У Десс по спине все еще бегали мурашки. При мысли о том, что ею управляли, ее…
– Так вы стащили сюда нас всех ради одного Рекса?
– Телепаты всегда призывали полуночников издалека, Десс, – ответила старушка. – Так было заведено еще тысячи лет назад. Древние племена отправляли воинские отряды похищать маленьких детей, наделенных даром. А за последний век появились телеграммы с предложением работы. Мою собственную мать пригласили сюда работать учителем, когда я еще была малышкой. Это пыльный котел, Десс. Он никогда не страдал от перенаселения.
– Ох… – Девочка глотнула чаю: ее мысли до сих пор неслись вскачь. – Я просто… не посчитала.
Повисло долгое молчание, во время которого Десс сосредоточилась на том, чтобы не чувствовать себя марионеткой. Биксби такой маленький – естественно, пришлось призвать полуночников извне. Иначе за несколько десятилетий появлялся бы один‑единственный человек, способный жить во время синевы, и он бы немощно тыркался в тайном часе, один‑одинешенек, не зная, явь это или сон.
Десс было расслабилась и позволила мыслям течь, куда им вздумается, но тут ее обеспокоило слабое, но растущее ощущение, что ей даже нравится горячий чай. Может, прямо сейчас Мадлен дотянулась до нее своим разумом и один за другим переключила нейроны у нее в голове, подгоняя вкусовые пристрастия под свои собственные?
А может, пить чай – это все равно что открывать ужасную правду, узнавать плохие новости: в конечном итоге и к этому привыкаешь.
– Так что нам делать, чтобы выжить? – спросила она спустя какое‑то время. – То есть я бы не хотела пускать на ветер ваши шестнадцать лет мозговложений.
– Вот это разговор, – ответила Мадлен. – Моя просьба очень проста: вам нужно навсегда покончить с угрозой под названием Грейфуты.
Десс фыркнула.
– Что, и это все?
– Проще, чем ты думала, Дездемона. Анатея скоро умрет.
– Почему? Она живет всего час в день, значит, пятьдесят лет для нее – всего года два, верно?
– Они забрали ее слишком юной. Человеческую часть ее тела поглощает его темняковая составляющая. Когда Анатея умрет, темняки больше не смогут общаться со своими союзниками среди людей. А пока в Биксби есть огнетворец, темняки не посмеют брать инициативу в игре. Возможно, я даже снова стану свободной.
Десс вытаращила глаза. Так вот почему Мадлен все это делала. Она вовсе не Рекса спасала, а воспитывала личную армию, которая освободит ее из тюрьмы сумеречного искажения.
– Так нам просто дождаться, пока полунелюдь умрет? – спросила она.
Мадлен покачала головой.
– Они попытаются сделать другого – из моего Рекса. Но вы должны им помешать, Десс.
Десс сглотнула.
– И как же?
Мадлен запрокинула голову и закрыла глаза. На какой‑то момент она стала очень похожа на Мелиссу, когда та телепатировала, – то же чувствительное и нечеловечески отстраненное выражение лица.
На какой‑то момент она стала очень похожа на Мелиссу, когда та телепатировала, – то же чувствительное и нечеловечески отстраненное выражение лица.
– Соединить человека с темняком не так‑то просто. Место, где Анатея преобразилась, должно было быть особым, таким же уникальным, как и место, где мы сейчас сидим. Вы должны отвести туда Джессику и сровнять это место с землей силой огнетворца. Как только его охватит белый свет, оно испортится. – Она открыла глаза. – И темняки никогда не смогут сделать нового монстра.
– Ладно, – сказала Десс. – Тогда говорите, где это место.
Мадлен пожала плечами.
– Боюсь, на старых картах его нет, оно такое же тайное, как это. Придется вам самим все выяснить.
Десс пожевала губу, вспоминая карты и папки, которые ей прошлой ночью приносили Джессика и Джонатан. Черная стрела взлетно‑посадочной полосы тянулась в глубь пустыни, и ее простая геометрия смешивалась с вихрями и воронками полуночи. И вдруг, еще не зная точно, где ее цель, Десс поняла, отчего темняки так запаниковали.
– Вы знаете про взлетную полосу? – спросила она.
Мадлен кивнула, медленно и царственно улыбнувшись, как горделивая кошка.
– Ну же, Дездемона. Разве не приятно, когда удается подметить не самое очевидное?
По дороге домой Десс спрашивала себя, почему она помогает Мадлен.
Эта женщина таскала ее повсюду, как собачку на поводке, да еще и управляла без спросу ее снами. Она заколотила досками часть ее памяти, чтобы защитить себя от темняков. И она издевалась над матерью Десс, когда та была уязвимей всего, принуждая ее родить ровно в полночь.
Она сделала такое и с сотней других, эта владычица пятьдесят девятой минуты двенадцатого и первой минуты первого, так как не смогла попасть точно в яблочко. И все это – чтобы ее дражайшему Рексу не было скучно.
Мимо проехала машина, разбрасывая гравий с дороги, и камешки со стуком пролетели сквозь спицы велика Десс. Впереди тянулась ее длинная тень; последние лучи, пригревавшие спину, таяли. Еще одна холодная темная дорога домой.
Подумав о доме, Десс на секунду задумалась: какой была бы ее жизнь, если бы она родилась не в ту пятьдесят девятую минуту двенадцатого? Знала бы она числа так, как знает сейчас? Может, полуночник‑эрудит – это гениальный математик, которого угораздило родиться в полночь? Но без тайного часа все было бы по‑другому. Она, конечно, все равно могла бы строить мосты, разрабатывать компьютерные игры, запускать ракеты в космос, но в обычное время математика – всего лишь орудие инженерии. И нечто прекрасное само по себе, конечно, застывшая музыка чисел, пропорций и закономерностей.
Но в час синевы математика правит миром.
Родись Десс без этого, жить было бы скучно. Она была бы просто еще одним ребенком, который живет рядом с трейлерным парком. Этот ребенок, правда, запросто получал пятерки по тригонометрии и знал, что в один прекрасный день покинет этот паршивый городишко и сколотит состояние на бирже или еще где‑нибудь.
Но она бы никогда не выковала оружие, подобное «Необыкновенно Ослепительному Олицетворению», и не убила бы им темняка. В дневном мире никакого темняка не убьешь.
Возможно, именно поэтому она помогает Мадлен. Может, эта стерва и дергает за веревочки, но Десс не могла представить себе жизни в реальности, отличной от той, которую создала Мадлен. В каком‑то смысле Десс была обязана этой старой телепатке.
Своей жизнью – такой, какова она сейчас.
И вот в дверях, когда Мадлен спросила у Десс разрешения прикоснуться к ней еще раз, Десс согласилась.
– Это маленькая шпаргалка, защита на случай, если Мелисса попробует до тебя дотронуться. От ворот поворот.
Десс перестала крутить педали, и ее велосипед зашатался. Она дала ему самостоятельно остановиться, сосредоточившись на земле и глубоко дыша в попытке унять желудочные спазмы.