? Ни разу не видел, чтобы в округе летали такие крупные птицы.
Здесь уже и воспитанные Кауфманы не сумели удержаться от смеха.
— Вы нас удивляете, молодой человек, — произнес хозяин, продолжая улыбаться, — А впрочем, почему «удивляете»? Наоборот, ваши вопросы вполне
естественны для обычного современного человека с обычным запасом знаний. Конечно же, курицы не летают, и дядя Наум не стреляет в них из
окна из нервно-паралитического стиффера. Все куда проще, когда-то давным-давно я служил на птицеводческой ферме в Дели. Уходя в отставку, я
и купил там несколько этих не особо прожорливых птичек. Пока вез их домой, бедняжки подняли в боте жуткий гвалт — не понравилось им
кататься с восьмикратной звуковой скоростью. Они ведь у нас обычно в живом виде и не путешествуют. Я соорудил для курочек вольерчик,
рассчитал им рацион, и теперь эти милые твари вот уже много лет несут нам яйца, высиживают птенцов и накапливают жир. Все, что от меня
требуется, так это кормить их, запускать к ним в клетку клинер-модуль да регулировать их популяцию, кушая самых разжиревших.
Кауфман говорил об этом так обыденно, словно вел речь о широко распространенном среди пенсионеров увлечении, наподобие выращивания
благоухающей флоры или содержания пушистой фауны. Ну с кошками и собаками все ясно: я тоже могу подолгу с умилением наблюдать за игрой
какого-нибудь лопоухого шпицбергенского добервейлера — снимает стресс и все такое. Но держать у себя в доме стаю громадных птиц, чтобы
поедать их!.. Сдается мне, это далеко не последнее чудачество дяди Наума, о котором я узнаю. Таинственный человек дядя Наум… хотя и
открытый.
— Обожаю рубить куриные головы, — заметила Каролина с плотоядной улыбкой. — Нет лучшего способа высвободить негативные эмоции. Не надо
никаких релаксантов — дайте только топор и курицу. Когда-то мы ещё держали кроликов, и я давно прошу папу снова купить их — шкурки с
кроличьих тушек сдирать куда проще, чем выщипывать птичьи перья. Но папе надоела крольчатина… Капитан, с вами все в порядке?
О да, конечно, в порядке! Не обращайте внимания на мою отвисшую челюсть, на самом деле я совершенно спокоен! Что здесь необычного: папаша
растит дочурке зверушек, а она, счастливо улыбаясь, обезглавливает их на заднем дворе, после чего жарит вон в том горячем железном ящике;
кстати, вспомнил, как он называется: печка!.. Затем, выплеснув накопившуюся за день негативную энергию, Кэрри зовет папу, и милое семейство
Кауфманов садится ужинать и пить кофе…
— Хотите кофе, капитан? — осведомился дядя Наум — добрейшей души человек, подаривший родному дитя для его любимого занятия острый топорик.
— Да, спасибо… — автоматически отозвался я, не сводя глаз с обворожительной улыбки сидящей напротив куроубийцы. Пожалуй, чашка кофе — это
как раз то, что мне сейчас нужно.