- Может быть, так даже лучше, - тихо сказала красиваяженщинаАнна,
не поднимая глаз, и мне не понравились надрывные ноткиееголоса.-Вы
будете часто уходить из дома?
- Наверное.
- Вечерами тоже?
- Скорее всего. Вам нужно, чтобы вечерами меня здесь, не было?
- Наоборот. Я... Вчера... Зипперлейн пожилой человек,полицейскийс
большим стажем, у него есть оружие, так что вечера его не пугают, и онбы
меня не понял... А может, и понял бы...
- Вы, главное, не волнуйтесь, - я осторожновзялеетонкиетеплые
пальцы, она заглянула мне в глаза, и этот взгляд не понравился ещебольше
- я понял, что только огромным усилиемволионаудерживаетсяоттого,
чтобы не броситься мне на шею, прижаться и зарыдать в голос. Плевать,что
она видит меня впервые, - ей необходимовыплакатьсяпервомувстречному.
Интересные дела, надо же довести человека до такого состояния...
- Так, - сказал я. - Вы хотите сказать, чтовечерамиздесьполезно
иметь при себе оружие?
- Нет, вы не поняли, - она поколебалась, потом решительнозакончила:
- Мне страшно сидеть дома вечерами. Одной.
- Почему одной? У вас же есть сын.
- Мы сами не знаем, есть ли у нас дети...
- Ах, вот как, - сказал я, чтобы только не молчать.
- Не подумайте, ради бога, что я сошла с ума. Потомвыпоймете,вы
очень быстро все поймете...
Хочется верить, подумал я. Пожалуй, сейчас ее вполне можно принять за
истеричку, страдающуюманиейпреследования.Новэтомгородесего
головоломками нужно забыть привычные штампы. Надеестрахамикак-тоне
хочется смеяться - не испугаться бы чего-нибудь самому, ведь даже с самыми
бесстрашными здесь происходятпугающиеметаморфозы.Ячиталдонесения
Лонера и не мог поверить, что их написал Звездочет. А потом он вдобавок...
Я слушал, что говорят о Некере, и немогповерить,чтоэтооРоланде
говорят...
- Вы считаете, что я не в себе? - спросила она напрямик,неотнимая
руки.
- Ну чтовы.Выоченькрасивая,оченьмилая,вымнекажетесь
абсолютно нормальной, только сильно напуганной, - я смотрелейвглаза,
старался говорить убедительнее. - Успокойтесь, радибога.Увастеперь
полковник в доме, сам кого хочешь напугает, так что ему ваши страхи? Они
с ними разделается. Знаете, мнедалихорошийсовет,иянамеренему
следовать - ничему не удивляться. Поможет, как думаете?
- Не знаю... Вы тактичный человек.
- Иногда, вне службы.
- Вы даже не спросили, чего я боюсь.
- Потому что я, кажется, догадываюсь _к_о_г_о_...
- Вот видите. Страшно, да?
- Возможно...
- У вас есть дети?
- Господи, откуда...
- Тогда вы не поймете.
- Я могу понять, что этострашно.
..
- У вас есть дети?
- Господи, откуда...
- Тогда вы не поймете.
- Я могу понять, что этострашно.Насколькоэтострашно,япока
понять не могу...
Она отняла руку:
- Я пойду. Вы хотите есть?
- Честно говоря, не отказался бы.
- Я накрою стол на веранде. Приходите минут через десять.
Она вышла, тихо притворив за собой дверь. Я расстегнул чемодан и стал
устраиваться. Достал пистолет из футляра,имитирующеготолстуюкнигус
завлекательным названием "Фонетические особенности южнотохарских наречий",
и задумался: нужен он или покачтонет?Остановилсянакомпромиссе-
вставил обойму и засунул пистолет под подушку. В соответствии с традициями
жанра. Потом в соответствии страдициямисобственныхпривычекзакурил,
включил телевизор и сел в кресло.
Сквозь клубы дыма неслись конники в треуголках. Взблескивалипалаши,
падалиподкопытазнамена,палилипушки.Однипобеждали,другие
деморализованно драпали, и их рубили. Кто кого - абсолютно непонятно.
Итак? Строго говоря, любая операция может считаться начавшейся только
тогда, когда ты начинаешь думать над собранной информацией. А информации у
меня и нет. Появление Чавдара и его переряженных в обычную пехоту ювелиров
можно объяснить просто - в городеестьнекотороеколичествоэлементов,
которых нужно обезвредить. Очередная банда.
С ретцелькиндами - полный туман. Сакраментальнаяпроблема"отцови
детей", судя по всему, выступает в качественно новом обличье. Детей просто
боятся. Анна боится вечерамиоставатьсявобществесобственногосына.
Чего-то боится Зипперлейн, комиссар полициистридцатилетнимстажем.А
чегоследуетбоятьсямне?Навернякаестьчто-то,чегомнеследует
бояться...
Так ничего инепридумав,явышелнаверанду.Аннасиделаза
столиком, накрытым для вечернего чая, а в глубинесада,возлеклумбыс
пионами, возился светловолосый мальчишка лет шести. Я охотно поговорилбы
с ним, но не знал, с чего начать, - у меня не было никакого опытаобщения
с детьми, я понятия не имел, как подступать к этиммаленькимчеловечкам.
Между прочим, эти самые детки,детишки,херувимчикирозовощекиесумели
каким-то образом напугать Лонера - до сумасшествия и самоубийства...
Я сел. Аннаналиламнекофевпузатенькуючашкуипододвинула
печенье.
- Вам понравился наш город?
Чтоб ему провалиться, подумал я и сказал:
- Красивый город. И сад у вас красивый. Сами ухаживаете?
- Сама. Вы любите цветы?
- Как сказать... - пожал я плечами.
Наверное, все-таки не люблю. Не за что. Сцветамия,какправило,
сталкиваюсь, когда их в виде венков и букетов кладут на могилы. Возлагают.
В жизни таких, как я, цветам отведена строго определенная роль.