Угостил бы вахмистравкабачке,онбытебевсеи
устроил.
Смотрительша дала Фабрицио много полезных советов,каквестисебяв
будущем, и, наконец, когда забрезжил день, выпустила его на улицу,тысячу
раз заставив поклясться, что он никогда и ни при каких обстоятельствахне
упомянет ее имени.
Едва Фабрицио, подхватив подмышку гусарскую саблю, вышелбодрымшагом
из этого маленького городка, его одолели сомнения. "Ну вот, - думал он,-
я иду в мундире и с подорожной какого-то гусара, умершего в тюрьме. А его,
говорят, посадили за то,чтоонукралкоровуинесколькосеребряных
столовых ложек. Я, так сказать, наследник егоположения,хотянисколько
этого не хотел и никак этогонепредвидел.Значит,берегисьтюрьмы!..
Примета совершенно ясная. Мне придется долго страдать в тюрьме".
Не прошло и часа после разлуки Фабрициосегоблагодетельницей,как
полил дождь, и такой сильный, что новоявленныйгусарелевытаскивализ
грязиногивгрубыхсапогах,которыеемубыливелики.Встретив
крестьянина, ехавшего верхом на дрянной лошаденке, онкупилунегоэту
клячу, объясняясьзнаками,ибопомнил,чтотюремщицасоветовалаему
говорить как можно меньше из-за его иностранного акцента.
Втотденьармия,выигравсражениеприЛиньи(*33),двигалась
форсированным маршем к Брюсселю; это было накануне сраженияприВатерлоо
(*34). Около полудня, проезжая под не стихавшим проливным дождем, Фабрицио
услышал грохот пушки. От радости он мгновенно позабыл долгие и мучительные
минуты отчаяния, пережитые в несправедливом заточении. Он ехал допоздней
ночи и, так как унегоужепоявилисьзачаткиздравогосмысла,решил
сделать привал в крестьянском домике, стоявшемоченьдалекоотдороги.
Хозяин плакался, уверял, что у него все забрали. Фабрицио дал ему экю, и в
доме сразу нашелся овес длялошади."Лошадьуменядрянная,-думал
Фабрицио, - но, пожалуй, какой-нибудьписарьпозаритсянанее".Ион
улегся спать в конюшне, рядом со стойлом. На следующийдень,зачасдо
рассвета, Фабрицио уже ехал по дороге и,ласковопоглаживая,похлопывая
свою лошадь, добился того, что она побежала рысцой. Около пяти часовутра
он услышал канонаду: завязалось сражение при Ватерлоо.
3
Вскоре Фабрицио повстречались маркитантки, ивеликаяпризнательность,
которую он питал к смотрительше Б...й тюрьмы, побудилаегозаговоритьс
ними: он спросил одну из них, где ему найти 4-й гусарский полк, вкотором
он служит.
- А тыбылучшенеторопился,голубчик!-ответиламаркитантка,
растроганная бледностью и прекрасными глазами Фабрицио. - Нынче дело будет
жаркое, а поглядеть на твою руку, - где уж тебе саблей рубить! Будь у тебя
ружье, - куда ни шло, - и ты бы палил не хуже других.
Этот совет не понравилсяФабрицио,онстегнуллошадь,но,какни
понукал ее, не мог обогнать повозку маркитантки.
Времяотвременипушки
как будто громыхали ближе, и тогда грохотмешалмаркитанткеиФабрицио
слышатьдругдруга.Фабрициовнесебяотвоодушевленияисчастья
возобновил разговор с нею. С каждым ее словом он все больше сознавалсвое
счастье. И женщина эта казалась ему такой доброй, что онвконцеконцов
все рассказал ей, утаив только своенастоящееимяипобегизтюрьмы.
Маркитантка была удивлена и ничего не понимала втом,чтоейнаговорил
этот юный красавчик солдат.
- Ага, догадалась! - наконец, воскликнула она с торжествующим видом.-
Вы - молоденький буржуа и влюбились, верно, в жену какого-нибудькапитана
четвертого гусарского полка. Ваша милая подарила вам мундир, вы его надели
и теперь вот едете догонять ее. Истинный бог, никогда вы не были солдатом!
Но так как вы храбрый малый, а ваш полкпошелвогонь,вынежелаете
прослыть трусишкой и тоже решили понюхать пороху.
Фабрицио со всем соглашался, - это было единственное средствоуслышать
разумные советы. "Я ведь совсем не знаю, какие обычаи у французов, - думал
он, - и если кто-нибудь не возьмется мной; руководить,я,чегодоброго,
опять попаду в тюрьму и вдобавок у меня опять украдут лошадь".
- Во-первых, голубчик, - сказаламаркитантка,всебольшепроникаясь
дружеским к нему расположением, - во-первых, признайся, что тебеещенет
двадцати одного года; самое большее, тебе семнадцать лет.
Это была правда, и Фабрицио охотно признал ее.
- Ну, значит, ты еще даже не рекрут и готов лезть под пули толькоради
прекрасных глаз твоей капитанши. Черт побери, у нее губа не дура!Слушай,
если у тебя еще осталось хоть немного золотых кругляшек изтех,чтоона
тебе подарила, тебе прежде всего надо купить другую лошадь.Погляди,как
твоя кляча прядает ушами,когдапушкагромыхнетчутьпоближе,-это
крестьянская лошадь, из-за нее тебяубьют,кактолькотыпопадешьна
передовые. Постой, видишь вон там, над кустами, белый дымок? Это изружей
стреляют. Ну так вот, приготовься: как засвистят вокруг пули, отпразднуешь
ты труса! Поешь-ка сейчас немножко, подкрепись, пока еще время есть.
Фабрицио последовал совету и дал маркитантке золотой,попросиввзять,
сколько с него следует.
- Фу ты! Смотреть на тебя жалко! - воскликнула маркитантка. -Дурачок!
И деньги-то он тратить не умеет. Надобытебяпроучить.Вотположув
карман твой золотой да хлестну Красотку. Она как возьмет крупнойрысью...
Попробуй догони нас на твоей кляче! Что ты будешь делать, дурачок, еслия
помчусь во весь дух? Помни, когда гремит пушка, золотаникомупоказывать
нельзя. На, получайсдачи-восемнадцатьфранковпятьдесятсантимов.
Завтрак твой стоит всего полтора франка... А коней тут скороможнобудет
купить, сколько хочешь. За хорошую лошадкудавайдесятьфранков,ауж
больше двадцати ни за какую не давай, будь это хоть конь четырехЭмоновых
сыновей (*35).
Когда Фабрицио кончил завтракать, неумолчная болтовня маркитанткибыла
прервана вдруг какой-то женщиной, выехавшейнадорогучерезвспаханное
поле.