— А вы-то что ж, господин Кирсанов? — подхватил Ситников.— Пожалуйте и вы, без вас нельзя.
— Да как же это мы все разом нагрянем?
— Ничего! Кукшина — человек чудный.
— Бутылкашампанскогобудет? — спросил Базаров.
— Три! — воскликнулСитников.— Заэтоя ручаюсь!
— Чем?
— Собственною головою.
— Лучшебымошноюбатюшки. Авпрочем, пойдем.
XIII
Небольшой дворянский домик на московский манер, в котором проживала Авдотья Никитишна (или Евдоксия)Кукшина, находился в одной из
нововыгоревших улиц города ***;известно, чтонашигубернские городагорят через каждые пять лет. У дверей, над криво прибитою визитною
карточкой, виднелась ручка колокольчика,и в передней встретила пришедших какая-то не тослужанка, не токомпаньонкавчепце —
явные признаки прогрессивных стремлений хозяйки. Ситников спросил, дома ли Авдотья Никитишна?
— Это вы, Victor? — раздался тонкий голос из соседнейкомнаты. — Войдите.
Женщина в чепце тотчас исчезла.
— Я не один,— промолвил Ситников, лихо скидываясвою венгерку, под которою оказалось нечто вроде поддевки илипальто—сака,ибросая
бойкийвзгляд Аркадию и Базарову.
— Всеравно,— отвечал голос.— Entrez(Войдите (франц.).).
Молодые люди вошли. Комната, в которой они очутились,походиласкореенарабочий кабинет, чем на гостиную.Бумаги, письма,
толстыенумерарусских журналов, большеючастьюнеразрезанные,валялись позапыленнымстолам;везде белелиразбросанные окурки папирос.
На кожаном диване полулежала дама, еще молодая,белокурая,несколькорастрепанная,в шелковом, не совсем опрятном,платье,с
крупными браслетами на коротеньких руках и кружевною косынкойна голове. Она встала с дивана и, небрежно натягиваясебе на плечи бархатную
шубку на пожелтелом горностаевом меху, лениво промолвила: "Здравствуйте, Victor",— и пожала Ситникову руку.— Базаров, Кирсанов,— проговорил
он отрывисто, в подражание Базарову.
— Милостипросим,— отвечалаКукшинаи, уставивна Базарова свои круглые глаза, между которыми сиротливо краснел крошечный вздернутый
носик, прибавила:— Я вас знаю,— и пожала ему руку тоже.
Базаровпоморщился. Вмаленькойиневзрачной фигурке эмансипированной женщины не было ничего безобразного; новыражение ее лица
неприятно действовалоназрителя.Невольнохотелосьспросить у ней: "Что ты, голодна? Или скучаешь? Или робеешь? Чего ты пружишься?" И у
ней, как у Ситникова, вечно скребло на душе. Она говорила и двигалась очень развязнои в то же времянеловко: она, очевидно, сама себя
считала задобродушное ипростоесущество, и между тем что бы она ни делала, вам постоянно казалось,что она именно это-тоине хотела
сделать; все у ней выходило, как детиговорят — нарочно, то есть не просто, не естественно.
— Да, да, я знаювас, Базаров,— повторила она. (За ней водилась привычка, свойственная многим провинциальнымимосковскимдамам,— с
первогодня знакомствазвать мужчинпо фамилии.) — Хотите сигару?
— Сигарку сигаркой,— подхватил Ситников, которыйуспелразвалитьсявкреслахизадратьногу кверху,— а дайте-канам
позавтракать, мыголодны ужасно; да велите нам воздвигнуть бутылочку шампанского.
— Сибарит,— промолвила Евдоксия и засмеялась. (Когда она смеялась, ее верхняя десна обнажалась над зубами.) — Не правда ли, Базаров, он
сибарит?
— Я люблю комфорт жизни,— произнес с важностьюСитников.— Это не мешает мне быть либералом.
— Нет, это мешает, мешает! — воскликнула Евдоксияи приказала, однако, своей прислужнице распорядитьсяинасчет завтракаинасчет
шампанского.— Как вы об этом думаете? — прибавила она, обращаясь к Базарову.— Я уверена, вы разделяете мое мнение.
— Ну нет,— возразил Базаров,—кусок мяса лучше куска хлеба даже с химической точки зрения.
— Авы занимаетесьхимией?Этомоястрасть. Я даже самавыдумала однумастику.
— Мастику? вы?
— Да, я. Изнаете ли, скакоюцелью? Куклы делать,головки, чтобы не ломались. Я ведь тоже практическая. Но всеещенеготово.
НужноещеЛибиха почитать. Кстати, читали вы статью Кислякова о женскомтруде в "Московских ведомостях"? Прочтите, пожалуйста. Ведь вас
интересует женский вопрос? И школы тоже? Чем ваш приятель занимается? Как его зовут?
ГоспожаКукшина роняла своивопросыодинза другимсизнеженнойнебрежностию,недожидаясь ответов; избалованные дети так говорят
с своими няньками.
— Меня зовут Аркадий Николаич Кирсанов,— проговорилАркадий,— и я ничем не занимаюсь.