Может быть, длительноепитаниеимокажетсявреднымдля
здоровья. Не спешите завидовать Гансу. Я не знаю,какбудетвестисебя
"тесто" через месяц. Может быть, оно будет скисать и станетнегоднымдля
еды. Поэтому я говорю: подождите еще немного. Жили же вы без этоготеста,
можете подождать еще несколькомесяцев.Яобещаювам,чтовас,вашу
деревню я снабжу хлебом первыми, но при одном непременном условии: если вы
сохраните эту тайну и не разболтаете ее среди рыбаковсоседнихдеревень.
Если мне станет известно, чтоещехотьодинчеловекузнало"вечном
хлебе", я уничтожу хлеб у Ганса и уеду отсюда. Это мое последнее слово.
- Господин профессор, - сказал учитель, - но как...
- Никаких возражений! - отрезал Бройер.
- Я не о том. Мне хотелось знать, как все-такиэтотхлебрастет.Я,
видите ли, здешний школьный учитель и, может быть, пойму.
- Я, видите ли, - ответил Бройер, - профессор берлинского университета,
но мне самому потребовалось сорок лет труда, чтобы "понять" это.Ну,как
вам объяснить?Есливыразрежетедождевогочервя,тообеполовинки
отрастут и появятся два новых червя. Ясно? Нечто подобное происходитис
тестом. Меня ждет работа. До свидания. Так помните же о моих условиях. Или
несколько месяцев терпения и молчания, и вы все получите хлеб, илижевы
не получите ничего.
И, кивнув головой, профессор ушел в дом.
Разочарованные депутаты топтались на месте.
- Коротко и ясно,-сказалЛюдвиг.-Вместотестаможетерезать
дождевых червей. Одну половинку зажаривать и есть, а другую на вырост...
- Да ведь это для примера сказано, - возразил учитель.
- Примерами сыт не будешь. Собаки для опыта, Ганс для опыта. Почемуже
мы не годимся для опыта? Нет, этого дела я так не оставлю.
Огорченные депутаты пошли в обратный путь, чтобы сообщить односельчанам
печальную весть об отказе.
3. ГАНС СТАНОВИТСЯ "ХЛЕБОТОРГОВЦЕМ"
Волнение в деревне не прекращалось. Всем казалосьнесправедливым,что
"вечным хлебом" обладает один Ганс.Рыбакисобралисьнасходе,решили
объявить тесто общей собственностью,реквизироватьиподелитьпоровну.
Однакошульц(старшина)призналэторешениенезаконнымиотказался
привести его в исполнение. Особенно волновались Людвиг иФриц.Онидаже
осмеливались утверждать, что с законом нечего считаться,таккак,когда
писались законы, о "вечном хлебе" не знали. Однакобольшинствопобоялось
оказаться самоуправцамиинарушителямизаконаинажитьбед,еслио
самочинном законодательстве станет известно в центре. Во времяодногоиз
таких совещаний кто-то сообщил новость, что ворыужедваждыпохищалиу
Ганса часть теста. Воры были,по-видимому,совестливые,таккакбрали
только не более тридцати граммов.
- Нашлись же умные люди, - сказал Фриц. - Я бы дажеэтоикражейне
назвал. Тесто не может принадлежать одному человеку, я давно твержу это.
После того как Людвиг узнал о кражетеста,унеготвердозаселав
голове мысль похитить у Ганса кусочек чудесного теста.
В одну темную ночь он захватил с собой веревку иотправилсякмаяку.
Ему удалось закинуть веревку с узлом на конце в одну из стенныхрасщелин,
подтянуться на руках и влезть в комнату, гдехранилосьтесто.Когдаон
протянул руку впотьмах к той полке, на которой стоялгоршок,неизвестное
существо бросилось на него с необычайным криком и исцарапалоемулицои
руки. Людвиг от неожиданности вскрикнул, отступил назад и свалился вниз по
лестнице. На шум вышел Ганс с фонарем в руке.
- Что ты тут делаешь, Людвиг? - спросил старик.
- Я... Я хотел накрыть вора, которыйкрадетутебятесто.Ноэто,
наверное, сам черт. Он исцарапал мне все лицо своими когтями.
В черта, впрочем, Людвиг не верил ипотомупредложилГансупойтив
верхнюю комнату с фонарем и осмотреть ее.
Когда они поднялись наверх, то увидали большого черногокота,который
сердито ворчал на них.
- Вот так вор! - удивился Людвиг. - Неужели и кошки находят вкус в этом
тесте? -Исгоречьюподумал:"Онинебосьнесчитаютсясглупыми
законами". Но едва не попавшись на месте преступления, он уже неповторял
попытки украсть тесто. Впрочем, дело скоро приобрело иной оборот.
Ганс был обеспечен хлебом и не голодал. Но,унегосвалилисьсног
сапоги, ветхая одежда расползалась на пополневшем теле, он не имел дров, и
ему приходилось мерзнутьвсвоемполуразвалившемсямаяке.Словом,он
оставался нищим, хотя и сытым нищим.
Этим воспользовались деревенские богатей. Они начали наперерыв искушать
его продать им тесто за сапоги, новую шубу, дрова. Ганс долгокрепилсяи
не поддавался этим искушениям. Однако, когда в середине декабрянаступили
сильные морозы, он не удержался иначалторговатьтестом.Самонуже
достаточно отъелся, старческий организм не требовал много. Ганс несъедал
за день половины теста, и у него оставался небольшой излишек. Этот излишек
он и пускал в торговый оборот,продаваякаждыйденькому-нибудьчасть
теста. На покупку теста установилась очередь. Чем дальше шла торговля, тем
больше охватывалГансадухнаживы.Онзапрашивалвсебольшуюцену,
торговался, как ростовщик. Его ругали, но платили. Нельзяжеотстатьот
других.
У Ганса появилась настоящая страсть к наживе.Ондажеуменьшилсвой
дневной паек, чтобы расширить торговлю, и несколько похудел. Затоунего
появились тяжелые сундуки, набитые шубами икафтанами,вкаминепылали
большие поленья дров, а в маленьком сундучкеподкроватьюрослистопки
денег. За каких-нибудь два месяца Ганс сделался самым богатым человекомв
деревне.
Он даже помолодел от привалившегосчастья.Теперьонначалбояться
смерти и, опасаясь, как бы старый маяк в самом деле не раздавил его, купил
новенький домик, перебрался туда и нанялслужанку,чтобыонамылаему
белье, ухаживала захозяйствомиварилакофе,которыйонпил,"как
настоящий богач", подражая пастору соседнего села, пившему поутрамкофе
со сливками.