.."
"А ты растолкуй!" - мрачно посоветовал Волкодав.
"И надо уметь говорить и читать на моем. языке..."
"Научишь!"
Эврих,наверное,не зря считал его самодуром.Невеждой,неотесанным
варваром,вздумавшимуказыватьчудесномумудрецу.Ну ипускайсчитает
сколько угодно. Пока Волкодав жив, ничьяжадность илижестокостьболее не
заставит Тилорна страдать. Все. А прочие могут удавиться, если невмоготу.
"Как называетсятвоязвезда?"-спросилонпепельноволосого.Тот
мгновение помедлил, потом грустнопроизнес короткоеслово. Такпроизносят
только имена, исполненные величайшего священного смысла.
"Что это значит по-нашему?" - прислушался Волкодав.
"Солнце..." А происходило это более двух лет назад.
Утрозанялось теплое исолнечное: следовало ждатьполетнемужаркого
дня. Босой, в однихпотрепанных кожаныхштанах,Волкодавумывалсявозле
колодезя, когда к нему подошел хозяин" двора.
Только теперь, при ясномсолнечном свете, Бранохво всех подробностях
рассмотрелсвоего странногогостя. Ито,что онувидел,емувесьма не
понравилось.Веннвыгляделзаконченнымвисельником.Бранохасчитали
домоседом, но в молодости он погулял по свету и кое-что повидал. И потому, в
отличие отсыновей, сразу понял, что означали две широкие, скверно зажившие
полосы на запястьях и третья такая же - на шее. Полосамбыло немало лет, но
они не разглаживались. Такие бывают только от кандалов.
За что его отправили на каторгу, этого Зимогора?.. Что успел натворить?
И как вырвался?.. Сплошное беспокойство.
Но наремешке,стянувшем одну из кос, висела,радужно переливаясь на
солнце, крупнаяхрустальная бусина. Значит, где-то любила и ждалаЗимогора
невесталибожена,иэтовселялонадежду.Глядишь,пойметотца,
испугавшегося за сына...
Из клети чернымклокомвылетел Мыш, коснулся влажного плеча венна, но
передумалиуселсяуколодезя наобрубокбревна. Бранохвпервые видел
ночноголетуна,совсемне боящегося солнца. Венн,потянувшийсябылоза
полотенцем, усмехнулся, вновь поднял ведро и окатил Мыша остаткамихолодной
воды. Зверька сбило с бревна, он заверещал, барахтаясь в мокрой траве, потом
вылез обратно на деревяшку ис удовольствием начал отряхиваться.Перепонку
на одном крыле рассекала узкая полоска безволосой розовой кожи.
Зимогор улыбнулся, и тутБранох окончательно сообразил, кого напоминал
емуэтот человек. Вот именно -собаку. Волкодаваславной веннской породы,
невозмутимого, нелающего, невероятно свирепого. Внешнеэти псы были схожи с
волками. И люто их ненавидели. И были знамениты тем, что даже от целойстаи
не пускались в бегство, отстаивая тех, кому верно служили.
Зимогор поклонился подошедшему бортнику и стал вытираться.
-Недобром ты,достойный гость,платишь мне заночлег.
-Недобром ты,достойный гость,платишь мне заночлег... - сказал
Бранох.
Венн вскинул голову, руки с полотенцем остановились.
- Что случилось, хозяин? - проговорил он медленно.
- Чтовынаплеливчерамоемумладшему сыну? -вопросом навопрос
ответилБранох. -Как посидел вечер с вами в клети, так иносится,точно
курица с отрезанной головой. Меч, в лесу найденный, вытащил, сидит точит, из
дому затеял идти...
Насловесныерассуждения Волкодавникогданебылгоразд. Да и что
ответить Браноху?Что онисо спутником тут ни причеминечего валить с
больнойголовы на здоровую?.. Выручил Эврих, только что проснувшийсяпосле
ученых трудов.
- Вчера твой сын посчитал нас друзьями каких-то наемников, почтенный, -
пояснил молодой аррант. - Он, мне кажется, позавидовал смелости этих людей и
решил попытать счастья в воинском деле. Мы, как умели, отговаривали его...
В этовремя бухнула дверь, и водворе появился сам Асгвайр. Мальчишка
был одет, как в дорогу, и на поясе у него висел в самодельных ножнах длинный
меч. Асгвайр нес кожаную заплечную сумку; следом спешила Радегона и пыталась
эту сумку у него отобрать.
-О,- сказал Эврих, - я вижу, наших слов оказалось недостаточнодля
убеждения...
Когда-то давно,когда Волкодав был маленьким мальчиком и счастливо жил
дома,он,понеразумноймалостилет,сзавистливымлюбопытством
приглядывался к путешественникам, забредавшим порою в жилище его рода. Он во
все глаза смотрелна проезжих людей, слушал их рассказы и мечтал посмотреть
мир, как они. Теперь он, сирота, вот уже который год неприкаянно болтался по
свету изавидовал тем, у кого был дом ив доме семья. Юному сегвану только
еще предстояло это постичь.
Асгвайр направился мимо венна к воротам, еле кивнув.Ни на отца, ни на
братьев, ни тем более на плачущую мать он не смотрел. Станешь смотреть, кабы
не отбежала решимость. УЖ лучше воображатьсебяюным героемиз сегванских
сказаний. Те ведь тожеотправлялись на подвиги, не слушая увещеваний матери
иотца. А потом возвращалисьдомойвоглаве дружин, с добычейи славой,
удостоенные песен.И,смеясь, вспоминали,какихкогда- то пыталисьне
отпустить со двора... Сказания умалчивали лишь про то, сколько сгинуло не то
что без славы, но даже и без вести.
ПригрозиБранохс Радегонойпроклятием, может,и сумели бы удержать
сына. Но к этому последнему средству прибегать они не спешили. То ли слишком
любили своенравногомладшенького... то линенадеялись, что даже этоего
остановит. Мышпочувствовалнапряжение междулюдьми,развернул крыльяи
встревоженнозашипел...Волкодавпосмотрелна зверька ирешил отплатить
Браноху за гостеприимство.
Асгвайр чутьне налетел на него. Венн, которого пареньвроде бы успел
миновать, как из воздуха возник между ним и воротами.
- Сражаться решил? - негромко спросил Волкодав. - Ну, сражайся.