Вишькакаясделалась здесь погода;а мы прокатимся, город посмотрим. Поболтаемся дней пять-шесть, и баста!
— А оттуда ты вернешься сюда?
— Нет, надо к отцу проехать. Ты знаешь, он от *** втридцативерстах.Яегодавноневидал, имать тоже;надостариков
потешить.Ониуменялюди хорошие,особенноотец:презабавный.Яжеуних один.
— И долго ты у них пробудешь?
— Не думаю. Чай, скучно будет.
— А к нам на возвратном пути заедешь?
— Не знаю... посмотрю. Ну, так, что ли? Мы отправимся?
— Пожалуй,— лениво заметилАркадий.
Он в душе очень обрадовался предложению своего приятеля, но почел обязанностию скрыть свое чувство. Недаром же он был нигилист!
На другой день он уехал с Базаровым в ***. Молодежьв Марьине пожалела об их отъезде; Дуняша даже всплакнула... но старичкам вздохнулось
легко.
XII
Город ***, кудаотправилисьнашиприятели, состоялв ведении губернатора из молодых, прогрессиста и деспота, как это сплошь да
рядом случается на Руси. Он, в течениепервого годасвоего управления, успел перессориться не только с губернскимпредводителем, отставным
гвардии штабс-ротмистром, конным заводчикоми хлебосолом, но и с собственными чиновниками.
Возникшие по этому поводу распри приняли, наконец, такие размеры, что министерство в Петербурге нашло необходимымпослатьдоверенное
лицо с поручением разобратьвсенаместе.Выборначальствапална Матвея Ильича Колязина, сына того Колязина, под попечительством
которогонаходилисьнекогдабратья Кирсановы. Он был тоже из "молодых", то есть ему недавноминуло сорок лет, но он уже метил
в государственныелюдиинакаждойсторонегруди носилпо звезде. Одна, правда, была иностранная, из плохоньких.
Подобно губернатору, которого он приехал судить, он считался прогрессистом и, будучи уже тузом, не походилна большую часть тузов. Он
имел о себе самое высокое мнение; тщеславие его не знало границ, но он держался просто, глядел одобрительно, слушал снисходительнои так
добродушно смеялся, что на первых порахмог даже прослыть за "чудного малого". В важных случаях она умел, однако, как говорится, задать
пыли. "Энергиянеобходима,— говаривал он тогда,— l'energie est la premiere qualite d'un homme d'etat (энергия — первейшеекачество
государственногочеловека(франц.). ); а со всем тем он обыкновенно оставался в дураках и всякий несколькоопытный чиновниксадилсяна
неговерхом.
). ); а со всем тем он обыкновенно оставался в дураках и всякий несколькоопытный чиновниксадилсяна
неговерхом.Матвей Ильич отзывался с большим уважением о Гизо и старался внушить всем и каждому, что он не принадлежитк числу рутинеров и
отсталых бюрократов, что он не оставляет без внимания ни одного важного проявленияобщественной жизни...Всеподобныеслова были ему хорошо
известны. Она даже следил, правда, с небрежною величавостию, за развитием современной литературы: так взрослый человек, встретив на
улице процессиюмальчишек, иногдаприсоединяетсяк ней.
В сущности Матвей Ильич недалеко ушел от тех государственныхмужей Александровскоговремени, которые,готовясь идти навечерк
г-же Свечиной, жившей тогдав Петербурге, прочитывали поутру странницуиз Кондильяка; только приемы у него были другие, более современные.Он
былловкийпридворный,большой хитрец и больше ничего; в делах толку не знал, ума не имел, а умел вести свои собственные дела: тут уж никто
не мог его оседлать, а ведь это главное.
Матвей Ильич принял Аркадия с свойственным просвещенномусановникудобродушием, скажемболее, с игривостию. Он, однако, изумился,
когда узнал, что приглашенныеимродственникиосталисьвдеревне.
"Чудак был, твой папа всегда", заметил он, побрасываякистямисвоего великолепногобархатного шлафрока, и вдруг, обратясь к молодому
чиновнику в благонамереннейшезастегнутом виц—мундире, воскликнул с озабоченным видом: "Чего?" Молодой человек, у которогоот продолжительного
молчания слиплись губы, приподнялся и с недоумением посмотрел на своего начальника. Но, озадачивподчиненного, МатвейИльич уже не обращална
него внимания. Сановникинаши вообще любят озадачивать подчиненных; способы, к которымони прибегают для достижения этой цели, довольно
разнообразны. Следующий способ, между прочим,вбольшом употреблении, "is quitt a favourite" ("самый излюбленный" (англ.).), как говорят
англичане: сановник вдруг перестает пониматьсамые простые слова, глухоту на себя напускает. Он спросит, например: какой сегодня день?
Ему почтительнейше докладывают: "Пятница сегодня,ваше с... с... с... ство".
— А? Что? Что такое? Что вы говорите? — напряженноповторяет сановник.
— Сегодня пятница, ваше с... с... ство.
— Как?Что?Чтотакоепятница?какая пятница?
— Пятница, ваше с... ссс... ссс... ство, день в неделе.
— Ну-у, ты учить меня вздумал?
Матвей Ильич все-таки былсановник, хоть и считалсялибералом.
— Ясоветую тебе, друг мой, съездитьсвизитом к губернатору,— сказал он Аркадию,— ты понимаешь, я тебе это советую не потому, чтоб я
придерживался старинных понятий о необходимости ездить к властям на поклон, а просто потому, что губернатор порядочный человек; притомжеты,
вероятно, желаешь познакомитьсяс здешним обществом.