– Я вот что хочу сказать, может быть, поэтому‑то ты и инноватор. Потому что ты видишь окружающий мир по‑другому, не так, как все остальные. Ты как ребенок. Ты все время переиначиваешь свой мозг, а значит, он в определенном смысле всегда в процессе формирования. А потому больше подвержен эффекту пака‑пака.
Она остановилась перед своим домом и повернулась ко мне с широкой улыбкой.
– Это самое крутое, что мне когда‑нибудь говорили.
– Ну, это просто…
Она поцеловала меня.
Ее руки, к которым неожиданно вернулась сила, крепко сжали мои плечи, губы прижались к моим. Ее язык просунулся между моими зубами. Проплывавшие мимо огни фар на миг осветили нас, и она отстранилась, словно застеснявшись. Но улыбка все еще играла на ее губах.
– Напомни мне, чтобы я сказал это снова, – сказал я.
– Обязательно.
Ее руки сомкнулись за моей спиной, притянув ближе. Спустя некоторое время мы вошли в дом.
Когда Джен открыла дверь в свою квартиру, мы увидели, что ее сестра сидит за кухонным столом и просеивает муку через сито. Ее волосы были собраны сзади, на ней была йельская фуфайка с закатанными рукавами и спортивные шорты, руки по локоть белые от муки.
Когда она посмотрела на нас, я заметил, что наши вечерние наряды вызвали у нее подавленную вспышку раздражения, может быть, досаду старшей сестры, которая вкалывает полный рабочий день и еще вечер по дому, живя с младшей сестрой‑тунеядкой.
– Привет, Эмили.
– Разве я давала тебе разрешение брать мое платье?
Джен вздохнула, ее рука упала с моего плеча.
– Нет, поэтому я и оставила записку.
– С тобой все в порядке, Джен? Что‑то плохо выглядишь.
– Тяжелый вечер. Но спасибо на добром слове.
Эмили поджала губы, посмотрела на мой оторванный рукав, на коротко подстриженную голову Джен.
– Снова, гляжу, обкорналась под машинку? И вообще, ребята, вы где были?
– На вечеринке с презентацией.
– Поддали?
– Нет, просто устали. Хантер, это Эмили, моя «мамочка».
– Ага, играю роль бешеной мамаши. Рада познакомиться, Хантер.
– Привет.
Джен подтолкнула меня к своей комнате.
– Пока, Эмили.
Эмили прищурилась.
– Скажешь привет, когда будешь выходить, Хантер.
– Извини за сестру, – сказала Джен. – Она терпеть не может, когда я беру ее платья, а я это делаю частенько.
Я бросил взгляд на дверь, ожидая, что она распахнется в любой момент. Я чувствовал, как часы Эмили отсчитывают время, которое я нахожусь в комнате Джен, и гадал, какие здесь правила. Сердце гулко билось – я все еще не очухался от поцелуя.
Джен проследила мой взгляд.
– Не переживай. Я все объясню Эмили завтра.
– Что объяснишь? Что тебе понадобилось ее шикарное платье для разгадки похищения?
– Хм. Может быть, я просто куплю ей кастрюлю для макарон или еще что‑нибудь.
– Кастрюля у нее уже есть, – сказал я.
Голова у меня кружилась, усталость давала о себе знать.
Джен вздохнула.
– В общем‑то, Эмили раздражает то, что я вообще здесь нахожусь. Я хочу сказать, она не против того, чтобы жить со мной, но ее бесит, что я вернулась в город, когда мне исполнилось шестнадцать. Самой‑то ей удалось обосноваться здесь только после восемнадцати, в связи с чем она считает меня незаслуженно избалованной.
Я поднял бровь.
Она вздохнула.
– Это ведь очевидно, правда?
Я пожал плечами. Всякий инноватор, кто рискует, как Джен, в определенном смысле избалован. На протяжении последних семнадцати лет родные тратили уйму сил на то, чтобы снова и снова сажать ее на лошадь, после того как она упадет.
И не исключено, что львиная доля этих забот выпала именно на старшую сестру.
Я снова глянул на дверь.
– Я, пожалуй, пойду?
– Пожалуй.
Она прыгнула на свою кровать.
– Но сперва я расскажу тебе о своем озарении, накатившем, когда я отключилась.
– Но не Бога же ты увидела, а?
– Нет. Я видела Пикачу. Но кое‑что треснуло меня по темечку. Я поняла очевидную вещь, которую мы все время упускали.
– И что именно?
– «Антиклиент», кем бы он ни был, много чего знает. Но это специфический подбор знаний. Беспроводная связь, японская анимация, презентации, крутые кроссовки, последние популярные журналы и корпоративный брендинг.
– Ну да, собственно говоря, в этом весь «антиклиент».
– Ну и кого тебе это напоминает?
Я сидел, пытаясь собрать все воедино и, невзирая на крайнюю усталость и головную боль от пака‑пака, заставить свои шарики вертеться. Новейшая технология, крутейшие кроссовки, вечеринка с самыми лучшими подарками, визуальные эффекты с расчетом на тайный контроль сознания, частично почерпнутые из японской поп‑культуры.
Потом меня осенило. Произошла своего рода вспышка, но не эпилептическая пляска цветов, а старая добрая монохромная вспышка обычного озарения мозга Хантера.
– Больше всего это смахивает на одного из нас.
– Да, Хантер. Это как раз твои познания, Хантер, твои и твоих крутых приятелей, только сведенные вместе в каком‑то кривом маркетинговом плане.
– Ты имеешь в виду…
– Да. Где‑то в нашем городе охотники за крутизной съехали с катушек. – Она взяла мою руку. – И только мы можем остановить их, или мир обречен.
– Даже так?
– Прости, но я должна была это сказать. – Джен широко улыбнулась. – Ох, я улетаю.
Она вздохнула, закрыла глаза, откинулась на подушку и мгновенно заснула, как Спящая царевна из какой‑то скинхедовской сказки: в пышном алом платье и стриженная наголо.
Я немного посидел, наблюдая за ее ровным дыханием, убедился, что перенесенный припадок прошел без последствий. Ни веки, ни руки не дрожали: она спала крепко, как набегавшийся десятилетний ребенок. Наконец я поцеловал ее в лоб, задержавшись, чтобы вдохнуть запах ванили от ее волос, и, вяло переставляя ноги, поплелся на кухню. Эмили сидела за столом, продолжая просеивать муку.
– Я, пожалуй, пойду домой. Приятно было познакомиться, Эмили.
Она перестала просеивать муку и вздохнула.
– Извини, Хантер, я была немного груба с тобой. Просто порой мне надоедает играть в маму.
Я мимолетно представил себе, каково иметь в семье инноватора: твоя маленькая сестренка все время ведет себя как чудачка, привлекая к себе все внимание (и негативное, и позитивное), утаскивает и реконструирует твои игрушки, а потом заимствует твою одежду и наконец неожиданно оказывается гораздо круче, чем ты. Конечно, это может раздражать.
Мои собственные отношения с Джен обошлись мне за день примерно в тысячу долларов, так что, пожав плечами, я выразил сочувствие.
– Нет проблем.
Эмили посмотрела на закрытую дверь сестры.
– Она в порядке?
– Просто устала, – кивнул я. – Та еще была вечеринка.
– Я так и поняла.
Ее глаза остановились на моих пурпурных руках и сузились, но она промолчала.
Я сунул руки в карманы.
– Да, та еще. Но Джен в порядке или завтра будет.
– Хорошо бы, Хантер. Доброй ночи.
– Доброй ночи. Гм, приятно было познакомиться.
– Ты это уже говорил.
По пути домой я наконец ощутил прилив энергии.