Он думал, глядя перед собой. Надкрышамибезостановочновспыхивали
метеориты,иэтопроизводиловпечатление,авпервыеминутыдаже
ошеломляло.
- Есть вариант, - сказал Зипперлейн. - Подруга моей племянницы, очень
милая и понимающая женщина. Сын шести лет, муж погиб.
- Прекрасно, - сказал я. -Теперьобъяснитемне,богаради,что
происходит с Некером? Почему о том, что он пьянствует, и, судяповсему,
беспробудно, я узнаю от первого встречного? И, между прочим, мне оченьне
понравилось, что я узнал о нем от первого встречного, - что-то я не верю в
такие случайности...
- Да? А от кого?
Я сказал.
- Ну, это вы зря, Пентанер - человек приличный. Просто работа унего
такая - встречать приезжающих. Вот вам и случайность. А чтодоНекера...
Откуда мы знаем, игра это или он действительно бросил дела и пьянствует? Я
не могу поверить...
- Резонно, - сказал я. - Простите. Я знаю Некера четырнадцатьлети
потому не могу поверить... Правда, я о Лонерепомню.Зипперлейн,увас
есть дети?
- Моим уже за тридцать.
- Наверное, следовало спросить о внуках...
- Один внук пяти лет.
- И?
- Да, - сказал он. - Ретцелькинд.
- И что вы обо всем этом думаете?
- Я боюсь. Бояться вроде бы стыдно, но я боюсь.
- Понимаю.
- Ничего вы не понимаете, - сказалон.-Извините,полковник,но
чтобыпонятьнас,нужнопобыватьвнашейшкуре.Уменяпочти
тридцатилетний стаж, четыре ордена и четыре раны, но сейчас я боюсь-до
боли, до дрожи. Вы представляете, что это такое - жить вгороде,который
вот ужетретиймесяцбомбардируют,кажется,всеметеоритыСолнечной
системы. А ночью - северныесияния,миражи.Да-да,дажемиражиночью
бывают...Иещемногое.Любоеизэтихявленийприродыимеетсвое
материалистическое,научноеобъяснение,нониодинученыйнеможет
объяснить, почему все это сплелось втугойузелименноздесь.Аведь
метеориты и прочие оптические явления - лишь верхушка айсберга, безобидные
декорации сцены, где разыгрываются кошмары... Да, мы боимся.
- Вы можете кратко объяснить, что происходит с детьми?
- У вас у самого есть дети?
- Нет.
- Плохо, - сказал он. - Будь у вас дети, вы быстрее поняли бы. Дело в
том, что наши дети, я имею в виду ретцелькиндов, словно бы и не дети.Вот
вам и квинтэссенция. Словно бы они и не дети.
- Преждевременная взрослость? Вундеркинды?
- Да нет же, - досадливо поморщился Зипперлейн. - Вот видите,выне
поняли. Вундеркинды - это совсемдругое.Пятилетниепоэты,шестилетние
математики, семилетние авторы поправок к теории относительности вписаныв
наш обычный мир,вписанывчеловечество,еслиможнотаквыразиться.
Ретцелькинды - другие. Словно бы среди насживутмарсиане-сосвоими
идеями,сосвоейсистемойценностейистремлениями,окоторыхмы
ничегошеньки не знаем и не можем узнать, потому что они с нами об этомне
говорят! Ну не могу я объяснить! Речь идет оявлении,длякоторогонет
терминов, потому что ничегоподобногопрежденеслучалось.Вытолько
поймите меня правильно...
- Понимаю, - сказал я. - Пойдемте.
Зипперлейновскаямалолитражкабыластаромодная,опрятнаяи
подтянутая, как старый заслуженный боцман передадмиральскимстроем.Мы
уселись.
- Что мне сказать Анне? - спросил Зипперлейн.
- Моя будущая хозяйка?
- Да.
- А вы чистую правду говорите, -сказаля.-Приехалчеловекиз
столицы, хочет разобраться в ситуации.
- Что делать с Некером?
- Ничего, - сказал я. - Мысвамиобанижеегопозванию,его
полномочий никто не отменял. Пока мы не убедимся, что дело неладно...
- Вы не допускаете, что он мог докопаться до сути?
- Еще как, - сказал я. - Это-Некер.Это-самРоланд.Вполне
возможно, что в вашем городе есть и другиелюди,докопавшиесядосути.
Вопрос первый: если они есть, почему онимолчат?Вопросвторой:почему
Некер, если ему удалось докопаться до сути, ударился в загул?
- Может быть, на него так подействовала истина.
- Стоп, комиссар, - сказал я. - Я не знаю истины, способной выбить из
колеи Лео Некера. Нет таких истин, не было и не будет. Еслибывызнали
его так, как знаюя,подобныемыслиавтоматическипоказалисьбывам
галиматьей и ересью низшего пошиба. Это один из моих учителей, это один из
тех,ктоявляетсобойлегендуКонторы,мифологиювнутреннего
употребления...
- Вам виднее, - сказал он. - Я всеголишьполицейский.Однакопри
столкновении с чем-то качественно новым прежние критериимогутоказаться
устаревшими...
- Как знать, как знать, - отделался я универсальной репликой.
Зипперлейн неожиданно затормозил,ияедваневмазалсяносомв
стекло.
- Совсем забыл, - он виновато почесал затылок. - Дальше - толькодля
пешеходов. Можно в объезд. Или пройдемся? Всего три квартала.
- Давайте пройдемся, - сказал я. - Как два перипатетика.
Я взял чемодан, Зипперлейн запермашину,имытронулись.Голуби,
разгуливавшие по мостовой, недовольно расступились перед нашими ботинками.
Настроение у меня портилось. Когда впереди показался броневик,оноупало
едва ли не до абсолютного нуля.
Видимо,запретавтомобильногодвижениянаброневикне
распространялся.