Об этом удивительном поединке пошло много толков, и лица,
принимавшие в немучастие,благоразумноотправилисьпутешествоватьпо
Швейцарии.
То нелепое мужество, которое называют смирением,-мужествоглупцов,
готовых беспрекословно пойтинависелицу,совсемнебылосвойственно
графине Пьетранера. Смерть мужа вызвала в нейяростноенегодование;она
пожелала, чтобы Лимеркати - тот богатый молодой человек,которыйбылее
другом, - тоже возымел бы фантазию отправиться в путешествие, разыскалбы
в Швейцарии убийцу графа Пьетранера и отплатил ему выстреломизкарабина
или пощечиной.
Лимеркати счел этот проект верхом нелепости, и графиняубедилась,что
презрение убило в ней любовь.ОнаусилилавниманиекЛимеркати-ей
хотелось пробудить в нем угасшую любовь, а затемброситьего,повергнув
этим в отчаяние. Для того чтобы французам был понятен такой замысел мести,
скажу что в Ломбардии,стране,довольнодалекоотстоящейотФранции,
несчастная любовь еще может довести до отчаяния. Графиня Пьетранера,даже
в глубоком трауре затмевавшая всех своих соперниц, принялась кокетничать с
самыми блестящими светскими львами, иодинизних,графН***,всегда
говоривший,чтодостоинстваЛимеркатинемноготяжеловесны,немного
грубоваты для такой умной женщины, страстновлюбилсявнее.Тогдаона
написала Лимеркати:
"Не можете ли Выхотьразвжизнипоступить,какумныйчеловек?
Вообразите, что Вы никогда не были со мной знакомы.
Прошу принять уверения в некотором презрении к Вам.
Ваша покорная слуга Джина Пьетранера".
Прочитав эту записку,Лимеркатитотчасжеуехалводноизсвоих
поместий; любовь его воспламенилась, он безумствовал, говорил, чтопустит
себе пулю в лоб, - намерение необычайное в тех странах, гдеверятвад.
Прибыв в деревню, он немедленнонаписалграфине,предлагаяейрукуи
сердце и двести тысяч годового дохода. Она вернула письмо нераспечатанным,
отправив его с грумом графа Н***. После этого Лимеркати три года провелв
своих поместьях; каждые двамесяцаонприезжалвМилан,нонеимел
мужества остаться там и надоедал друзьям бесконечными разговорами освоей
страстной любви к графине и прежней ее благосклонности кнему.Впервое
время он неизменно добавлял, что с графом Н*** она погубит себя, что такая
связь ее позорит.
На деле же графиня не питала никакой любви к графу Н*** и объявилаему
это, как только вполне убедилась в отчаянии Лимеркати. ГрафН***,будучи
человеком светским, просил ее не разглашать печальную истину, которуюона
соблаговолила ему сообщить.
- Будьте милостивы, - добавил он,-принимайтеменя,выказываямне
по-прежнему все те знаки внимания, какими дарят счастливых любовников,и,
может быть, я тогда займу подобающее место.
Послестольгероическогообъясненияграфинянепожелалабольше
пользоваться ни лошадьми, ни ложей графа Н***.
Но запятнадцатьлетона
привыкла к жизни самой изнеженной, а теперь ей предстояло разрешить весьма
трудную, вернее неразрешимую, задачу: жить в Милане напенсиювполторы
тысячи франков. Она переселилась из дворца вдвемаленькиекомнаткина
пятом этаже, разочла всех слугидажегорничную,заменивеестарухой
поденщицей. Такаяжертвабылавсущностименеегероическойименее
тяжелой, чем это кажется нам:вМиланенадбедностьюнесмеются,а,
следовательно, она к не страшит,каксамоехудшееизвсехнесчастий.
Несколькомесяцевграфиняпрожилавэтойблагороднойбедности;ее
постоянно бомбардировали письмами иЛимеркатиидажеграфН***,тоже
мечтавший теперь жениться на ней; но вот маркизу дель Донго, отличавшемуся
гнусной скупостью, пришла мысль, что его враги могут злорадствовать,видя
бедность его сестры. Как! ДамаизродадельДонговынужденажитьна
пенсию, которую назначает вдовам генералов австрийский двор,такжестоко
оскорбивший его!
Оннаписалсестре,чтовзамкеГриантаееждутапартаментыи
содержание, достойныефамилиидельДонго.ПеременчиваядушаДжиныс
восторгом приняла мысль о новом образе жизни; уже двадцать летнебывала
графиня в этом почтенном замке, величественно возвышавшемся средивековых
каштанов, посаженных еще во времена герцогов Сфорца. "Там я найду покой, -
говорила она себе. - А разве в моем возрасте это нельзя назватьсчастьем?
(Графине пошел тридцатьвторойгод,ионаполагала,чтоейпорав
отставку.) На берегу чудесного озера, где я родилась, яобрету,наконец,
счастливую, мирную жизнь".
Не знаю, ошиблась ли она, но несомненно,чтоэтастрастнаядуша,с
такою легкостью отвергнувшая дваогромныхсостояния,внесласчастьев
замок Грианта. Обе ее племянницы себянепомнилиотрадости."Тымне
возвратила прекрасные дни молодости, - говорила, целуя ее,маркиза.-А
накануне твоего приезда мне было сто лет!" Графиня вместе с Фабрицио вновь
посетилавсепрелестныеуголкивокругГрианты,излюбленные
путешественниками: виллу Мельци на другом берегу озера, какразнапротив
замка, из окон которого открывается вид на нее, священную рощуСфондрата,
расположенную выше по горному склону, и острый выступ тогомыса,который
разделяет озеро на два рукава: один, обращенный к Комо,пленяющийтомной
красотой берегов, и второй, что тянется к Лекко меж угрюмыхскал,-все
величавые и приветливые виды, с которыми может сравниться,ноотнюдьне
превосходитихживописностьюсамоепрославленноеместовмире-
Неаполитанский залив. Графиня с восторгом чувствовала,каквоскресаютв
нейвоспоминанияраннейюности,исравнивалаихсновымисвоими
впечатлениями. "На берегах Комо, - думала она, - нет широких полей,какие
видишьвокругЖеневскогоозера,неттучныхнив,окруженныхпрочной
оградой, возделанных по самым лучшим способам земледелия и напоминающихо
деньгах и наживе.