В этой причуде сказывалсяостатокпреданийАлександровского времени. Тогдашние тузы,
в редких случаях, когда говорилина родном языке, употребляли, одни — эфто, другие— эхто: мы, мол, коренные русаки, и в то же время мы
вельможи,которымпозволяетсяпренебрегать школьнымиправилами), я эфтимхочудоказать, что без чувства собственного достоинства,без
уважения ксамомусебе,— аваристократеэтичувства развиты, — нет никакогопрочногооснования общественному ... bien public
(общественному благу (франц.).) , общественному зданию. Личность, милостивыйгосударь,— вотглавное;человеческая личность должна быть
крепка, как скала, ибо на ней все строится. Я очень хорошо знаю, например, что вы изволите находить смешными мои привычки, мой туалет, мою
опрятность наконец, но это всепроистекает из чувства самоуважения, из чувства долга, да—с, да-с, долга. Я живу в деревне, в глуши, ноя не
роняю себя, я уважаю в себе человека.
— Позвольте, Павел Петрович,— промолвил Базаров, — вы вот уважаете себя и сидите сложа руки; какаяж от этого польза для bien public?
Вы бы не уважалисебя и то же бы делали.
Павел Петрович побледнел.
— Это совершенно другой вопрос. Мне вовсе не приходитсяобъяснять вам теперь, почему я сижу сложа руки, как вы изволите выражаться. Я
хочу только сказать,чтоаристократизм — принсип, абезпринсипов жить в наше времямогутодни безнравственные или пустые люди. Я говорил
это Аркадию на другой день его приезда и повторяю теперь вам. Не так ли, Николай?
Николай Петрович кивнул головой.
— Аристократизм,либерализм,прогресс, принципы, — говорилмеждутемБазаров,— подумаешь, сколько иностранных... ибесполезных слов!
Русскому человеку они даром не нужны.
— Что же ему нужно, по-вашему? Послушать вас, так мы находимся вне человечества, вне его законов. Помилуйте — логика истории требует...
— Да на что нам эта логика? Мы и без нее обходимся.
— Как так?
— Да так же. Вы, я надеюсь, не нуждаетесь в логикедля того, чтобы положить себе кусок хлеба в рот, когда вы голодны. Куда нам до этих
отвлеченностей!
Павел Петрович взмахнулруками.
— Я вас не понимаю после этого. Вы оскорбляете русский народ. Я не понимаю, как можно не признаватьпринсипов, правил! В силу чего же вы
действуете?
— Я уже говорилвам, дядюшка, чтомыне признаемавторитетов,— вмешался Аркадий.
— Мы действуем в силу того, что мы признаем полезным, — промолвил Базаров.
— В теперешнее время полезнее всего отрицание — мы отрицаем.
— Все?
— Все.
— Как?нетолькоискусство,поэзию...нои... страшно вымолвить...
— Все,— сневыразимымспокойствиемповторил Базаров.
ПавелПетрович уставилсяна него.Онэтогоне ожидал,аАркадийдажепокраснелот удовольствия.
— Однако позвольте,— заговорил Николай Петрович.— Вывсе отрицаете, или, выражаясь точнее, вы все разрушаете... Да ведь надобно же и
строить.
— Этоужене наше дело... Сперванужноместо расчистить.
— Современное состояние народа этого требует,— с важностью прибавил Аркадий,— мы должны исполнятьэти требования, мы не имеем права
предаваться удовлетворению личного эгоизма.
Эта последняя фраза, видимо, не понравилась Базарову;от нее веяло философией, то есть романтизмом, ибоБазаровифилософию называл
романтизмом; но оннепочелзанужное опровергатьсвоегомолодого ученика.
— Нет,нет! — воскликнулсвнезапнымпорывом Павел Петрович,— я не хочу верить, что вы, господа, точно знаете русский народ, что вы
представители его потребностей, его стремлений! Нет, русский народ не такой, каким вы его воображаете. Он свято чтит предания,он —
патриархальный, оннеможет житьбез веры...
— Я не стану против этого спорить,— перебил Базаров, — ядажеготовсогласиться,чтовэтомвы правы.
— А если я прав...
— И все—таки это ничего не доказывает.
— Именно ничего не доказывает,— повторил Аркадийс уверенности опытного шахматного игрока, которыйпредвиделопасный,по-видимому,
ход противникаи потому нисколько не смутился.
— Как ничего не доказывает? — пробормотал изумленныйПавел Петрович. — Стало быть, вы идете противсвоего народа?
— А хоть бы и так? — воскликнул Базаров.— Народполагает, что когда гром гремит, это Илья пророк вколеснице по небу разъезжает. Что ж?
Мне соглашатьсяс ним? Да притом — он русский, а разве я сам не русский?
— Нет, выне русский после всего, что вы сейчас сказали! Я вас за русского признать не могу.
— Мой дед землю пахал, — с надменною гордостью отвечал Базаров. — Спросите любого из ваших же мужиков, в ком из нас — в вас или во мне —
он скорее признает соотечественника.