Это был родовой замок маркизов дель Донго, построенныйимиещев
пятнадцатомстолетии,какотомсвидетельствовалимраморныещитыс
фамильным гербом;оттехвремен,когдаонслужилкрепостью,внем
сохранились подъемные мосты и глубокие рвы, правдаужелишившиесяводы;
все же под защитой его стен высотою в восемьдесят футов и толщиною в шесть
футов можно было не бояться внезапного нападения, и поэтому подозрительный
маркиз дорожил им. Окруживсебядвадцатьюпятью-тридцатьюлакеями,
которых он считал преданными слугами, вероятно за то, что всегда осыпал их
руганью, он тут меньше терзался страхом, чем в Милане.
Страх этотнелишенбылоснований:маркизвелвесьмаоживленную
переписку со шпионом, которого Австрия держала на швейцарскойгранице,в
трехльеотГрианты,длятогочтобыонспособствовалбегству
военнопленных, взятых французами в сражениях, и этообстоятельствомогло
очень не понравиться французским генералам.
Свою молодую жену маркиз оставил в Милане. Она управляла тамсемейными
делами,обязанабыладоговариватьсяотносительносуммконтрибуций,
которыми облагали casa delDongo,какговорятвИталии,-стараться
уменьшить их,чтозаставлялоеевстречатьсяснекоторымидворянами,
принявшими на себя выполнение общественных должностей, а также и слицами
незнатными, но весьмавлиятельными.ВсемействедельДонгопроизошло
большое событие: маркиз подыскалженихадлясвоейюнойсестрыДжины,
человека очень богатого и высокородного; но этот вельможа пудрил волосы, и
поэтому Джина всегда встречала его взрывом хохота, а вскоре онасовершила
безумный поступок - вышлазамужзаграфаПьетранера.Правда,онбыл
человек достойный и весьма красивый, но из обедневшего дворянского рода и,
вдовершениенесчастья,ярыйсторонникновыхидей.Пьетранерабыл
суб-лейтенантом Итальянского легиона(*13),чтоусугублялонегодование
маркиза.
Прошлидвагода,полныхбезумноговесельяисчастья;парижская
Директория (*14),разыгрываярольпрочноутвердившейсявласти,стала
выказывать смертельную ненависть ко всем, ктонебылпосредственностью.
Бесталанныегенералы,которымионанаградилаИтальянскуюармию,
проигрывали битву за битвой в тех самых Веронских долинах, которые задва
года до того были свидетельницами чудес, совершенных при АрколеиЛонато
(*15).АвстрийцыподошликМилану;лейтенантРобер,ужеполучивший
командование батальоном и раненный в сражении при Кассано, в последний раз
оказалсягостемсвоейподруги,маркизыдельДонго.Прощаниебыло
горестным. Вместе с Робером уехал и граф Пьетранера, который последовал за
французскимивойсками,отступавшимикНови(*16).Молодойграфине
Пьетранерабратотказалсявыплатитьзаконнуючастьродительского
наследства, и она ехала за армией в простой тележке.
Молодойграфине
Пьетранерабратотказалсявыплатитьзаконнуючастьродительского
наследства, и она ехала за армией в простой тележке.
Настала та пора реакции и возвращения к старым взглядам, которую жители
Милана называют "i tredici mesi" (тринадцать месяцев), потому что,наих
счастье,этовернувшеесямракобесиедействительнопродлилосьтолько
тринадцать месяцев - до сраженияприМаренго(*17).Всестарики,все
угрюмые ханжи подняли головы, захватилибраздыправленияиверховодили
обществом; вскоре эти благонамеренныелюди,оставшиесявернымистарому
режиму, распространили по деревням слух, чтоНаполеонповешенвЕгипте
мамелюками (*18), - участь, заслуженная им по многим причинам.
Среди дворян-злопыхателей,которыевозвратилисьизсвоихименийи
жаждали мести, особенной яростью отличался маркиз дель Донго. Неистовство,
вполне естественно, поставило его воглавепартииреакции.Членыэтой
партии люди порядочные, когда им нечего было бояться, нотеперьвсееще
дрожавшие от страха, сумели обойти австрийского генерала. Он был человеком
довольно благодушным, но, поддавшись их уговорам, решил, чтосуровость-
самая искусная политика, и приказал арестовать сто пятьдесят патриотов,а
это были тогда поистине лучшие люди Италии.
Вскоре их сослали в бухты Катарро (*19), бросили в подземные пещеры,и
сырость, а главное голод, быстро расправились с этими "негодяями".
Маркиз дель Донгополучилважныйпост.Таккаккомножествуего
прекрасныхкачествприсоединяласьимерзкаяскаредность,тоонво
всеуслышание похвалялся, что ни разу не послал и не пошлет ни одного гроша
своей сестре, графине Пьетранера: она по-прежнему безумствовалаотлюбви
и, не желая покинуть мужа, умирала сголодувоФранциивместесним.
Добрая маркиза дель Донго была в отчаянии; наконец,ейудалосьпохитить
несколько небольшихбриллиантовизсвоеголарчикасдрагоценностями,
который ее супруг отбирал у нее каждый вечер и запирал вкованыйсундук,
стоявший под его кроватью; маркизапринесламужувприданоевосемьсот
тысяч франков, а получалаотнегоежемесячнонасвоиличныерасходы
восемьдесят франков. Все тринадцать месяцев, которые французы провеливне
Милана, эта робкая женщина одевалась в черное, находядлясвоеготраура
благовидные предлоги.
Признаемся, что,попримерумногихсолидныхписателей,мыначали
историю нашего героя загоддоегорождения.Всамомделе,главное
действующее лицовэтойкнигенектоиной,какФабрициоВальсерра
marchesino [произносится "маркезино"; по местнымобычаям,заимствованным
из Германии, этот титул даетсясыновьяммаркиза;"контино"-сыновьям
графа, "контесина" - дочерям графа и т.д.(прим.авт.)]дельДонго,как
говорят в Милане. Он родился как раз в то время, когда прогнали французов,
и по воле случая оказался вторымсыномг-намаркизадельДонго,того
самого вельможи, о котором читателю кое-что уже известно, а именно, чтоу
него было пухлое и бледное лицо, лживая улыбка и беспредельная ненависть к
новым идеям.