Необъятнаядля взора масса провисающихдвускатныхкрыш и
заостренных фронтоновдомов спронзительнойясностью свидетельствовалио
явном идалеко зашедшемупадке,а померетогокак мы продвигалисьпо
пустыннойдороге, ямог со все большей отчетливостью видеть, что во многих
крышах зияютчерные провалы,анекоторые обвалились целиком.Былитам и
большие,квадратныедома,выстроенныевгеоргианскомстиле,с унылыми
куполообразными крышами. Располагались онипреимущественно вдали откромки
воды и, возможно, именно поэтому пара из них имела относительно крепкий вид.
Всторону материка тянулась проржавевшая,поросшая травойжелезнодорожная
ветка, обрамленная покосившимисятелеграфнымистолбами -- насейраз без
проводов, -- и едва различимые полоски старых проселочных дорог, соединявших
город с Роули и Ипсвичем.
Самые явные признаки упадка отмечались вблизи от береговой линии,хотя
всамойеесерединеясмогразличитьбелуюбашнюдовольнонеплохо
сохранившегосякирпичногостроения,отдаленнонапоминавшегокакую-то
небольшуюфабрику. Длиннаякромкагаванибыла обильно засорена пескоми
огороженастаринного вида каменными волноломами, на которых я началсмутно
различатькрохотные фигуркисидящихрыбаков;усамого дальнего краяее
виднелосьто, чтопоходилона остаткифундамента некогдастоявшеготам
маяка. Песчаныйязыккакбыобразовывал внутреннюю поверхность береговой
линии гавани,ияувиделстоявшиена немветхиехибарки,застывшие в
непосредственной близости от полоски суши рыбацкие плоскодонки со спущенными
вводу якорями, ибеспорядочно разбросанные по берегу рыбацкие корзины для
рыбы иомаров. Единственное глубокое место, как мнепоказалось, находилось
там, где русло реки, протекавшей за башенной постройкой, поворачивало наюг
и соединялось с океаном у дальнего края волнолома.
То там,тоздесьвиднелись остаткиполуразрушенныхпричалов,' чуть
нависавших над водой своими исковерканными, напрочь сгнившими краями, причем
теизних,которыеуходилидальше наюг, казались наиболее стл6вшими и
заплесневелыми. А дальше, уже в океанском просторе, я смог различить -- даже
несмотрянавысокий прилив --длинную черную полоску едва выступавшей над
водойсуши, которая,несмотря навсю свою неопределенностьи размытость,
почему-топоказалась мне довольно зловещей.Насколько я могсудить, это и
былрифДьявола.Глядяна него, яощутилстранное ипочтинеуловимое
влечение к этомуместу, которое,видимо, былопризванолишьусилить уже
успевшеесформироватьсяуменяподвоздействиемуслышанногомрачное
отвращениек этомуместу.Следовалопризнать,что этотедва различимый
отголосокновогочувствапоказалсямнедажеболеетревожным,чем
первоначальное впечатление от города.
Проезжая мимо старых,опустевшихфермерских домов, каждый изкоторых
отличалсяотсоседних лишь степенью своего разрушения, мыне встретили ни
единой живой души.
Проезжая мимо старых,опустевшихфермерских домов, каждый изкоторых
отличалсяотсоседних лишь степенью своего разрушения, мыне встретили ни
единой живой души. Вскоре,однако,язаметилнесколько заселенныхжилых
построек -- в окнах некоторыхиз них место разбитых стекол виднелись драные
половики, ав захламленных дворах повсюдувалялисьракушкии тела дохлых
рыбин.Паруразмне наглаза попадались фигуры апатичныхна видлюдей,
копавшихсявнеряшливых огородах илисобиравшихна пропахшем рыбой пляже
каких-то моллюсков, да группки грязных ребятишек с обезьяноподобными лицами,
которыеиграли подле заросших бурьяномкрылец своих домов. Видэтих людей
показалсямне даже болеегнетущим,чемсамые унылые городские постройки,
поскольку в лицах и движениях почти всех их отмечались характерные признаки,
которые вызывалиу меня инстинктивную неприязнь и даже отвращение, хотя я и
не мог толком разобраться в природе этого чувства. На какое то мгновение мне
показалось, что эти специфические особенности внешности напоминали мне некую
картинку,которую я,возможно,виделужекогда-то,испытывая приэтом
приступотчаянноймеланхолиииужаса,однакодовольноскороподобные
псевдовоспоминания улетучились из моего созидания.
Кактолькоавтобусспустилсявгород,доменясталдоноситься
отчетливыйистабильныйзвукпадающейводы,прорывавшийсянафоне
неестественного спокойствия и тишины.Покосившиеся, некрашенные дома стояли
здесь болееплотной чередой,окаймляя дорогус обеих сторон и своим видом
все же вбольшей степени, нежели все то,чтомы видели до сих пор, походя
именнонагородскиепостройки.Передо мнойоткрыласьтипичнаяуличная
панорама,икое-гдеямогразличить теместа,гденекогдапролегали
вымощенные булыжником иокаймленные кирпичнымибордюрами тротуары. Все эти
дома, какмне показалось, былисовершенно необитаемы, а в рядемест между
нимизияли громадные проемы, и лишь по остаткам полуразвалившихся дымоходов
и стен подвалов можно было предположить, что некогда тамтакже стояли дома.
И над всем этим зависал всепроникающий, удушающий рыбный запах, тошнотворнее
и противнее которого мне еще не приходилось встречать ни разу в жизни.
Вскоре началипоявляться первые развилки и перекрестки: ответвлявшиеся
налевовеливсторонуморя--кцарствунемощеных,грязныхулици
окончательноразвалившихсядомов;правыежеуводилитуда,гдееще
чувствовалось присутствие былого городскоговеликолепия. Япо-прежнемуне
встречалнаулицах местныхжителей, хотя кое-где уже попадалисьпризнаки
явной заселенности; то там, то здесь мелькали занавески на окнах, попадалась
редкая машина, припаркованная у края тротуара, Сами тротуары здесь пребывали
взаметноболееблагополучномсостоянии,ихотябольшинстводомов
представлялиизсебявесьма старыестроения--деревянные икирпичные
конструкцииначаладевятнадцатоговека,--онивсежепроизводили
впечатлениепо-настоящему жилыхзданий.