— Чуды нас с земли прогнали?
— Прогнали, — подтвердил Маркёр.
— В изгнание отправили?
— Отправили.
— Местожительства лишили?
— И пропитания лишили, — встрял Булыжник.
— И средств всяческих! — добавил Отвёртка.
— И ваще эксплуатировали!
— И даже не извинились гады! — торжествующе закончил Копыто. — Прикиньте, бойцы, мы ходим, как опущенные, а эти рыжие, напялят консервные банки, и друг перед другом вышагивают, типа, парад, мля. Они в шоколаде…
— В консервных банках, — пискнул Маркёр.
— А мы, типа, до сих пор не знаем, почто страдали.
И выпил.
— Ну, ты тренер, — восхищённо произнёс Булыжник.
— Во завернул!
— И все это исторически правда!
— Пусть извиняются, гады!
— Перед тобой, что ли?
— И передо мной тоже! Мне, может, Западные леса каждую ночь снятся!
— Да ты там не был ни разу!
— Давай фюреру петицию писать! — предложил Маркёр. — Если королева за нас не вступается, пусть мы сами чего нибудь добьёмся! Пусть рыцари извиняются!
— Правильно, мля, — согласился Копыто, и оглядел зал. — Есть тут грамотные?
* * *
вилла Луна
Италия, пригород Рима, 14 декабря, вторник, 11:00 (время местное)
Лучи неяркого солнца играли в зимнем парке. Скакали между ветвей, скользили по слегка заснеженным газонам, пытались проломить тонкую корку льда, затянувшего небольшое озеро. День выдался на редкость ясным, отлично подходящим для приятной прогулки по дорожкам, и весёлые лучи звали хозяев роскошного парка: выходите! Вдохните полной грудью прохладный декабрьский воздух. Свежий. Вкусный. Прищурьтесь на солнце! Полюбуйтесь бездонным небом! Насладитесь редкими минутами зимней сказки! Лучи звали играть, лучи дразнились, лучи смеялись… Но владельцы поместья оставались глухи к зову природы. Они прятались в огромном доме, и не горели желанием выходить на солнечный свет.
Владельцы поместья предпочитали другое светило.
— Ты плохо выглядишь.
— Я провёл в лаборатории всю ночь.
— Очередной опыт?
— Я был уверен, что на этот раз получится.
Стоящий у камина мужчина был стар и лыс. Его крупное, волевое лицо избороздили глубокие морщины, а о некогда густой шевелюре напоминала лишь редкая поросль за ушами и на затылке. Тем не менее, никто бы не назвал мужчину дряхлым: годы, хоть и наложили отпечаток на его лицо, ещё не согнули, не сломали, не придавили плечи, не сгорбили. В мужчине чувствовались энергия и мощь. Даже сейчас, уставший, он двигался упругой, совсем не стариковской походкой.
У барона Александра Бруджа, самого старого масана в мире, оставалось достаточно сил, чтобы поспорить с куда более молодыми соплеменниками.
Он подошёл к дивану, опустился на подушки и, откинувшись назад, закрыл глаза. В одной руке Бруджа держал бокал с красным вином, а другую протянул вдоль спинки дивана. Помолчал, расслабился, и едва слышно повторил:
— Я был уверен, что на этот раз получится.
Его голос напоминал шуршание листьев в осеннем лесу. Очень своеобразный голос, запоминающийся.
— Тем не менее — фиаско. — Клаудия не сводила глаз с горящего в камине огня. — В очередной раз.
— Силы Алого Безумия не достаточно для снятия навских печатей. Я вытянул из Амулета все, что он мог дать, но проклятые арканы не дрогнули.
На груди барона висел медальон с крупным красным камнем. С очень тусклым камнем — редко, крайне редко Клаудии доводилось видеть легендарное Алое Безумие таким опустошённым. И хозяин и Амулет Крови были выжаты до предела.
— Может, ты напрасно идёшь напролом? Хитростью города брали едва ли не чаще, чем силой.
— Не получается никак: ни силой, ни хитростью. Не получается даже с помощью Барабао.
— Ты подружился с маркизом? — Клаудия провела пальчиком по каминной полке.
Этим утром девушка предпочла чёрное. Платье открытое на плечах, но строгое — подол юбки скрывает чёрные туфли. Из украшений — ожерелье чёрного жемчуга. И почти нет косметики, лишь лёгкие мазки, подчёркивающие тонкую красоту. С недавних пор Клаудия отказалась от яркого макияжа.
— Ты не упоминал, что Барабао согласился говорить с тобой.
— Забыл… — Александр, не открывая глаз, сделал большой глоток вина. — Я думал, он окажется полезен. Маркиз должен знать, как устроена его тюрьма.
— Он хочет на свободу?
Бруджа помолчал:
— Очень.
Клаудия прошла вдоль камина, рассеяно прикоснулась к бронзовым часам, взглянула на своё отражение в зеркале, остановилась возле столика с вином.
— Ты договорился с Барабао, но все равно потерпел поражение?
— Сантьяга умен, — угрюмо сказал Александр. — Если верить Барабао, то несколько дней вся мощь Источника навов шла на установку печатей. Несколько дней! Ты представляешь, какова их крепость?
— Догадываюсь. — Клаудия криво улыбнулась. — Отец, пожалуйста, налей мне токайского.
С недавних пор ей стало нравиться белое полусладкое вино.
Барон поднялся с дивана, подошёл к столику и наполнил бокал дочери.
— Мы пытались хитрить, искать обходные пути, но что толку рыть подкоп, если толщина стены бесконечна? — Александр мрачно вздохнул. — Сантьяга не стал мудрить, не плотину поставил, а засыпал русло реки. Все, точка.
Колоду Судьбы создали два великих мага: граф Сен Жермен, ставший впоследствии Хранителем Чёрной Книги, и барон Александр Бруджа. Чел вложил в предприятие познания, талант и дерзость, масан — мощь Амулета Крови. И двадцать лет напряжённой работы. Двадцать лет упорных поисков и гениальных решений. Двадцать лет титанических усилий. Двадцать лет, чтобы однажды утром небрежно положить на стол палисандровую шкатулку с двумя колодами карт. Усмехнуться, и выпить вина.
Колода Судьбы.
Она предлагала одну единственную игру — пасьянс «Королевский Крест», но раскладывая его игрок получал возможность изменить Судьбу, сорвать банк, или проиграть все. Придуманное Сен Жерменом полотно заклинаний тасовало реальные события, создавало благоприятные условия или… бросало в пропасть. Все зависело от расклада, от умения, от хладнокровия и самообладания, и от того, насколько активно и правильно вёл себя игрок в реальной жизни. Большая игра по большим ставкам.
Сен Жермен построил игру, задал правила, связал невидимой цепью тысячи арканов… а прагматичный Бруджа ухитрился вставить в узоры графа жульнический ход, гарантирующий приход нужной карты. Сен Жермен был азартен, а барон не хотел рисковать, не желал, чтобы досадные случайности мешали ему управлять Судьбой. Собирался играть без риска.
Не получилось.
Сначала Бруджу предал граф. Гениальный чел принял помощь барона, понимая, что не сможет создать Колоду без силы Алого Безумия, но делиться артефактом с вампиром он не хотел. Сен Жермен похитил шкатулку, и долгое время не позволял Брудже завладеть ею. Затем почти двести лет барон считал Колоду уничтоженной или захваченной одним из Великих Домов. А когда, наконец, Александр добрался до сокровища, выяснилось, что комиссар Тёмного Двора, самый беспощадный враг Саббат, навсегда запечатал в артефакте маркиза Барабао — духа честной игры, который расценил введённое бароном дополнительное правило как жульничество.
Круг замкнулся. Великий артефакт вернулся к владельцу, но использовать его Бруджа опасался.
— Ты не хочешь разыграть «Королевский Крест» честно? — негромко спросила Клаудия.