- Ну?
- Представь себе, нужна.
- Да? - говорю я. - Ну так пусть сам и добывает все это. Этожераз
плюнуть! "Ведьмина студня" вон полные подвалы, бери ведродазачерпывай.
Похороны за свой счет.
Дик молчит, смотрит на меня исподлобья и даже неулыбается.Чтоза
черт, нанять он меня хочет, что ли? И тут до меня дошло.
- Подожди, - говорю. - Кто же это такой был? "Студень" запрещено даже
в институте изучать...
- Правильно, - говорит Дик неторопливо, а сам все на меня смотрит.-
Исследования, представляющиепотенциальнуюопасностьдлячеловечества.
Понял теперь, кто это?
Ничего я не понимал.
- Пришельцы, что ли? - говорю.
Он расхохотался, похлопал меня по руке и говорит:
- Давай-ка лучше выпьем, простая ты душа!
- Давай, - говорю, но злюсь. Тоже мне нашли себе простую душу, сукины
дети! - Эй, - говорю, - Гуталин! Хватит спать, давай выпьем.
Нет, спит Гуталин. Положил свою черную ряшку на черный столик и спит,
руки до полу свесил. Выпили мы с Диком без Гуталина.
- Ну ладно, - говорю. - Простая я там душа или сложная, апроэтого
типа я бы тут же донес куда следует. Уж на что я не люблю полицию,асам
бы пошел и донес.
- Угу, - говорит Дик. - А тебябывполицииспросили:апочему,
собственно, оный тип именно к вам обратился? А?
Я помотал головой:
- Все равно. Ты, толстый боров, в городе третий год, а в Зоне ни разу
не был, "ведьмин студень" только в кино видел, а посмотрелбытыегов
натуре, да что он с человеком делает, тыбытутжеиобгадился.Это,
милок, страшная штука, ее из Зоны выносить нельзя... Сам знаешь,сталкеры
- люди грубые, им только капусту подавай, да побольше, нонатакоедаже
покойный Слизняк не пошел бы. Стервятник Барбридж на такое не пойдет...Я
даже представить себе боюсь, комуидлячего"ведьминстудень"может
понадобиться...
- Что ж, - говорит Дик. - Все это правильно. Толькомне,понимаешь,
нехочется,чтобыводнопрекрасноеутронашлименявпостельке
покончившего жизнь самоубийством. Я не сталкер, однако человек тоже грубый
и деловой, и жить, понимаешь, люблю. Давно живу, привык уже...
Тут Эрнест вдруг заорал из-за стойки:
- Господин Нунан! Вас к телефону!
- Вот дьявол, - говорит Дик злобно. -Опять,наверное,рекламация.
Везде найдут. Извини, - говорит, - Рэд.
Встает он и уходит к телефону. А я остаюсь с Гуталином и сбутылкой,
и поскольку от Гуталина проку никакого нет, топринимаюсьязабутылку
вплотную. Черт бы побрал эту Зону, нигде отнееспасениянет.Кудани
пойдешь, с кем низаговоришь-Зона,Зона,Зона...Хорошо,конечно,
Кириллу рассуждать, что из Зоны проистечет вечный мириблагорастворение
воздухов.
Кирилл хороший парень, никто его дураком неназовет,наоборот,
умница, но ведь он же о жизни ни черта не знает. Он же представить себе не
может,скольковсякойсволочикрутитсявокругЗоны.Воттеперь,
пожалуйста: "ведьмин студень" кому-то понадобился.Нет,Гуталинхотьи
пропойца,хотьипсихованныйоннарелигиознойпочве,ноиногда
подумаешь-подумаешь, да и скажешь: может, действительно оставить дьяволово
дьяволу? Не тронь дерьмо...
Тут усаживается на место Дика какой-то сопляк в пестром шарфе.
- Господин Шухарт? - спрашивает.
- Ну? - говорю.
- Меня зовут Креон, - говорит. - Я с Мальты.
- Ну, - говорю. - И как там у вас на Мальте?
- У нас на Мальте неплохо, но я необэтом.Меняквамнаправил
Эрнест.
Так, думаю. Сволочь все-таки этотЭрнест.Нижалостивнемнет,
ничего. Вот сидит парнишка смугленький, чистенький, красавчик,небрился
поди еще ни разу и девку еще ни разу не целовал, а Эрнесту все равно,ему
бы только побольше народу в Зону загнать, один из трех с хабаромвернется
- уже капуста...
- Ну и как поживает старина Эрнест? - спрашиваю.
Он оглянулся на стойку и говорит:
- По-моему, он неплохо поживает. Я бы с ним поменялся.
- А я бы нет, - говорю. - Выпить хочешь?
- Спасибо, я не пью.
- Ну закури, - говорю.
- Извините, но я и не курю тоже.
- Черт тебя подери! - говорю я ему. - Так зачем тебе тогда деньги?
Он покраснел, перестал улыбаться и негромко так говорит:
- Наверное, - говорит, - это только меня касается,господинШухарт,
правда ведь?
- Что правда, то правда, - говорю я и наливаю себе на четырепальца.
В голове, надо сказать,уженемногошумитивтелеэтакаяприятная
расслабленность: совсем отпустила Зона. -Сейчасяпьян,-говорю.-
Гуляю, как видишь. Ходил в Зону, вернулся живой и с деньгами. Это не часто
бывает, чтобы живой, и уже совсем редко, чтобы с деньгами. Такчтодавай
отложим серьезный разговор...
Тут он вскакивает, говорит "извините", и я вижу,чтовернулсяДик.
Стоит рядом со своим стулом, и по лицу его я понимаю: что-то случилось.
- Ну, - спрашиваю, - опять твои баллоны вакуум не держат?
- Да, - говорит он. - Опять...
Садится, наливает себе, подливает мне, и вижу я, что не врекламации
дело. На рекламации он, надо сказать, поплевывает, тот еще работничек!
-Давай,-говорит,-выпьем,Рэд.-И,недожидаясьменя,
опрокидывает залпом всю свою порцию иналиваетновую.-Тызнаешь,-
говорит он, - Кирилл Панов умер.
Сквозь хмель я его не сразу понял. Умер там кто-то и умер.
- Что ж, - говорю, - выпьем за упокой души.