Здесь со всех сторон подымаются холмынеравнойвысоты,
на них по воле случая разбросаны купы деревьев, ирукачеловекаещене
испортила их, не обратила в статью дохода.Средиэтиххолмовстакими
дивными очертаниями, сбегающих к озеру причудливыми склонами, передо мной,
как живые, встают пленительные картины природы, нарисованные Тассо (*28) и
Ариосто. Все здесь благородно и ласково, все говоритолюбви,ничтоне
напоминает об уродствах цивилизации.Селения,приютившиесянасередине
склона, скрыты густойлиствой,анадверхушкамидеревьевподнимаются
красивые колокольни, радуя взгляд своей архитектурой.Еслимежрощицами
каштанов и дикой вишни кое-где возделано поле шириною впятьдесятшагов,
так отрадно видеть, что все там растет вольнее и, право же, лучше,чемв
других краях. Авонзатемивысокимихолмами,гребникоторыхманят
уединенными домиками, такими милыми, чтовкаждомизниххотелосьбы
поселиться, удивленному взгляду открываются острые вершины Альп,покрытые
вечными снегами, и эта строгая, суроваякартина,напоминаяопережитых
горестях,увеличиваетнаслаждениенастоящим.Воображениерастрогано
далеким звоном колокола в какой-нибудь деревушке, скрытой деревьями, звуки
разносятся над водами озера и становятся мягче, принимают оттеноккроткой
грусти, покорности и как будто говорят человеку: "Жизнь бежит, не будьже
слишком требователен, бери то счастье, которое доступно тебе,иторопись
насладиться им".
То, что говорили эти чудесные берега, равных которым нет во всеммире,
вернулодушеграфиниюностьшестнадцатилетнейдевушки.Ейказалось
непостижимым, как она моглапрожитьстольколет,ниразунеприехав
посмотреть на это озеро. "Неужели, - думала она, - счастьеждаломеняу
порогастарости?"Онакупилалодку;Фабрицио,маркизаисамаг-жа
Пьетранера собственными своими руками разукрасили ее,потомучтоуних
никогда не было денег, хотя в доме царила роскошь: со времени своейопалы
маркиз дель Донго ничего не щадилрадиаристократическогоблеска.Так,
например, чтобы отвоевать у озера полосу берега вдесятьшаговшириной,
перед знаменитой платановой аллеей, которая тянется всторонуКаденабии,
он приказал устроить плотину, иэтообошлосьемуввосемьдесяттысяч
франков. На конце плотины возвышалась часовня из огромных гранитныхглыб,
построенная по плану знаменитого маркиза Каньолы, а в часовне этоймодный
миланский скульптор Маркези трудился теперь над сооружениемгробницыдля
владельцазамка,накотороймногочисленныебарельефыдолжныбыли
изображать подвиги его предков.
СтаршийбратФабрицио,маркезиноАсканьо,вздумалбылопринимать
участие в прогулках женской половины дома, но тетка брызгала водой наего
напудренныеволосыикаждыйденьпридумывала,какбыпоковарнее
поиздеваться над его важностью. Наконец, он избавил веселуюкомпанию,не
дерзавшую смеяться при нем, от необходимости видеть в лодкеегобледную,
пухлую физиономию.
Наконец, он избавил веселуюкомпанию,не
дерзавшую смеяться при нем, от необходимости видеть в лодкеегобледную,
пухлую физиономию. Все знали, что он состоитшпиономсвоегобатюшки,а
всем одинаково приходилось остерегаться этого сурового деспота,постоянно
кипевшего яростью со времени своей вынужденной отставки.
Асканьо поклялся отомстить Фабрицио.
Однажды поднялась буря, и лодка едва не перевернулась; хотя денегбыло
очень мало, гребцам заплатили щедро, чтобы они ничего не говорили маркизу:
и без того он был недоволен, что обе его дочери участвуют впрогулках.И
еще раз после того попали в бурю, - на этом красивом озеребуриналетают
внезапно и бывают очень опасны: из двух горныхущелий,расположенныхна
противоположных берегах, понесутся вдруг порывы ветра и схватятсядругс
другом на воде. В самый разгар урагана и раскатов грома графине захотелось
высадиться на скалистый островок величиной с маленькуюкомнатку,одиноко
поднимавшийся посреди озера; она заявила, что оттуда переднейоткроется
поразительное зрелище: она увидит, какволнысовсехсторонбьютсяо
каменные берега ее приюта; но, выпрыгнувизлодки,онаупалавводу,
Фабрицио бросился спасать ее, и обоих унесло довольно далеко.Разумеется,
тонуть не очень приятно, но скука, к великому ееудивлению,былаотныне
изгнана из феодального замка. Графиня любила простодушного старика Бланеса
и страстно увлекалась астрологией. Деньги, оставшиесяотпокупкилодки,
все ушли на приобретение случайно подвернувшегося небольшого телескопа;и
почтикаждыйвечерграфиня,взявссобоюплемяннициФабрицио,
устраивалась с телескопом на площадке однойизготическихбашензамка.
Фабрицио выпадала рольученоговэтойкомпании,ивсеоченьвесело
проводили несколько часов на башне, вдали от шпионов.
Надо, однако, признаться, чтобывалидни,когдаграфинесовсемне
хотелось разговаривать, и она, погрузившись в раздумье, уныло бродила одна
под высокими каштанами. Она была слишком умна, чтобы не чувствовать порою,
как тяжело, когда не с кем поделиться мыслями. Нонадругойденьпосле
такихприступовтоскионасмеяласьпо-прежнему;обычнонамрачные
размышленияэтудеятельнуюнатурунаталкивалисетованиямаркизы,ее
невестки:
- Неужели мы все последние дни своей молодости проведем в этомугрюмом
замке? - восклицала маркиза.
До приезда графини у нее недоставало смелости даже подумать об этом.
Так прошли зимние месяцы1814-1815годов.Привсейсвоейбедности
графиня дваразаездилананесколькоднейвМилан:нужножебыло
посмотреть превосходные балеты Вигано (*29), которые даваливтеатреЛа
Скала; и маркиз не запрещал жене сопровождатьзоловку.ВМиланебедная
вдова генерала Цизальпинской республики, получивпенсиюзатримесяца,
давала богатейшей маркизе дель Донго несколько цехинов. Этипоездкибыли
очаровательны; дамы приглашали на обед старых друзей и утешалисьвсвоих
горестях, смеясь надо всем, как дети.