Он
понимал, что через несколько лет я совсем вырасту, смогу дать ему отпори
просто растоптать его.
Поэтому он угрожал. Подлые мерзкие угрозы. "Не хочет сходить старику за
лекарством, и это потому, что чуть моросит, две капли упало", -оралон.
То есть: не хочет сходить мне за выпивкой, когда льет так, что впору котят
топить. "С меня хватит, слышишь ты, парень! _Хватит_ с меня! Ясдамтебя
Властям!Пустьтеперьокруготебезаботится!Посмотрим,кактебе
понравится в сиротском приюте! Пюре с водой три раза на дню и плетка, если
ты станешь от него нос воротить.Япрямосейчасиду,прямо_сейчас_,
слышишь меня? Скажу, чтобы приехали и забрали тебя..."
Он закутывался и перся на улицу прямо в дождь инепогоду.Разумеется,
он просто шел себе за пинтой спиртного. Но я об этом не знал.Япроводил
всю ночь, перепрятываясь из одного места в другое иклацаязубами.Ав
конце концов засыпал под кроватью.
Прошло время, власти как-то все не являлись, и тогда он перешел к новым
угрозам: "Парень, я просто не знаю, что я с тобой сделаю. Нет,_знаю_.Я
продам тебя, парень... я _продам тебя Арахисам_!"
Ну, я не знал, может, Арахисы живут в соседнемрайоне,аможет,это
название иностранной державы. Знал только, чтоонинехорошие.Будьони
хорошие, мой дед наверняка не стал быонихзаговаривать.Ниразуне
бывало, чтоб он принялся запугивать менясемьей,гдеменябыприлично
кормили, нормально одевали и содержали бы в чистоте, это уж точно. Он даже
как-то угрожал скормить менясвиньям,не_нашим_свиньям,мыникогда
свиней не держали, ведь кормить их пойлом оказалось бы непосильным трудом,
но в городке много кто имел свиней, и всезнали,чтосвиньямслучается
сожрать ребенка, хотя, конечно, не моего возраста и немоихразмеров,а
совсем младенца, но об этом мне тогда известно не было.
- Что такое Арахисы? - спросил ячерезнекотороевремя.Яподумал:
может, они вроде каких-то животных, но черезминутусообразил:нет,не
может быть, животные не могут ничего _купить_, значит, это люди. Может, их
так зовут - Арахисы, вроде как нас - Харкнессы.
- Ты пожалеешь, что тебе вообще довелосьузнатьобэтом,-такон
ответил. Он вовсю прищурил свои маленькие злобные глазки, а потомраскрыл
их так широко, что белки стали видны целиком и краснота под веками тоже. -
Ох, как пожалеешь! Когда я продам тебя Арахисам! А я этосделаю,клянусь
Бессмертным Господом на Небесах и на Земле...-Учтите,онникогдане
ходил в церковь и не разу не прочел молитвы, и он не договорил,атолько
втянул в рот покрытую струпьями нижнюю губу и закивал, глядя на меня.
Может, это еще какие-нибудь власти? Может,неокруга,аштата?М-р
Смит, главный Арахис штата... И, разумеется, его помощники. Как никрути,
если им почему-то вздумалось менякупить,ужявнонедлячего-нибудь
хорошего. Это я знал. Но я хотел знать больше.ПоэтомуиспросилРодни
Слоута. Он не дружил со мной, со мной никто не дружил, но по крайнеймере
и не враждовал; к тому же все знали, что он читает книги.
ПоэтомуиспросилРодни
Слоута. Он не дружил со мной, со мной никто не дружил, но по крайнеймере
и не враждовал; к тому же все знали, что он читает книги.
- Родни, есть на свете такая штука, Арахисы?
Он кивнул. "Они живут под землей в норах", - сказал он.
Примерно лет этак десять тому назад явдругсообразил,чтоонимел
тогда в виду, конечно же, _сусликов_, и я пролилкофепрямонасебяи
ошпарил ноту. Когда он сообщил мне, что они живут под землейвнорах,я
понятия не имел, о чем он тогда подумал. _Они живут под землейвнорах!_
О, это страшней всего, что только можно себе представить.
Старый песпонял,чтоемуудалосьзадетьменязаживое,иэто
подействовало словно запах крови. Он не унимался ни на минуту. Безконца:
сделай то, сделай это, чтоб ты не смел делать того и этого, иначе я продам
тебя Арахисам, не сойти мне с этого места... И явседелал,пребываяв
смертном страхе, почти что: хоть он и не сказал ни разу, что Арахисыменя
убьют или вообще что-то мнесделают.Откудамнезнать,чтоэтогоне
произойдет? _Они живут под землей в норах_, так ведь?
У старика друзей не водилось, и у меня их тоже не водилось, нобылиу
него закадычные приятели, и тут он меняпереплюнул.Одинизнихявлял
собойстаруюнеуклюжуюразвалюхусдлиннымтолстымлицом,совсем
ввалившимся посередине ипокрытымбелойщетиной,накоторомвыпирали
только два черных клочка: брови, похожие на свернувшихся клубкомгусениц.
И звали его Барлоу Брук. НепростоБарлоу,инеБрукилим-рБрук,
никогда.
Я разбил тарелку.
- Руки дырявые, - сказал Барлоу Брук.
Дед завел свои песни с плясками: "Барлоу Брук, нет мне ни дня ниночи,
этот парень одно сплошное мучение".
- Выдери его как следует.
- Клянусь, парень, кончается мое терпение. Близится решительный момент,
слышишь меня, парень? К тому делоидет.Янестанутебяпороть,как
советует Барлоу Брук, не-ет. У меня для этого слишком мягкое сердце. Ноя
тебя предупреждаю, парень, и пусть Барлоу Брук будет мне в том свидетелем:
если ты не исправишься и не сделаешь этого очень скоро,я_продам_тебя
Арахисам.
Барлоу Брук поддел ногой дверцу старой пыльной холодной дровяной плиты,
открыл ее и плюнул внутрь: "Джордж Вульф говорил когда-то об Арахисах". Он
дотянулся до ломтя хлеба, до одной из шести сотен банок сосвинымсалом,
намазал его пальцами на хлеб и начал жрать.
- Джордж Вульф, - сказал мой дед. - Нехороший был человек.
- Уж куда как нехороший. Говорилкогда-топроАрахисов.Помнишьту
девчонку у Джорджа Вульфа?
- Сопливую девчонку?
- Уж куда как сопливую. Ты меня не заставишь, говорила она. Тымнене
отец, говорила. Даже на моей матери не женат. Он все пытался ееизловить.
Никак не мог. Поостерегись, говорил он ей. Доберутся до тебякогда-нибудь
Арахисы.
Хлебные крошки, жирные хлебные крошки вываливались у него изо рта, но я
не пропустил ни слова насчет сопливой девчонкииздомаДжорджаВульфа,
хотя он и говорил нечленораздельно.