Оправившись после болезни, я сразу помчался к тебе. А тут…
В комнате снова появился Павел, уже одетый в выходной летний костюм. Лариса встретила его долгим укоризненным взглядом.
– Ну что я? – нервно пожал плечами тот. – Я ж не знал, что это он.
– Все ты знал, – устало ответила она. – Все.
– А может это и не он был вовсе, – словно уж на сковородке, юлил Павел. – Ты же помнишь, каким был тот .
– Ты и сам знаешь, что это был он.
Сергей поднял руку.
– Стоп! Объясните, что здесь происходит. Как никак, я в своей квартире и имею право знать, о чем идет речь. Тем более, что речь идет, как я понял, обо мне.
– Да видели мы тебя! – загремел Павел. – На каком‑то полустанке. Пьяный, грязный, оборванный, весь заросший, ты валялся на полу и ничего, по‑моему, не соображал. – Сергею показалось, что Павлу доставляет удовольствие вспоминать об этом. – Ты был настолько непохож на себя, что я вполне справедливо решил: между тобой и этим типом ничего общего быть не может. Я правильно говорю, Лара?
Она ничего не ответила.
Какое‑то неясное воспоминание забрезжило в сознании Сергея, однако оно было настолько смутным, призрачным, что облечь его в конкретную форму он так и не смог.
– Когда это было? – спросил он.
– Осенью. В октябре, кажется.
Сергей кивнул. Все правильно, все сходится. Эх, если бы тогда, в октябре, они вырвали его из этого омута, в котором он оказался по воле злой судьбы, может быть, все бы теперь было иначе. Если бы…
– Итак? – Он обвел их долгим, изучающим взглядом.
– Сергей, ты должен понять, – зачастил Павел. – Тебя не было целый год, Лара нуждалась в поддержке, в чьей‑нибудь помощи. А я был рядом, как ее, как твой друг. Я должен был помочь.
– Прекрати! – оборвала его Лариса.
– Хорошо, – с готовностью кивнул он. – Сергей, выйдем на минутку.
Они вышли в соседнюю комнату.
– Давай по‑мужски, – начал Павел. – Ты все прекрасно понимаешь, и мне нечего тебе объяснять. Ладно, я сволочь, подлец – называй как хочешь. Я не обижусь. Но так уж получилось, понимаешь, и время вспять уже не повернешь. Все, поезд ушел. Лариса останется со мной.
– Ты уверен? – недобро усмехнулся Сергей.
Им владело какое‑то странное отупение, совершенное безразличие к этому банальному фарсу, словно все, что сейчас происходило, виделось ему на экране телевизора.
– В смысле? – не понял Павел.
– Ты уверен, что поезд ушел? – повторил вопрос Сергей.
Павел шумно выдохнул. Его всего трясло от волнения.
– Уверен. Дело в том, что… – он запнулся, – Лариса на третьем месяце.
Сергей с трудом удержал себя в руках.
– Та‑ак, – медленно протянул он, громко хрустнув скулами. – Это, конечно, меняет дело. Ну хорошо, а о дочери моей ты подумал?
– Все будет о'кей, не волнуйся, Катя станет жить с нами, – скороговоркой проговорил Павел. – Она ни в чем не будет нуждаться, ручаюсь тебе.
– Да уж ты постараешься. Кстати, что вы ей сказали о моем… исчезновении?
Павел отвел глаза в сторону и нервно забарабанил пальцами по подлокотнику кресла.
– Понимаешь… никто ничего не знал… все думали, что ты… что тебя нет в живых. Словом, мы сказали ей, что ты умер.
Как это произошло, Сергей уже не помнил. Его кулак со свистом рассек воздух и сочно впечатался в физиономию Павла.
Тот ухнул от неожиданности, вылетел из кресла и с грохотом распластался на полу. Сергей подул на костяшки пальцев и прошипел:
– А вот за это ты ответишь особо.
На шум тут же прибежала Лариса. Увидев следы крови на лице «друга семьи», она вскрикнула и метнула в Сергея злой, почти ненавидящий взгляд.
– Мясник! Это единственное, на что ты способен… Как ты, Павлуша?
Сергей уже взял себя в руки, однако о происшедшем нисколько не сожалел.
– Уж куда мне до твоего благодетеля, – язвительно заметил он. – Он‑то уж точно способен на большее.
Она резко повернулась к нему.
– Зачем ты приехал, зачем? Все было так хорошо, все наладилось, успокоилось. Ну что тебе здесь надо?
Сергей вздрогнул. Последние слова жены хлестнули его по сердцу, словно казацкой нагайкой.
– Собственно, я приехал домой. К себедомой. – глухо произнес он. Он говорил тихо, медленно, с трудом сдерживая себя. – В конце концов, я приехал к дочери. Имею я на это право?
– Не имеешь! – вдруг выкрикнул Павел, вскакивая на ноги с прижатой к разбитому носу бумажной салфеткой. – Не имеешь, понял? Целый год шлялся черт знает где, сказочку красивую про амнезию сочинил, а теперь, видишь ли, заявляется как ни в чем не бывало и предъявляет права! На что? На что? На семью? Нет у тебя семьи! И дочери у тебя нет! Бросил ты их, понял? Все, поезд ушел!
«А ведь если рассудить здраво, – подумал Сергей, – этот тип с расквашенным носом во многом прав. Действительно, выходит, что я их вроде как бы бросил… Да только плевать я хотел на его правоту. С высокой колокольни».
В прихожей хлопнула входная дверь. Кто‑то вошел в квартиру.
– Знаешь, папочка, мама сначала все плакала, плакала, ждала, когда ты приедешь. А потом к нам стал приходить дядя Паша, и она больше не плакала.