ЭтиВеликаныжилии разрастались вгорных
долинах. Временами они высовывалиоттуда грязно- белые пятки и сталкивали с
земли все, чтопопадалось: дом -так дом, огород -значит, огород. Оттого
островные сегваны уже не первое поколение семьями переправлялись на материк.
Иногда они забывали, что едут нена дикое место. О том, чем в таких случаях
порою кончалось дело, Волкодаввспоминать не любил. Потому что тогда у него
начинали чесаться шрамы от кандалов на шееи назапястьях и хотелось,как
когда-то, задушитьпервого попавшегося под руку сегвана. А это было плохо и
недостойно потомка Серого Пса.
ЕщеВолкодав видел, что хозяин близкого уже двора был бортником. Венну
несколькоразпопадалисьнаглазадуплистыелипы,отмеченныеособым
знаменем:тремявертикальнымиполосами,перечеркнутымикосымкрестом.
Волкодав про себя отметил,чточеловек, наносившийзнамена,чтилПравду
леснуюинеобижал доброе дерево, приютившее медоносныйрой. Бортникне
ранил коры, чертил знаки как подобало, кистьюи краской. Может, и вправду с
ним можно дело иметь...
Потом мужчины вышли на обширную поляну, и веннпоблагодарилЛешего за
тропинку. Воистину жаль было бытоптать спящие цветы, покрывавшие поляну от
краядо края. В северном конце виднелись ульи, сплетенные, как было принято
у сегванов, из толстого соломенного жгута.
Скоро междудеревьямипоказался идвор, обнесенныйвысоким, крепким
забором. По ту сторону забора сейчас же в несколько голосов залились псы.
Бортник Бранох с чадами и домочадцамисобирались ужеложитьсяспать,
когда снаруживстрепенулисьсобаки. Людивпредгорьях,бывало, шатались
всякие, а потому в дополнение к охотничьимлайкам Бранох год назад привез с
галирадского торга сукуи кобеля знаменитой сольвеннскойпороды.Это были
поджарые,остроухие,зубастые псы, исходящиебешеной злобойпри малейшем
признакечужаков.Ичутьнеот рождениязнающие,как поступать,если
замахиваются ножом.
Кпрочной дощатойкалиткеизвнебыло приделано кованое кольцо. Пока
Бранох переглядывался с сыновьями,за это кольцо взялась решительная рука и
громко постучала в гулкие доски. Делатьнечего, мужчины вооружились копьями
и пошли разбираться.
Сольвеннскиесторожанеистово хрипелив ошейникахиподнимались на
задние лапы, натягивая цепи. Лайки вертелись и гавкали перед калиткой, но за
забор не совались.
- Кто там? -не слишком ласково осведомился Бранох, раздвигая сапогами
пушистые собачьи бока. - Кого Хегг среди ночи по лесу носит?..
-Пусти до утра,добрыйхозяин!- долетел снаружизвонкиймолодой
голос. - Мы мирные странники, людям никаких обид не чиним!
Бранохнедовольнонахмурился.Емуненравиласьявнаямолодость
говорившего. Да ив мирные намерения стоявшихпо ту сторонутына он, Хегг
проглоти, не больно-то верил. То есть, лучше сказать, не верил совсем.
- Идите-кавы своей дорогой, перехожие люди, - посоветовал он незваным
гостям.
- Идите-кавы своей дорогой, перехожие люди, - посоветовал он незваным
гостям. - А то как бы у меня злые собаки привязь не оборвали.
Двухночей еще неминуло с той поры,кактакие же ночныепришельцы
пожаловали к кострам пастухов, присматривавшихза скотиной богатого соседа,
сыродела. Сыр, сметану изнатноемасло соседа уважали в стольном Галираде,
небрезговалотведатьисамкнес, ГлуздНесмеянович.Однако пришельцы
никакого вежества не понимали.Нахальноводворились к огнюи потребовали,
чтобы работникисейчасже зарезалиимна ужин корову. Да не какую-нибудь
старуюижилистую,а молодую,нежнуюи жирную. Висельников былочислом
семеро, пастухов больше, и пастухи затеяли было дать отпор. Однако нарвались
на отъявленных вояк, наемников, зарабатывавших нажизнь беспощадным умением
драться...В общем, кончилосьделовыбитымизубами и сломанными ребрами.
БлагодарениеХрамнухотьзато,чтоникого неубили.Зато,словно в
насмешку, прирезалисамуюлучшую молочную корову соседа, от которой добрый
сыроделдумалвэтомгодудождаться еще ителеночка.Остальных коров,
разбежавшихсяпо лесу, пастухи инынчеещесобрали не всех. Бортник тихо
подозревал, что сосед,горько плакавшийнадискромсанной тушейлюбимицы,
предпочел бы похоронить вместо нее одного-двух разинь,не сумевших отстоять
хозяйского стада.Усамого Браноха работниковнебыло,толькосыновья,
невесткидавнуки.Пустишь чужаков в дом, ведьнеоберешься беды.А не
пустишь -как разойдутсяеще ульи-топоджигать... Нет, надо гнать сразу и
так, чтобы обратную дорогу забыли. Темболее чтомладший сынишка, Асгвайр,
ужеприник острыммолодымглазом кнарочно пробуравленномуотверстиюи
обнадежил:
-Ихтам, батюшка,всего-то двое и есть. Бранох отстранил меньшого и
посмотрел сам. Если бы перед калиткой переминалось двое беззащитных горбатых
калек, почтенногосегвана, вероятно, укололабы совесть. Но на вытоптанной
плеши стояли два крепких плечистых парня, по виду - сами кого хочешь сожрут.
Особенноне понравился Бранохутот,что былповыше.Унего,ковсему
прочему, ещеи серебрился над правымплечомбезошибочноузнаваемый черен
меча, и бортник понял: Хегг вывелкегоподворьюотставших приятелей тех
семерых.
- Спускай Волчка! - велел он младшему сыну.
Ошейник лютого кобелябыл пристегнут к цепи особым хитрым устройством,
за которое Бранохзаплатилмастерукузнецу два горшка лучшегоцветочного
меда. Как ни рвисьпес, защелка держаланадежно. Затоспуститьмохнатого
зверя легко могла даже маленькая внучка, не говоря уж просемнадцатилетнего
сына.Ненадовозиться,расстегивать непослушнуюпряжку.Надавидвумя
пальцами - и пес полетел...
...Ипесполетел. Бурой молнией через двор, оставивсвирепую подругу
беситься иподвывать нацепи.Потом,без задержки,внарочнодля него
устроенный лаз под калиткой.