И тогда тебя не будет бесить "крыса-йомен".
По чести говоря, я уже не смогу написать чертову речь своимисловами
без этой машины, подумал Адамс, я уже привык работать с ней, и мне без нее
не обойтись.
Снаружи туман одержал полную победу; Джозеф мельком глянул вокнои
увидел, что весь мир затоплен туманом.
Ну и ладно, подумал он, покрайнеймере,намосталисьсверкающие
взвешенные частицы для закатов, встающих над вечностью.
- Ваш аэромобиль подан, - объявил железка. - Он у главноговхода,я
отсюда слышу, что ваш шофер держитдверьоткрытой.И,посколькуимеют
место вечерние испарения, один из слуг господинаАдамсабудетсогревать
вастеплымвоздухом,покавынеокажетесьвбезопасностивнутри
комфортабельного аэромобиля.
- Ого, - сказал Джозеф Адамс, покачав головой.
- Это ты научил его, мой дорогой. Ведь это утебяонпозаимствовал
привычку употреблять такие словечки.
- Потому что, - с горечью ответил ей Джозеф, - мненравятсявысокий
стиль, помпезность и ритуал.
Повернувшись к ней и словно ища ее сочувствия, он продолжал:
- Броз написал мне в памятной записке (ее передали в Агентство из его
собственного бюро в Женеве), что главная семантическая единица этой речи -
"белка". А что нового можно сказать о белках, если все уже и таксказано?
Они запасаются на зиму припасами, онитрудолюбивы.Обэтомитаквсе
знают! Но что еще ты знаешь о них хорошего, чтопозволилобыперейтик
нравоучению?
Он подумал, что все белки погибли. Эти зверьки больше несуществуют.
А мы продолжает восхвалять их достоинства, уничтожив их как вид.
На клавиатурередактораоннабралдвеновыесмысловыеединицы.
"Белка" и "геноцид".
На этот раз машина сообщила следующее: "Забавная история произошла со
мной вчера, когда я направлялся в банк.Случилосьтак,чтояпроходил
через Центральный Парк, и знаете..."
Джозеф в изумлении взглянул на авторедактор.
- Вы проходили через Центральный Парк? Да ведь его не существуетуже
сорок лет!
- Джо, успокойся, это всего лишь машина. - Коллин уже надела длинный,
до пола, широкий плащ и возвратилась, чтобы поцеловать его на прощание.
- Но она просто свихнулась. Я ввел в нее"геноцид",аонаговорит
"забавный". Разве ты...
- Она предается воспоминаниям, - ответила Коллин;пытаясьобъяснить
ему поведение авторедактора, она намгновениеопустиласьпереднимна
колени, прикоснулась к его лицу кончиками пальцев и пристальнопосмотрела
ему в глаза.
- Я люблю тебя, - сказала она. - Ты же погубишь себя этой работой! Из
моей конторы в Агентстве я направлю официальный запросБрозуспросьбой
предоставить тебе двухнедельный отпуск.Кстати,уменяестьдлятебя
подарок. Один из моих железок откопал егонеподалекуотвиллы.
Один из моих железок откопал егонеподалекуотвиллы.Натой
самой земле, что досталась мне после того, как мои железки обменяличасть
моих владений на участок, принадлежавший раньше северному соседу.
- Книга. - Он почувствовал, как в груди у него потеплело.
- Еще какая! Настоящая, из довоенных, анекакая-токсерокопия.И
знаешь, как называется?
- "Алиса в стране чудес". - Он много слышал об этой книге и давно уже
мечтал ее заполучить.
- Нет, еще лучше. Это одна из невероятно забавных книг, написанныхв
1960-е годы, да и сохранилась отлично, даже обложка цела. Этосамоучитель
типа "Как я успокоил свои нервы при помощи луковогосока"иличто-тов
этом роде. Или "Как я заработал миллион долларов, потомучтоработална
ФБР и вел двойную с половиной жизнь". Или...
Адамс прервал ее:
- Коллин, однажды я выглянул из окна и увидел белку.
Она пристально посмотрела на него:
- Не может быть!
- Все дело в хвосте. Хвост-то уж никакнельзяперепутать.Круглый,
пушистый и серый как щетка для мытья бутылок. А прыгала она вот так. -Он
провел в воздухе волнистую линию, чтобы объяснить ей, а заодно лишнийраз
попытаться удержать в памяти увиденное. - Я тогда завопил и послалнаружу
четырех железок. - Он пожал плечами. - Впрочем, они возвратились ни счем
и сказали мне: "Мы ничем не видели, о повелитель" или какую-то чушь в этом
роде.
Адамс помолчал. Разумеется, это была гипнотическая галлюцинация -он
слишком много пил и слишком мало спал. Ему этобылопрекрасноизвестно.
Железки тоже знали об этом. А теперь уже и Коллин поняла.
- Ну ладно, просто допустим, что это было...
- Напиши своими словами, что ты тогда почувствовал. Напиши от руки на
бумаге. Постарайся обойтись без диктофона. Опиши, какие чувства вызывала у
тебя эта шустрая, живая белка. Твои чувства, а не редактора. И...
- И тогда Броз первый раскритикует меня в пух ипрах!Атакябы
постарался записать эту речь на лингве, а затем загрузить еев"чучело",
чтобы она попала в программу. Но в любомслучаеЖеневумненеобойти,
потому что я ведь не собираюсь сказать: "Ну давайте же, парни, вперед!". Я
скажу... - Он помолчалнемного,чувствуя,чтонервыегоуженетак
напряжены. - Я постараюсь. Обещаю. - Он встал с кресла. -Ядаженапишу
все от руки. Я разыщу эти... ну, как ты их называешь?
- Шариковые ручки. Ты так запоминай: на небе тучка, монетоккучка-
выходит ручка.
Он кивнул:
- Может, ты и права. Явоспользуюсьсвоейрукописьюдлязагрузки
"чучела" - это все равно нагонит на меня хандру, но, по крайней мере, меня
не будет выворачивать наизнанку от отвращения.
Он обвел глазами библиотеку в поисках... как она говорила?
Редактор, все еще работая в режимеповтора,продолжалпопискивать:
"...и это крошечное создание, наделенное доброй толикой здравого смысла.