Лайки звонкимгорохом выкатились вслед вожаку.
Затыномиспуганновскрикнули.Сыновьябортниказахохоталииполезли
смотреть через забор. Самому хозяину вскакиватьна приступок было вроде как
не по достоинству, но и он не утерпел, вспрыгнул.
Иоченьвовремя.Потомучтоглухойкровожадныйрык Волчкавдруг
сменилсявиноватым, просительным поскуливанием.Бранох возделголовунад
заборомиувидел,что грозныйпеспротиралбрюхомземлю,ласкаяськ
присевшему накорточкиросломунезнакомцу. Кобельдаже не то чтобы вилял
хвостом-прямо-такиизвивалсявсем задом,словновосторженныйщенок.
Остроухиелайки вертелись тут же,умильно визжали, почтительнообнюхивали
бродягу, норовили лизнуть. Ну прямо родич любимый в гости пожаловал.
Бранох что-тонеприпоминалэтакихрадостей,дажекогдаонсам,
вскормившийхозяин, возвращалсядомой после долгой отлучки. Бортникпочти
суеверноподумало том,чтопсы,кажется,в один мигуспели возлюбить
пришлеца, точно родного. И пожалуй, убежали бы следом за ним, вздумай только
он их поманить. Мелькнуло и совсем тревожное: авознамерься он их натравить
на обитателей дома...
Между тем собачий родственник выпрямился. Лунасветила ярко, и Бранох,
без того жестоко ошарашенный поведением верных псов, загоревал окончательно.
Волосынезнакомца были заплетены в две косы и перетянуты ремешками. Венн!..
Только этого племени ему тут еще не хватало!..
Бранохвполголосапомянултрехгранныйкремень Туннворнаи украдкой
оглянулся на сыновей.Сыновья творили охранныезнаки могучего Храмна, Отца
Премудрости, и Роданы, Подательницы Потомства. Все знают, что псы никогда не
лают наколдунов.И еще -на Богов, когда Они решают почтить людейСвоим
посещением.Ночтобы порядочный сегванскийБог явилсяв обликевенна?..
Ясное дело - колдун!
Тем временемвенн обозрел головыбортникова семейства, торчавшиенад
тыном, и впервые подал голос:
-Может, пустишьсобачек обратно водвор,хозяин? Да инасс ними
заодно...
Сказано это было безо всякойугрозы,но Бранох отчетливо понял: лучше
пустить. Потому что венн, если пожелает, войдет все равно. И не помешает ему
ни крепкий тын, ни четверо сыновей. Уж не поминая о внуках.
Бортникподнял изушек крепкий брус и обреченно отворил калитку. Венн
неторопливо двинулсявнутрь. Свора преданно повизгивала,заглядывала ему в
глаза. Его спутник, молодой красивый аррант, шел рядом. Бранохотметил, что
он взирал на происходившее с любопытством, но без особого удивления.
Пока хозяин двора и его сыновья растерянно соображали, как же поступать
дальше, из домувышлахозяйка, почтенная Радегона. И тотчаспоказала, что
толькоженщинапо-настоящемудостойнаправить домом ивестиплемя. Она
спокойно пошла навстречужутковатым гостям,держа в рукахбольшуюсвежую
лепешку, поджаренную по-сегвански, с луком и гусиными шкварками:
- Отведайте, добрые гости.
У Браноха сразуотвалилсякамень от сердца. Венн, аза ним иаррант
низкопоклонились женщине, оторвалипо кускулепешки и отправиливрот.
Значит, вправдунедержатзадушойзла.Бортникссыновьямиподошли
разделить трапезу, и только тут Бранох припомнил, что венн заговорил сним,
покастоялперед калиткой. Не будь старый сегван настолько поражен изменой
собак, он уже тогда сообразил бы, что можно не опасаться беды. Венны считали
бесчестьем убиватьтех,с кемдовелось разговаривать.По их вере,слово
накладывало узы не менее прочные и святые, чем совместно съеденный хлеб.
Авпрочем,сказал себе Бранох, дажеи венны, бывает,меняются, если
подолгунеживутдома.Ивообще, чего только недождешься отлюдейв
нынешние времена...
- Посели, Асгвайр, гостей в клеть, - велел он младшему сыну.Асгвайром
пареньказвали на улицеи водворе.Под родной крышей,вближнем кругу
родни, жило совсем другое имя, иего случайным прохожим знать было незачем.
И уж к домашнему очагу их, само собой, пускать тоже не стоило.
-Ястранствующийученый изблагословенной Аррантиады, людитаки
называют меня - Собиратель Премудрости, -представился спутник венна.-А
это мой слуга и телохранитель. Я зову его Зимогором.
Бранох только кивнул, в свою очередь называя себя и семью. Он ничуть не
сомневался, что имена гостей тоже имели весьма слабое отношение к истинным.
Двор внутри тынаоказался устроен примерно также, как ибольшинство
сегванских дворов, виденных до сих порВолкодавом. Посередине - длинный дом
с единственной дверью, обращенной на юг. Дом напоминал продолговатую насыпь,
снизу доверхузаросшую травой и цветами; лишь в двух местах зеленыйпокров
нарушали отверстия дымогонов.Волкодавзнал, чтовнутри скрывалсяуютный
бревенчатый сруб, очаги в полу, широкие лавки вдоль стен и спальные клетушки
почислумалых семей.Снаружистены и крышадомабыли толстозасыпаны
камнямииземлейивыстланы дерном.Переселившись сголого острована
материк, визобильные лесом места, сегваны упрямопродолжали строить жилье
по прародительскомузавету. Только рубленые клети,видневшиеся поблизости,
были точно такими, какие ставили у себя коренные местные жители. Ну да клеть
- это не дом с очагом, святости в ней немного.
Асгвайротворилдля гостей дверь, зажег лучину, вставленную в кованый
железный светец, ипредложил стелить постели наопрятном берестяномполу.
Пахло в клети хорошо: медом и хлебом. Асгвайр уже собрался прочь и прикрывал
засобой дверь, когда в смыкавшуюся щель, беззвучно извернувшисьв полете,
проскользнуласнаружи большущая, с голубя, летучая мышь. Покасын бортника
испуганно соображал, как будетвыпроваживать ночного охотникавон, ушастый
зверек деловито облетел покойчик кругом,а потом вспорхнул на плечо венну -
и устроился там, словно на привычном насесте.
Выкатываясьза порог, Асгвайр всежеуступилжгучему любопытствуи
обернулся.