- Ну уволили меня за прогулы, - горячился Аким. - Так ведь сам знаешь, мне
все равно больше там ходу не было.Я ж за критику пострадал, Степаныч, ты что,
не помнишь?
- За сплетни тебя уволили, - сипло сказал собеседник Поликратова. - Помню,
какиетысплетнипроначальникаисекретаршураспускал!Егодажежена
тогда-бросила, насилу помирили!
- Так ведь правду говорил,- ахнул Поликратов. - Правду же, Степаныч! Я ж
такой,я всегда за правду стоял! Ты и напиши коротенькую такую характеристику,
правдолюб, мол, за то и страдал от начальства.
Катя подошла к окну и захлопнула его.
- Бывают же такие... - неприязненно сказала она.'
На клеенке стола стояла сахарница,блюдце скуском масла и еще одно -с
домашним сдобным печеньем.
Чай был горячим ивкусным.Чувствовалось,что к нему примешаны какие-то
травы.Да ипеченью не знавший сладости домашнего уюта Димка Кононыкин уделял
должное внимание.
- Вы есть хотите?-спросила Катя.- А то я сегодня пиццу делала, а тут
такое...
- Спасибо,-гордоотказалсяКононыкин.-Ясыт."Иразговаривает
по-человечески,-подумал он.- Анджелка сроду не могла двух нормальных слов
сплести."Закумарим?-спрашивала она. - Мне догнаться надо". Все у нее было
жаргонным:ширево,капуста,малешница, целяк, косяк, крутизна. Не женщина, а
Эллочка-людоед-ка. И ведь я с ней жил!" - внезапно ужаснулся Кононыкин. На душе
унего отэтой мысли стало пусто,одиноко исветло,как бывает вкоридоре
студенческого общежития в период летних каникул.
- Катя, - спросил он. - А что вы думаете о происходящем?
- Ничего,-ответила та. - А что об этом можно думать? Жалко только, что
все так быстро заканчивается. Правда?
Кононыкин пробормотал что-то невнятное.
- Еще чаю? - вежливо спросила Катя.
- Нет,спасибо. - Кононыкин торопливо поднялся. - Поздно уже. Я пойду. Вы
Юрику скажите,что я заходил,ладно?Мне его обязательно увидеть надо...до
послезавтра.
- Обязательно, - грустно сказала жена Лукина. - Потом увидеться будет куда
труднее.
- Досвидания,-сказал Дмитрий.-До завтра.Он вышел во двор.Над
головой ужераскинулось звездное небо,ипочти взените,врайоне Большой
Медведицы,словнозловещийнемигающийглазвысветиласьоранжево-голубая
огромная звезда.Величиной она была с изюмину. Ну вот, вздохнул Кононыкин, вот
и последние
сомнения отпали. Звезда горела, заливая мир своим мертвящим светом,
исветнабирающей полноту лунырядом сэтим мощным ировным свечением
казался жалким.Нагоризонте слабо мерцало зарево.Воздух былчист исвеж,
небеса безоблачны,иДмитрий наконец ощутил сожаление отом,что подходит к
концу.Носожаление этобыло каким-тоэфемерным,скорее всего потому,что
крушение мира несопровождалось разрушениями ипожарами,смертями ипеплом.
Отсутствие нагромождения человеческих несчастий недавало веревпредстоящий
конецвсейчеловеческойэпохиразрастисьитемпревратитьсявгорькую
неизбежность,ощущаемую разумомисердцем.Былобычный вечер,закоторым
обязательность утра казалась незыблемо неизбежной. Все воспринималось страшным,
но увлекательным приключением. Попытка заглянуть за таинственную черту давалась
сразу всем,иоттого предстоящее невызывало вКононыкине животного страха.
Страшноуходитьодному,каждыйизживущихверитвбессмертие остального
человечества, поэтому обещанное светопреставление скорее воспринималось началом
чего-то странного, и было немного обидно, что там, впереди, существует такая же
канцелярскаяскукарассмотренияписьменныхсвидетельствочеловеческой
порочности.
Вбархатной тьменебесчто-тонезримозашуршало.Шорохипоявились с
востока,пронеслись над головой Ко-ноныкина и стихли на западе. Потом накатила
еще одна волна, за ней еще и еще...
"Вот и саранча, - отрешенно подумал Кононыкин. -
Самое время для Всадников и Ангелов".
ВномереДомаколхозникагорелночник.Насвоейпостелинегромко
похрапывалсвященник-уфологНиколай,нохрапегомедленноинеотвратимо
усиливался.Ворожейкин сидел настуле исмотрел вокно.Лицоунего было
печальным.
- Не спите? - Кононыкин принялся раздеваться.
- А как можно спать,Дмитрий?-спросил Ворожейкин.- Как можно спать,
если осталось всего два дня?
- Можно подумать,вашабессонница что-тоизменит.-Кононыкин селна
постель, взбил подушку.
- Как вы можете?-укоризненно сказал Ворожейкин. - Как вы можете, Дима?
Всечеловечество должно стоять сейчас наколенях ипросить уНего прощения!
Может быть,еще не поздно,может,он еще простит нас!А мы так глупо тратим
оставшееся время!
Кононыкин встал,подошел к столу,взял графин и долгими гулкими глотками
принялся пить воду. Поставил графин, подошел к окну.
- Успокойтесь,Никанор Гервасьевич,- сказал он. - Бесполезно суетиться.
Мысейчас вроде жука,которого энтомолог уже наколол на свою булавку.Просто
представьте себе,что вы в камере смертников.И вот приходят для того,чтобы
привести приговор висполнение.Думаете,если вы станете биться вистерике,
молить о пощаде, хватать своих будущих палачей за сапоги, это поможет?
Ворожейкин вздохнул.
- Вы считаете, что уже ничего не поможет?
- Незнаю,-ответил Дмитрий.-Просто мнекажется,что люди должны
сохранять своедостоинство.Только сохранением человеческих качеств мыможем
Его убедить,что достойны жить на Земле.Они посидели у окна.Вместо тьмы за
окном царил странный полумрак.
Над Россошками катились шуршащие волны.