Барлоу Брук отхлебнул из прокоптелого вида бутылки, запивая свойобед;
ни рта, ни бутылки он не вытер.
- Она ему и говорит, нету никаких таких Арахисов. Арахисы этоземляные
орехи, говорит она ему. Джордж Вульф, он ей растолковал. Так _поэтому_их
и зовут Арахисами, говорит он,онинаних_похожи_.Тольконетакие
маленькие. Совсем немаленькие.Наних-старыесморщенныекожурки.
Грязно-желтогоцвета.Иногдадажеспаройволосков.Поостерегись,
соплячка. Доберутся они до тебя. Джордж Вульф.
Барлоу Брук поставил свои разлагающиеся ботинки на керосиновую плиту.
- Слушай-слушай, парень, - сказал мне дед, самодовольно ухмыляясь.
Я проглотил слюну. Я спросил, что же случилось с сопливой девчонкойиз
домаДжорджаВульфа.Этизлобныестарикибыстренькоисподтишка
переглянулись. _Что-то_ с ней случилось. Это я понял. И сейчас понимаю.И
у меня есть свои соображения насчет того, что именно.Нотогда...Когда
Барлоу Брук сказал: "Они пришли и взяли ее",яничегонепонял,кроме
того, что _они_, конечно же, и были Арахисы.
Будьте уверены, я изо всех силстаралсянебитьбольшетарелок.Я
подносил и подавал. Стоило деду сказать: "Поди сюда, парень", как ябежал
бегом. Но он был брюзга, а брюзге никогда не угодишь. Он знал,чтоядо
смерти боюсь, как бы меня не продали Арахисам, ионнеунималсянина
минуту. Среди зарослей за домом попадались кусты орешника,иоднаждыон
послал меня за орехами. Я ничего против этого не имел и вскоре ушел.
И вернулся тоже вскоре.Запределамигородажиладурнаясемьяпо
фамилии Уорбэнк, настолько дурная, что даже мой дед отказывался иметь с ее
членами какие-либо дела. Они были злее деда, и у них имелась свора больших
желтых псов, еще злее, чем они сами. Когда я подошел с ведеркомккустам
орешника, там стояли Динг Уорбэнк и Кат Уорбэнк со своимиведеркамиис
собаками.
- Проваливай, к чертям, отсюда, - сказал Динг.
- Это не твои заросли, - сказал я.
- Взять его, - сказал Кат. Собаки кинулись на меня, и япобежал.Одна
из них вцепилась мне в штаны, и выдранный клок остался у нее в зубах. Кат,
стоявший у меня за спиной, отозвал собак.
- Смотри, чтоб мы тебя здесь больше не видели, - завопил Динг.
Мой дед пришел в ярость. Он заорал, что не каким-то помоечным Уорбэнкам
приказывать ему не рвать орехов в "своих собственных" зарослях.
- Ну-ка отправляйся назад, - велел он. - Давай, живо.
Я не шелохнулся.
- _Давай же_, говорю тебе! Давай, давай, давай! Хочешь, чтобяпродал
тебя Арахисам?
Ох, я этого боялся, даже очень. Я боялся Арахисов. Но я ведь ни разу их
не видел. А вот желтых псов Уорбэнков я _видел_ и ощутил на себе ихбелые
блестящие зубы, которые вырвали клок из моей штанины. И я не пошел.
Он вопил и бушевал. Потом вдруг перестал. "Ладно, парень, - сказалон.
- Тогда ладно. Больше я предупреждать не буду. Пройдетчас,клянусь,не
жить мне на свете и не зваться Дейдом Харкнессом,еслиячерезчасне
продам тебя Арахисам.
- Тогда ладно. Больше я предупреждать не буду. Пройдетчас,клянусь,не
жить мне на свете и не зваться Дейдом Харкнессом,еслиячерезчасне
продам тебя Арахисам. А теперь сгинь с глаз моих, только со дворауходить
не смей!"
По-моему, он прикинул, что к тому времени Уорбэнки уйдут, а я побегув
заросли и принесу ему эти несчастные орехи, и он меня помилует... допоры
до времени.
Я пошел прочь, спотыкаясь. "Сейчас четыре часа, - заорал он мневслед.
- Они придут сюда впять.Нетрудисьсобиратьвещи:тебеничегоне
понадобится!"
Мне не хотелось бы еще раз провести час кактогда.Япряталсятов
одном месте, то в другом, пока не вспотел иневыпачкалсясильней,чем
когда бы то ни было. Новсеместаказалисьмнененадежными.Вконце
концов, мне так захотелось пить, чтопришлосьвылезтииотправитьсяк
колонке. Я услышал, как старик что-то бормочет себе под нос.
Мне было глубоко плевать на то, что он велел мне не уходитьсодвора:
ну что он мне сделает, если я не послушаюсь? Продаст меня Арахисам?Они
так уже собрался... он сам сказал. Конечно, случалосьемуираньшетак
сказать, а потом передумать. Только одно я зналнаверняка:выноситьвсе
это я больше не в состоянии. Что угодно, казалось мне, лучше этого.
Мне никогда не доводилось бывать уДжорджаВульфа,ноязнал,где
находится его дом, не очень-то и далеко. Примерно в миле отсюда, на старой
грунтовой дороге, тянувшейсявдольручья.Стараяуродливаялачуга,к
которой никогда непритрагивалиськистью,по-видимому,нояврядли
обратил на это внимание, как и на провалившуюся с одного бока крышу, ина
сорняки, которые вместе с подлеском душили двор.
Раз Джордж Вульф с самого начала оказался местнымзнакомцемАрахисов,
значит, Арахисы должныжитьгде-тонеподалекуотегодома.Втаком
направлении устремились мои мысли, и сам я тоже устремился, прямовлес,
вниз с холма и чуть ли не в самоеболото,из-закоторогоядальшене
пошел.
- Арахисы! - заорал я. - Арахисы! Эй вы, старые Арахисы! Слышитеменя?
- верещал я.
Ничего, только эхо моих криков. Там былосумрачноитопко,противно
пахло, а меня бросало из озноба в жар и в пот, и я набрал побольше воздуху
и снова принялся орать.
- Пусть продаст меня, мне плевать! Покупайте меня, мне плевать!Ноон
больше не сможет пугать меня этим! Хотите менякупить?Нутакваляйте,
покупайте!
Когда я снова умолк, что-то жужжало.Может,простострекоза.Что-то
шевельнулось в сером подлеске. Может, просто ветер. Язаметилнеподалеку
нору в земле. Может,этобылаобыкновеннаяпростаянора.Номнене
хотелось ничего там выяснять. Я повернулся и, спотыкаясь, побежал прочь.
Куда? Ну кудаже,какнеобратно,кдомудеда,кединственному
известному мне своего рода дому. Я не знал, что произойдетдальше,ноя
знал, что это произойдет там.