..Вон он, этот трос, висит, до самой
земли почти свисает и весь мочалой оброс...
Так потихоньку-полегоньку доплыли мы доконцаулицы,доповорота.
Кириллпосмотрелнаменя:сворачивать?Яемумахнул:самыймалый!
Повернула наша"галоша"ипошласамыммалымнадпоследнимиметрами
человеческой земли. Тротуар ближе, ближе,вотужеитень"галоши"на
колючки упала... Все, Зона! И сразу такой озноб по коже. Каждый раз у меня
этот озноб, и до сих пор я не знаю, то ли это так Зона меня встречает,то
ли нервишки у сталкера шалят. Каждый раз думаю: вернусь и спрошу, у других
бывает то же самое или нет, и каждый раз забываю.
Ну, ладно, ползем потихоньку надбывшимиогородами,двигательпод
ногами гудит ровно, спокойно, ему-то что, его не тронут. И тут мойТендер
не выдержал. Не успели мы еще допервойвешкидойти,какпринялсяон
болтать. Ну, как обычно новички болтают в Зоне: зубы у него стучат, сердце
заходится, себя плохопомнит,истыдноему,иудержатьсянеможет.
По-моему, это у них вроде поноса, от человека не зависит, альетсебеи
льет. И чего только они не болтают!
Тоначнетпейзажемвосхищаться,топриметсявысказыватьсвои
соображения по поводу пришельцев, а то и вообще к делу не относящееся, вот
как Тендер сейчас завел про свой новый костюм и уже остановиться не может.
Сколько он заплатил за него, да какая шерсть тонкая, дакакемупортной
пуговицы менял...
- Замолчи, - говорю.
Он грустно так на меня посмотрел, губами пошлепалиопять:сколько
шелку на подкладку пошло. А огороды уже кончаются, под нами ужеглинистый
пустырь, где раньше городская свалка была, и чувствую я -ветеркомздесь
тянет. Только что никакого ветра не было, а тутвдругпотянуло,пылевые
чертики побежали, и вроде бы я что-то слышу.
- Молчи, сволочь! - говорю я Тендеру.
Нет, никак не может остановиться. Теперь про конский волос завел. Ну,
тогда извини.
- Стой, - говорю Кириллу.
Он немедленно тормозит. Реакция хорошая, молодец. Беру яТендераза
плечо, поворачиваю егоксебеисразмахуладоньюемупозабралу.
Треснулся он, бедняга, носом в стекло, глазазакрылизамолчал.Икак
только он замолчал, я услышал: тр-р-р... тр-р-р... тр-рр... Кирилл на меня
смотрит, зубы стиснуты, рот оскален. Я рукойемупоказываю,стой,мол,
стой, ради бога, не шевелись. Но ведь он тоже этот треск слышит, и, каку
всех новичков, у него сразу позыв действовать, делать что-нибудь."Задний
ход?" - шепчет. Я ему отчаянно головой мотаю, кулаком передсамымшлемом
трясу: нишкни, мол. Эх, мать честная! С этиминовичкаминезнаешькуда
смотреть - то ли в поле смотреть, то ли на них. И тутяпровсезабыл.
По-над кучей старого мусора, над битым стеклом и тряпьемразнымпоползло
этакое дрожание, трепет какой-то, ну какгорячийвоздухвполденьнад
железнойкрышей,перевалилочерезбугорипошло,пошло,пошлонам
наперерез, рядом с самойвешкой,наддорогойзадержалось,постоялос
полсекунды или это мне показалось только? - и утянулось в поле, закусты,
за гнилые заборы, туда, к кладбищу старых машин.
Чертихпобрал,очкариков,-надоже,сообразили,гдедорогу
провесить: по выемке! Ну, и я тоже хорош,кудаэтомоиглазадурацкие
глядели, когда я ихней картой восхищался?
- Давай малый вперед, - говорю я Кириллу.
- А что это было?
- А хрен егознает!..Былоинету,иславабогу.Изаткнись,
пожалуйста. Ты сейчас не человек, понял? Ты сейчас машина, рычаг мой...
Тут я спохватился, что меня, похоже, тоже словесныйпоносодолевать
начинает.
- Все, - говорю. - Ни слова больше.
Хлебнуть бы сейчас! Барахло эти скафандры, вот что я вамскажу.Без
скафандра я, ей-богу, столько прожил иещестолькожепроживу,абез
хорошего глотка в такой вот момент... Ну да ладно!
Ветерок вроде бы упал, и ничегодурноговокругнеслышно,только
двигатель гудит спокойно так, сонно. А вокруг солнце, а вокруг жара... Над
гаражом марево... Все вродебынормально,вешкиодназадругоймимо
проплывают. Тендермолчит,Кириллмолчит,шлифуютсяновички.Ничего,
ребята, в Зоне тоже дышать можно, если умеючи... А вот и двадцатьседьмая
вешка - железный шест и красный круг на нем с номером 27. Кириллнаменя
посмотрел, кивнул я ему, и наша "галоша" остановилась.
Цветочки кончились, пошли ягодки. Теперьсамоеглавноедлянас-
полнейшее спокойствие. Торопиться некуда, ветранет,видимостьхорошая,
все как на ладони. Вон канава проходит, где Слизняк гробанулся, -пестрое
там что-то виднеется, может,тряпьеего.Паршивыйбылпарень,упокой
господиегодушу,жадный,глупый,грязный,толькотакиевотсо
Стервятником и связываются, таких Стервятник Барбридж заверстувидити
под себя подгребает... А вообще-тоЗонанеспрашивает,плохойтыили
хороший, и спасибо тебе,выходит,Слизняк:дурактыбыл,дажеимени
настоящего твоего никто не помнит, а умнымлюдямпоказал,кудаступать
нельзя... Так. Конечно, лучше всего добраться бы нам теперьдоасфальта.
Асфальт ровный, на нем все виднее, и трещина там эта знакомая. Тольковот
не нравятся мне эти бугорочки! Если по прямой к асфальтуидти,проходить
придется как раз между ними. Ишь стоят, будтоухмыляются,ожидают.Нет,
промежду вами я не пойду. Втораязаповедьсталкера:либосправа,либо
слева все должно быть чисто на сто шагов.Авотчерезлевыйбугорочек
перевалить можно... Правда, не знаю я, что там за ним. На карте какбудто
ничего не было, но кто же картам верит?..
- Слушай, Рэд, - шепчет мне Кирилл. - Давай прыгнем, а?Надвадцать
метров вверх и сразу вниз, вот мы и у гаража, а?
- Молчи, дурак, - говорю я. - Не мешай, молчи.
Вверх ему. А долбанет тебя там на двадцатиметрах?Костейведьне
соберешь. Или комариная плешь где-нибудь здесь объявится, тутнеточто
костей, мокрого места не останется.