..
Максим слушал дядюшку Каана, когда-то крупного ученого, как впервый
же годвойныупразднилиАкадемиюНаук,составилиЕгоИмператорского
Величества Академии батальон; как во время голода сошел с ума иповесился
создатель эволюционной теории; как варили похлебку из клея,соскобленного
с обоев; как голодная толпа разгромила зоологический музей изахватилав
пищу заспиртованные препараты...
Максим слушал Гая, его бесхитростные рассказы остроительствебашен
противобаллистической защитынаюжнойгранице,какпоночамлюдоеды
подкрадываются к строительным площадкам и похищаютвоспитуемых-рабочихи
сторожевыхгвардейцев;каквтемнотенеслышнымипризракаминападают
беспощадныеупыри,полу-люди,полу-медведи,полу-собаки;слушалего
восторженную хвалу системеПБЗ,котораясоздаваласьценойневероятных
лишений в последние годы войны,котораяпосутиипрекратилавоенные
действия, защитив страну с воздуха, которая и теперь является единственной
гарантией безопасности от агрессии с севера... А этимерзавцыустраивают
нападения на отражательныебашни,продажнаясволочь,убийцыженщини
детей, купленные на грязные деньги Хонти иПандеи,выродки,мразьхуже
всякого Крысолова... Нервное лицо Гая искажалось ненавистью.Здесьсамое
главное, говорил он, постукивая кулаком по столу,ипоэтомуяпошелв
Гвардию, не на завод, не в поле, не в контору - в Боевую Гвардию,которая
сейчас отвечает за все...
Максим слушал жадно, какстрашную,невозможнуюсказку,темболее
страшную и невозможную, что все это былонасамомделе,чтомногоеи
многое из этого продолжало быть, а самое страшное и самоеневозможноеиз
этого могло повториться в любую минуту. Смешно и стыдно стало ему думать о
собственных неурядицах, игрушечными сделались его собственныепроблемы-
какой-то там контакт, нуль-передатчик, тоска по дому, ломание рук...
Грузовик круто свернул в неширокую улицу смногоэтажнымикирпичными
домами, и Панди сказал: "Приехали". Прохожиенатротуарешарахнулиськ
стенам,закрываясьотсветафар.Грузовикостановился,надкабиной
водителя выдвинулась длинная телескопическая антенна.
- Выходи! - в один голос гаркнули командиры второй и третьейсекции,
и гвардейцы посыпались через борта.
- Первой секции остаться на месте! - скомандовал Гай.
Вскочившие было Панди и Максим снова сели.
- На тройки разберись! - орали капралы на тротуаре. - Втораясекция,
вперед! Третья секция, за мной!
Прогрохотали подкованные сапоги, восторженно взвизгнул женский голос,
кто-то с верхнего этажа пронзительно завопил:
- Господа! Боевая Гвардия!..
- Да здравствует Боевая Гвардия!
- Ура! - закричали бледные люди, прижимавшиесякстенам,чтобыне
мешать. Эти прохожие словно ждали здесь гвардейцев итеперь,дождавшись,
радовались им, как лучшим друзьям.
Сидевший справа от МаксимакандидатЗойза,совсемещемальчишка,
длинный, тощий, с белесым пухом на щеках, ткнул Максимаострымлоктемв
бок и радостно подмигнул. Максим улыбнулся в ответ. Секции ужеисчезлив
подъездах, у дверей стоялитолькокапралы,стоялитвердо,надежно,с
неподвижными лицами под беретами набекрень. Хлопнула дверь кабины, и голос
ротмистра Чачу прокаркал:
- Первая секция, выходи, стройся!
Максим прыжкомперемахнулчерезборт.Когдасекцияпостроилась,
ротмистр движением руки остановил Гая, подбежавшего с рапортом, подошелк
строю вплотную и скомандовал:
- Надеть каски!
Действительныерядовыесловнождалиэтойкоманды,акандидаты
несколькозамешкались.Ротмистр,нетерпеливопостукиваякаблуком,
дождался, пока Зойзасправитсясподбородочнымремнем,искомандовал
"направо" и "бегомвперед".Онсампобежалвпереди,неуклюже-ловкий,
сильно отмахивая покалеченной рукой, ведясекциюподтемнуюаркумимо
железных баков сгниющимиотбросами,водвор,узкийимрачный,как
колодец, заставленный поленницами дров, свернул под другую арку, такуюже
мрачную и вонючую, и остановилсяпередоблупленнойдверьюподтусклой
лампочкой.
- Внимание! - каркнул он. - Первая тройка и кандидатСимпойдутсо
мной. Остальные останутся здесь. Капрал Гаал, по свистку вторую тройкуко
мне наверх, на четвертый этаж. Никого не выпускать, брать живым,стрелять
только в крайнем случае. Первая тройка и кандидат Сим, за мной!
Он толкнул обшарпанную дверь и исчез. Максим, обогнав Панди,кинулся
следом. За дверью оказалась крутая каменная лестница слипкимижелезными
перилами, узкая и грязная, озаренная каким-то нездоровымгнойнымсветом.
Ротмистр резво, через три ступеньки, бежалвверх.Максимнагналегои
увидел в его руке пистолет. Тогда Максим на бегу снял сшеиавтомат,на
секунду он ощутил тошноту при мысли,чтосейчас,можетбыть,придется
стрелять в людей, но отогнал эту мысль-этобылинелюди,этобыли
животные, хуже усатого Крысолова, хужепятнистыхобезьян,-игнусная
слякотьподногами,гнойныйсвет,захарканныестеныподтверждалии
поддерживали это ощущение.
Второй этаж. Удушливый кухонныйчад,вщелиприоткрытойдверис
лохмотьями рогожи - испуганное старушечье лицо. С мявом шарахаетсяиз-под
ног ополоумевшая кошка. Третий этаж. Какой-тоболваноставилпосередине
площадки ведро с помоями. Ротмистр сшибает ведро, помоилетятвпролет.
"Массаракш..." - рычит снизу Панди. Парень и девушка, обнявшись, прижались
в темном углу, лица у них испуганно-радостные. "Прочь, вниз!" - каркает на
бегу ротмистр. Четвертый этаж. Безобразнаякоричневаядверьсоблезшей
масляной краской, исцарапанная жестяная дощечка с надписью: "Гобби, зубной
врач.