– Минутку, – вмешался Адский Огонь ван Винкль. – Допустим, он взял бы четыре девятки. Ты не смог бы оставить четыре десятки, потому что при сбросе он бы мог взять четыре туза или собрать стрит‑масть. Что бы ты сделал?
– Сбросил бы три десятки и двойку и набрал бы королевскую стрит‑масть, с тузом, – ответил О’Грейди. – Без десяток перебить ее ему бы не удалось. – Он протянул руку, взял сотенную, аккуратно сложил, сунул в карман. – Недорогой урок, учитывая, как часто каждый из вас, покинув «Аванпост», воспользуется им. – Он улыбнулся. – Только не в окрестностях Монте‑Карло IV… С чувством юмора там не очень…
– У тебя есть и другие трюки, о которых ты мог бы нам рассказать? – спросил Макс.
– Только не за паршивую сотню кредиток. – Тут он заметил, что Вилли Бард торопливо заполняет очередную страницу блокнота. – Эй, вот этого записывать как раз и не надо.
– Он – Бард, – заметил я. – И записывает все.
– Записывает все? – переспросил Катастрофа Бейкер.
– Да. Он – наш летописец. Когда‑нибудь благодаря ему ты станешь знаменитым.
– С этим у меня и так хорошо.
– И я не хочу, чтобы миллионы людей узнали о том, что я провернул на Монте‑Карло, – поддержал его О’Грейди. – Могу рассказать об этом горстке людей, собравшихся у черта на куличках, но вот в книге писать об этом незачем. Возможно, этот трюк мне еще понадобится.
– Не волнуйтесь, – ответил Бард. – Пройдет двадцать, а то и тридцать лет, прежде чем я подготовлю книгу к публикации.
– И как давно ты работаешь над своим шедевром? – спросил Бейкер.
– С того дня, как Томагавк открыл «Аванпост».
– Сколько страниц ты исписал?
– Давно потерял счет. Но после правки надеюсь уложиться в четыре тысячи.
– До половины уже дошел?
– Еще нет.
Бейкер улыбнулся.
– И кто‑то опубликует такую книгу?
– Это не моя забота. – Бард пожал плечами. – Мое дело – написать ее.
– Никогда не понимал людей искусства.
– Эй, здравого смысла у нас ничуть не меньше, чем у остальных, – вмешался Маленький Майк Пикассо. – А то и побольше, чем у многих.
– Возможно, – не стал спорить Бейкер. – По правде говоря, и среди моих знакомых был только один такой человек.
– Художник? – спросил Маленький Майк.
Бейкер покачал головой.
– Оперная певица. Слышал когда‑нибудь о Мелоди Дуве?
– Скорее нет, чем да.
– Дива Дува! – В голосе Никодемия Мейфлауэра слышалось восхищение. – Я видел несколько ее голофильмов. У нее был потрясающий голос. Что с ней случилось?
– Она стала жертвой неудачного столкновения техники и искусства, – ответил Катастрофа Бейкер.
– Похоже, нас ждет неплохая история, – предположил преподобный Билли Карма.
– Да нет, рассказывать особо нечего, – качнул головой Бейкер. – Телосложением она не отличалась от других известных оперных певцов, другими словами, весила триста пятьдесят фунтов. Поэтому и любила планеты с низкой гравитацией, на которых могла передвигаться с грацией танцовщицы. В последний раз она выступила на Новом Самарканде, в возобновленной постановке «Тоски».
– Я видел этот голофильм.
– Должно быть, ты видел более раннюю постановку, – возразил Бейкер.
– Я видел этот голофильм.
– Должно быть, ты видел более раннюю постановку, – возразил Бейкер. – Эта прошла только один раз и записать ничего не успели.
– А что произошло?
– Новый Самарканд – теплая планета, поэтому все постановки идут у них в огромном амфитеатре под открытым небом. Тоска, как известно, кончает жизнь самоубийством, бросившись с высокой башни. Обычно они укладывали за сценой несколько воздушных матрасов, чтобы певица не разбилась. Но габариты Дивы Дувы заставили их заменить матрасы гидробатутом.
– Гидробатутом? – хмурясь, переспросил Макс.
Бейкер кивнул.
– Она полетела вниз, ударилась о гидробатут и полетела вверх. Как я вам уже говорил, гравитация на Новом Самарканде низкая. Она набрала первую космическую скорость и столкнулась с грузовым кораблем около одной из лун планеты. – Он вздохнул. – На следующий день они убрали гидробатут и поставили водяной бассейн для ее дублерши. – Бейкер печально покачал головой, – Никто не удосужился спросить у бедной девушки, умеет ли она плавать.
Они переваривали историю в гробовом молчании. Первым подал голос Макс.
– Ты абсолютно уверен, что это правда?
Бейкер воинственно вскинул челюсть.
– Ты сомневаешься в моей честности?
– Нет, что ты, – заверил его Макс. – Только в твоей памяти.
– Конечно, некоторых память подводит. – Бейкер расслабился.
И тут в «Аванпост» вошел Ахмед Альфардский, в светящихся одеяниях и сверкающем тюрбане. Над Катастрофой Бейкером и Большим Рыжим он возвышался минимум на фут, и куда больше над остальными.
– Добрый вечер, господа, – поздоровался он, затем поклонился в сторону Золушки и Матери Земли. – И, разумеется, дамы. – Посмотрел на меня. – Война приближается, Томагавк.
– Кому‑нибудь удалось определиться, с кем предстоит воевать? – спросил я.
Он пожал плечами.
– Понятия не имею.
– Тогда с чего ты решил, что началась война?
– Они стреляют по кораблям Флота.
– Да, это похоже на войну, – вздохнул Макс.
– И сколь они далеко? – спросил я.
– Кто знает? – неопределенно ответил Ахмед. – Все зависит от того, как часто и как точно стреляет Флот.
– Я бы особо не беспокоился, – высказал свое мнение Могильщик Гейнс. – Ни одна война не забиралась в такую глушь.
– И эта не заберется, – уверенно заявил Никодемий Мейфлауэр и даже кивнул в подтверждение своих слов.
– А если заберется, они пожалеют о том, что не двинулись в каком‑то другом направлении, – вставил Катастрофа Бейкер. – Пусть только посмеют помешать мне выпивать и общаться с друзьями. Я убивал людей за куда меньшие прегрешения.
– А разве есть большее прегрешение? – полюбопытствовал Макс Три Ствола.
– На ум вроде бы не приходит, – признал Катастрофа Бейкер.
Вновь открылась дверь и вошли Сидящий Конь и Неистовый Бык*
– Знаю, знаю, – оборвал я его. – Война надвигается.