— Я не могу слышать равнодушно, когда нападают наженщину,— продолжалаЕвдоксия. — Этоужасно, ужасно. Вместо того чтобы нападать на
них, прочтите лучшекнигуМишлеDe l'amour (О любви (франц.) . Эточудо! Господа,будемтеговоритьолюбви,— прибавила Евдоксия,
томноурониврукунасмятуюподушку дивана.
Наступиловнезапное молчание.
— Нет, зачем говорить о любви,— промолвил Базаров, — а вот вы упомянули об Одинцовой... Так, кажется,вы ее назвали? Кто эта барыня?
— Прелесть!прелесть! — запищалСитников.— Я вас представлю. Умница, богачка, вдова. К сожалению,она еще не довольно развита: ей бы
надо с нашею Евдоксией поближе познакомиться. Пью ваше здоровье, Eudoxie! Чокнемтесь! "Et toc, et toc, et tin—tin—tin! Et toc, et toc, et tin—
tin—tin!!."
— Victor, вы шалун.
Завтракпродолжался долго. Запервою бутылкой шампанского последовала другая, третья и даже четвертая... Евдоксияболталабезумолку;
Ситниковей вторил. Много толковали они о том, что такое брак — предрассудокилипреступление,икакиеродятся люди — одинаковыеили
нет? ивчемсобственно состоитиндивидуальность?Делодошло,наконец,до того, чтоЕвдоксия, всякраснаяот выпитого вина истуча
плоскими ногтями по клавишамрасстроенного фортепьяно, принялась петьсиплымголосомсперва цыганские песни, потом романс Сеймур—Шиффа
"Дремлетсонная Гранада", а Ситников повязал голову шарфомипредставлял замиравшего любовникапри словах:
И уста твои с моими
Впоцелуйгорячийслить.
Аркадийневытерпелнаконец."Господа,уж эточто—тонаБедлампохожестало",— заметилон вслух.
Базаров, который лишь изредка вставлялв разговорнасмешливое слово, — он занимался больше шампанским, — громко зевнул, встал и, не
прощаясь с хозяйкой,вышел вон вместе с Аркадием. Ситников вскочилвслед за ними.
— Ну что, ну что? — спрашивал он, подобострастно забегая то справа, то слева,— ведь я говорил вам: замечательнаяличность! Вот каких бы
нам женщин побольше! Она, в своемроде, высоконравственное явление.
— А это заведение твоего отца тоже нравственное явление? — промолвилБазаров,ткнувпальцемна кабак, мимокоторогоонивэто
мгновение проходили.
Ситников опять засмеялся с визгом.
Ситников опять засмеялся с визгом. Он очень стыдилсясвоего происхождения и не знал, чувствовать ли ему себяпольщенным, или обиженным
от неожиданноготыканья Базарова.
XIV
Несколько дней спустя состоялся бал у губернатора. Матвей Ильичбылнастоящим"героемпраздника", губернский предводитель объявлял
всем и каждому, что приехал собственно из уважения к нему, а губернатордаже и на бале, дажеоставаясьнеподвижным, продолжал
"распоряжаться". Мягкостьвобращении Матвея Ильича могла равняться только с его величавостью. Он ласкалвсех — однихс
оттенком гадливости,других с оттенкомуважения;рассыпался"en vrai chevalier francais" ("как истинный французский рыцарь" (франц.).)
перед дамами и беспрестанно смеялся крупным, звучным и одиноким смехом, как оно следует сановнику. Он потрепал по спине Аркадия и громко назвал
его "племянничком", удостоил Базарова, облеченного в староватый фрак, рассеянного, но снисходительноговзгляда вскользь, через щеку, и
неясного, приветливого мычанья, в котором только иможно было разобрать, что"я..." да"весьма";подалпалец Ситникову и улыбнулся ему, но
уже отвернув голову; даже самой Кукшиной, явившейся на бал безо всякой кринолины и в грязных перчатках, но с райскою птицею в волосах, даже
Кукшиной он оказал: "Enchante"("Очарован" (франц.).).
Народу былопропасть, ив кавалерах не было недостатка;штатские более теснились вдоль стен, но военные танцевали усердно, особенно
один из них, который прожилнедель шесть в Париже, где он выучился залихватскимвосклицаньямвроде:"Zut","Ah fichtrrre", "Pst, pst, mon
bibi ""Зют", ("Черт возьми", "Пст, пст, моя крошка" (франц.).)и т.п. Он произносил их в совершенстве,с настоящимпарижскимшиком, и в то
же время говорил "si j'aurais" вместо "si j'avais", (Неправильноеупотребление условногонаклонениявместо прошедшего времени: "если б я
имел" (франц.).' "absolument" "совершенно" (франц.). ) в смысле: "непременно", словом, выражалсяна том великорусско-французском
наречии, над которым таксмеются французы, когда онине имеют нужды уверять нашу братью, что мы говорим на их языке, как ангелы, "comme des
anges".
Аркадий танцевал плохо, как мы уже знаем, а Базароввовсе не танцевал: они оба поместились в уголке; к нимприсоединилсяСитников.
Изобразивналице своем презрительнуюнасмешку и отпускаяядовитые замечания, он дерзко поглядывалкругом и, казалось, чувствовал истинное
наслаждение. Вдруг лицо его изменилосьи, обернувшись к Аркадию, он, как бы с смущением,проговорил: "Одинцова приехала".