Вонбеседкапринялась
хорошо,— прибавил он,— потомучто акация дасирень — ребята добрые, ухода не требуют. Ба! да тут кто-то есть.
В беседке сидела Фенечка с Дуняшей и Митей. Базаровостановился, а Аркадийкивнулголовою Фенечке,как старый знакомый.
— Кто это? — спросил его Базаров, как только они прошли мимо.— Какая хорошенькая!
— Да ты о ком говоришь?
— Известно о ком: одна только хорошенькая.
Аркадий, не без замешательства, объяснил ему в короткихсловах, кто была Фенечка.
— Ага! — промолвилБазаром,— утвоегоотца, видно, губа не дура.А онмне нравится,твойотец, ей-ей! Он молодец. Однако надо
познакомиться,— прибавилон и отправился назад к беседке.
— Евгений! — с испугомкрикнул ему вослед Аркадий,— осторожней,ради бога.
— Неволнуйся,— проговорилБазаров,— народ мы тертый, в городах живали.
Приблизясь к Фенечке, он скинул картуз.
— Позвольте представиться,— началон с вежливымпоклоном,— АркадиюНиколаичу приятель и человексмирный.
Фенечка приподняласьсоскамейки и гляделана него молча.
— Какойребенокчудесный! — продолжал Базаров.— Не беспокойтесь, я еще никого не сглазил. Что это у него щеки такие красные? Зубки, что
ли, прорезаются?
— Да-с,— промолвилаФенечка,— четверозубков у него уже прорезались, а теперь вот десны опять припухли.
— Покажите-ка... да вы не бойтесь, я доктор.
Базаров взял на руки ребенка, который, к удивлениюи Фенечки и Дуняши, не оказал никакого сопротивленияи не испугался.
— Вижу, вижу... Ничего, все в порядке: зубастый будет. Если что случится, скажите мне. А сами вы здоровы?
— Здорова, слава богу.
— Славабогу — лучшевсего.Авы? — прибавил Базаров, обращаясь к Дуняше.
Дуняша, девушка очень строгая в хоромах и хохотуньяза воротами, только фыркнула ему в ответ.
— Ну и прекрасно. Вот вам ваш богатырь.
Фенечка приняла ребенка к себе на руки.
—Каконувастихосидел,— промолвилаона вполголоса.
— Уменявсе дети тихосидят,— отвечал Базаров, — я такую штуку знаю.
— Дети чувствуют, кто их любит,— заметила Дуняша.
— Этоточно,— подтвердилаФенечка.— Воти Митя, к иному ни за что на руки не пойдет.
— А ко мне пойдет? — спросил Аркадий, который, постоявнекотороевремявотдалении,приблизился к беседке.
Она поманил к себе Митю, но Митя откинул голову назад и запищал, что очень смутило Фенечку.
— Вдругойраз,когдапривыкнутьуспеет,— снисходительнопромолвилАркадий, и обаприятеля удалились.
— Как, бишь, ее зовут? — спросил Базаров.
— Фенечкой... Федосьей,— ответил Аркадий.
— А по батюшке? Это тоже нужнознать.
— Николаевной.
— Bene (Хорошо (лат.). ). Мне нравится в ней то, что она не слишкомконфузится. Иной, пожалуй, это-то иосудилбы в ней. Что за вздор?
чего конфузиться? Она мать — ну и права.
— Она-топрава,— заметилАркадий,— новот отец мой...
— И он прав,— перебил Базаров.
— Ну, нет, я не нахожу.
— Видно, лишний наследничек нам не по нутру?
— Как тебе нее стыдно предполагать во мне такие мысли! — с жаром подхватил Аркадий. — Я не с этой точкизренияпочитаюотцанеправым;
я нахожу, что он должен бы жениться на ней.
— Эге-ге!— спокойнопроговорилБазаров.— Вот мыкакие великодушные! Тыпридаешь еще значение браку; я этого от тебя не ожидал.
Приятели сделали несколько шагов в молчанье.
— Виделявсезаведениятвоего отца,— начал опятьБазаров.— Скотплохой,илошадиразбитые. Строения тоже подгуляли, и работники
смотрят отъявленнымиленивцами; а управляющий либо дурак, либо плут, я еще не разобрал хорошенько.
— Строг же ты сегодня, Евгений Васильевич.
— И добрыемужичкинадуют твоего отца всенепременно. Знаешьпоговорку:"Русскиймужикбога слопает".
— Яначинаюсоглашатьсясдядей, — заметил Аркадий,— ты решительно дурного мнения о русских.
— Эка важность! Русский человек только тем и хорош,что он сам о себе прескверного мнения. Важно то, что дважды два четыре, а остальное
все пустяки.
— И природа пустяки? — проговорил Аркадий, задумчивоглядя вдаль на пестрые поля, красиво и мягко освещенные уже невысоким солнцем.