Солнце нам в спину, а тень к нам протянулась. Ну да ладно, до неедалеко.
В общем, ничего, работать можно. Только что это тамвсе-такисеребрится?
Илиэтомерещитсямне?Сейчасбызакурить,присестьтихонечкои
поразмыслить,почемунадканистрамисеребрится,почемурядомне
серебрится... тень почему такая отпокрышки...СтервятникБарбриджпро
тени что-то рассказывал, диковинноечто-то,нобезопасное...Стенями
здесь бывает. А вот что это там все-таки серебрится? Ну прямо какпаутина
в лесу на деревьях. Какой же это паучок ее там сплел? Ох, ниразуяеще
жучков-паучков в Зоне не видел. И хуже всего, что "пустышка" моякакраз
там, шагах в двух от канистр, валяется.Надомнебылотогдажеееи
упереть, никаких бы забот сейчас не было. Но ужбольнотяжелая,стерва,
полная ведь, поднять-то я ее мог, но на горбу тащить, да еще ночью, дана
карачках... а кто пустышек ни разу не таскал,пустьпопробует:этовсе
равно что пуд воды безведернести...Такидти,чтоли?Надоидти.
Хлебнуть бы сейчас... Повернулся я к Тендеру и говорю:
- Сейчас мы сКирилломпойдемвгараж.Тыостанешьсяздесьза
водителя. К управлению без моегоприказанепритрагивайся,чтобыни
случилось, хоть земля под тобой загорится. Еслиструсишь,натомсвете
найду.
Он серьезно мне покивал: не струшу, мол. Нос у него чтотвояслива,
здорово я ему врезал... Ну,спустилятихонечкоаварийныеблок-тросы,
посмотрел еще раз на это серебрение, махнулКириллуисталспускаться.
Встал на асфальт, жду, пока он спустится по другому тросу.
- Не торопись, - говорю ему. - Не спеши. Меньше пыли.
Стоим мы на асфальте, "галоша" рядом с нами покачивается,тросыпод
ногами ерзают. Тендер башку через перила выставил, нанассмотрит,ив
глазах у него отчаяние. Надо идти. Я говорю Кириллу:
- Иди за мной шаг в шаг, в двух шагах позади, смотри мне в спину,не
зевай.
И пошел. На пороге остановился, огляделся. Все-таки до чего жепроще
работать днем, чем ночью! Помню я, как лежал вотнаэтомсамомпороге.
Темно, как у негра в ухе,изямы"ведьминстудень"языкивысовывает,
голубые, как спиртовое пламя, и ведь чтообидно-ничего,сволочь,не
освещает, даже темнее из-за этих языков кажется. Асейчасчто!Глазак
сумраку привыкли, все как на ладони, даже в самых темных углах пыль видна.
И действительно, серебрится там,нитикакие-тосеребристыетянутсяот
канистр к потолку, очень на паутину похоже.Может,паутинаиесть,но
лучше от нее подальше. Вот тут-то я и напортачил. Мне бы Кирилларядомс
собой поставить, подождать, пока и у него глаза кполутьмепривыкнут,и
показать ему эту паутину, пальцем в нее ткнуть. А я привык одинработать,
у самого глаза пригляделись, а про Кирилла я и не подумал.
Шагнул это я внутрь, и прямо к канистрам. Присел над"пустышкой"на
корточки, к ней паутина вроде бы не пристала. Взялся язаодинконеци
говорю Кириллу:
- Ну берись, да не урони, тяжелая...
Поднял я на него глаза, и горло у меня перехватило: ни слова немогу
сказать. Хочу крикнуть: стой, мол, замри! - и не могу. Да и неуспелбы,
наверное,слишкомужбыстровсеполучилось.Кириллшагаетчерез
"пустышку",поворачиваетсязадомкканистрамивсейспинойвэто
серебрение. Я только глаза закрыл. Все во мне обмерло,ничегонеслышу,
слышу только, как эта паутинарвется.Сослабымтакимсухимтреском,
словно обыкновенная паутина лопается, но,конечно,погромче.Сижуяс
закрытыми глазами, ни рук, ни ног не чувствую, а Кирилл говорит:
- Ну, что? - говорит. - Взяли?
- Взяли, - говорю.
Подняли мы "пустышку" и понесли квыходу,бокомидем.Тяжеленная,
стерва, даже вдвоем ее тащить нелегко. Вышли мы на солнышко,остановились
у "галоши", Тендер к нам уже лапы протянул.
- Ну, - говорит Кирилл, - раз, два...
- Нет, - говорю, - погоди. Поставим сначала.
Поставили.
- Повернись, - говорю, - спиной.
Он без единого слова повернулся. Смотрю я - ничего унегонаспине
нет. Я и так и этак - нетничего.Тогдаяповорачиваюсьисмотрюна
канистры. И там ничего нет.
- Слушай, - говорю я Кириллу, а сам всенаканистрысмотрю.-Ты
паутину видел?
- Какую паутину? Где?
- Ладно, - говорю. - Счастлив наш бог.
А сам про себя думаю: сие, впрочем, пока неизвестно.
- Давай, - говорю, - берись.
Взвалили мы "пустышку" на "галошу" и поставили ее на попа,чтобыне
каталась. Стоит она, голубушка, новенькая, чистенькая,намедисолнышко
играет, и синяя начинка между медными дискамитуманнотакпереливается,
струйчато. И видно теперь, что не "пустышка" это, а именновродесосуда,
вродестекляннойбанкиссинимсиропом.Полюбовалисьмынанее,
вскарабкались на "галошу" сами и без лишних слов - в обратный путь.
Лафа этим ученым! Во-первых, днем работают. Аво-вторых,ходитьим
тяжело только в Зону, а из Зоны "галоша" самавезет,естьунеетакое
устройство, курсограф, что ли, которое ведет "галошу"точнопотомуже
курсу, по какому она сюда шла. Плывем мы обратно, всеманеврыповторяем,
останавливаемся, повисим немного идальше,инадвсемимоимигайками
проходим, хоть собирай их обратно в мешок.
Новички мои, конечно, сразу воспрянули духом. Головами вертятвовсю,
страха у них почти не осталось,однолюбопытстводарадость,чтовсе
благополучнообошлось.