– Какого?… - начал каэ, но тут же был прерван ещё одной пощечиной. Расмэ тут же скатился на пол, воспользовавшись тем, что его не держат. – Эрэ, что ты?…
– Предатель.
Одно слово из девяти букв - а сколько эмоций оно вызвало у воздушника! Виттори приоткрыл рот, собираясь что-то ответить, но Фент’аллэр прервал его тихим:
– Не опускайся в моих глазах ещё ниже, оправдываясь, Расмэ. Не говори о том, что не знаешь про заговор. Просто уходи. Я не могу тебя убить, но и терпеть во дворце не намерен. Шанор даст тебе золота, поедешь обратно к семье…
– Да объясни же мне, что происходит! - простонал парень, ничуть не стесняясь собственной наготы. Злые слёзы душили его, наворачиваясь на глазах.
– Я отпускаю тебя, - произнёс наследник, невзирая на вольную реплику мага. – Условия контракта выполнены, так и скажи родителям. Но никогда больше… не появляйся у меня на глазах. Иначе я превращу твою жизнь в приют Вечного, клянусь… Стража!
Влетевшие в покои мужчины, повинуясь недавнему приказу старшего сына императора, подхватили Расмэ под руки, вздернули, почти поставив на ноги.
– Уведите, - скомандовал черноволосый. – Чтобы к вечеру его во дворце не было.
– Я ненавижу тебя, Эрэ! - выкрикнул Рас зло, когда дверь в спальню Фент’аллэра закрылась, но тот всё равно услышал. – Ненавижу за то, что заставил меня полюбить!
***
…– Зачем ты пришёл?
Его Величество выглядел совсем плохо: общая бледность и залегшие под глазами чёрные круги не придавали лицу императора шарма. К тому же, он явно не был обрадован визитом любимого сына. Подобный расклад наследника ничуть не беспокоил. Неприязнь у них была взаимной. В глазах Эратсэ отец был похож на жабу - такую же отвратительно скользкую и омерзительно липкую.
– Попрощаться, - просто ответил принц, садясь на спинку кровати спиной к императору. – Это важно для меня сейчас - проститься с прошлым.
– Если ты пришёл просить моего благословения на брак со своей подстилкой, можешь не надеяться! - гаркнул повелитель Эрхи и закашлялся, как в последний раз - тяжело и страшно. – Эти чертовы Виттори давно мечтали о троне, а ты позволишь им добиться этого? Этот ублюдок прыгнет в постель первого встречного, если поймёт, что он сильнее тебя, чтобы убить!
– Благо…словения? - тихо произнёс наследник, опустив голову. Он словно пропустил вторую часть отцовской речи мимо ушей.
Плечи сиятельного сначала задрожали от слабо скрываемого смеха, а затем в тишине раздался какой-то странный, почти гомерический хохот. Эратсэ смеялся так громко и весело, что за общей радостью трудно угадывался надрыв. Они смешивались - кашель и смех, становясь неповторимой какофонией звуков. А потом кашель затих, и принц тоже успокоился.
– Сдохни уже, - выстонал сквозь слёзы Фент’аллэр. – Ты слишком задержался на этом свете, отец.
Ответом наследнику стала тишина.
Он обернулся, прекрасно зная, что увидит.
На кровати возлежало могучее, подкошенное возрастом тело бывшего императора.
Эратсэ наконец вздохнул спокойно:
– Покойся с миром, отец.
…– Котёнок, я вернулся… - пропел возвратившийся с прогулки Мейлис и даже не взглянул в сторону сидевшего за письменным столом Эратсэ, уделив своё внимание исключительно императору. – Котёнок?… - поняв, что Его Величество мёртв, супруг монарха начал беспомощно оглядываться по сторонам и вот тут-то и встретился взглядом с сиятельным принцем. Нет, не так.
С Его Императорским Величеством, монархом Великой Эрхи, Эратсэ лейте Фент’аллэром.
Звериные жёлтые глаза мужчины встретились с огромными блюдцами мужа покойного императора.
– Ты убил его? - шёпотом спросил Мейлис, собираясь подобраться к Эрэ поближе, но тот лишь вопросительно вздернул бровь.
– Каэ Велль*? Я всё ещё имею честь лицезреть вас во дворце? Вы же должны отмаливать грехи почившего супруга. Ох, простите, я, кажется, сильно поторопился… Вам ровно один день на сборы, каэ. Я особенно прослежу за соблюдением всех старинных обычаев - сохранением чести, бахаатской бедности и прочего-прочего… А почему вид такой напуганный? Вы должны были понимать, когда соглашались на предложение моего отца, что он уже немолод и, как и все, смертен.
С появлением в его жизни Расмэ, Эрэ стал спокойнее и даже чуточку добрее. Но теперь и этого голубоглазого стабилизатора, которого и самого не лишним было бы стабилизировать, во дворце не было - принц сам видел, как Шанор провожает того до кареты. Виттори не поднимал глаз от земли, смотря строго под ноги сопровождающим, ведь его собственные конечности лишь бестолково болтались в воздухе. Сиятельный понятия не имел, куда тот поехал, потому что строго приказал слугам забыть о том, что когда-то в жизни династии вообще появлялся этот парень.
– Эратсэ, я прошу тебя, пощади меня! - взвыл блондин, падая перед мужчиной на колени. – Мне всего тридцать восемь*, я не могу в монастырь!… Прошу, оставь меня при себе, я буду верен!
Мужчина усмехнулся, взглянув сначала на покойного отца, а потом и на бывшего любовника. Ведь это выглядело так абсурдно - не прошло и дня, а Мейлис уже готов на всё, напрочь забыв о том, что пока ещё является вторым императором Эрхи. Формально. Презрение - вот что заполнило разум сиятельного.
У Фент’аллэра были причины презирать Ди’велля.
Когда отец, встретив эту легкомысленную давалку, удалил мать Эрэ от двора, та почти зачахла от горя. Она умоляла своего “господина” вернуть ей благословенный дар любви, но тот остался глух к её молитвам. Ну, почти. Император отправил своего младшего сына Эратсэ к фаворитке, чтобы тот стал её новым смыслом жизни. И он стал.
Любимая супруга монарха, Аэлэлис, дикарка на лучшую половину крови, подарила всю любовь своему сыну. А когда тому исполнилось шестнадцать, и он стал каэ, женщина умерла.
Тогда Эратсэ сам себе поклялся, что поставит на колени весь дворец. Аэлэлис никогда не говорила, что ненавидит отца или его молодого любовника, но… Фент’аллэр-младший и не желал слышать от матери что-то подобное. В его глазах она осталась чистой душой и доброй женщиной.
– Нет, - ответил теперь уже император крайне спокойно. – Я пообещал отомстить тебе и отцу ещё двадцать лет назад, стоя над могилой мамы, которая из-за тебя, тварь, умерла вдали от дворца, где прожила почти целую вечность. Отец мёртв, ему даже в какой-то степени повезло, а ты будешь мучиться до конца своей гребанной жизни, влачить жалкое существование в монастыре и…
– Ты сдохнешь, - флегматично произнёс Мейлис - в его глазах теперь уже не было даже намеков на слёзы. Вид парень имел крайне собранный.
– Что? - выдавил Эрэ, приглядевшись к блондину получше. Он выглядел иначе, в какой-то степени даже был похож на Расмэ. Уверенность в своих словах Ди’велль имел не шуточную, и оттого звучали его фразы, как приговор.
– Ты сдохнешь, Эратсэ, - из уст Мейлиса имя мужчины прозвучало донельзя нежно и мягко. Он провёл рукой по своему лицу, оставив на щеке густой кровавый след. Ладонь была вспорота лезвием. Вероятно, отравленным. Но откуда парню было знать, что оно понадобится именно сегодня? – Сдохнешь, так никогда и не узнав, отчего сходишь с ума! Во имя новой власти! - после этих слов блондин осел на пол, закатив глаза.
Сердце его уже, очевидно, не билось. Парень был мёртв.
Фент’аллэр втянул воздух ноздрями, зло оскалившись в сторону ещё тёплого трупа Ди’велля.
– Встретимся в Бездне, тварь.
А в голове тысячи Мейлисов всё скандировали: “Во имя новой власти!”
Комментарий к Глава 13.
Ди’велль* - настоящее имя фаворита императора, данное ему при рождении - Мейлис каэ Велль. Некую приставку к названию рода он получил, став супругом императора (Ди - возлюбленный империи)
И это не значит, что его род тоже автоматически стал называться Ди’велль. То есть, если бы Расмэ, к примеру, стал бы супругом Эратсэ, его звали бы Расмэ каэ Ди’виттори. Но Кортея при этом осталась бы просто лейтой Виттори.
Приставка Фент, по аналогии, ставится перед названием династического рода, но эту приставку используют по отношению ко всем членам династии. (Фент - великий монарх) То есть, если бы Расмэ, как и задумывалось заговорщиками, стал бы императором, его звали бы, внимание(!) Расмэ лейте (потому что император - это всегда лейте, даже если каэ в душе :D) Фент’виттори. И Кортея стала бы при этом лейтой Фент’виттори тоже. А если у Раса не было бы наследников, то дети Кортеи имели бы права на трон.
*Мейлису тридцать восемь лет, это действительно так, но если вспомнить то, что Эратсэ тридцать шесть, чего-то не сходится, да? (император - старый изврат) Почему я тогда пишу, что Эрэ “мужчина”, а Мейлис остался до самого победного “парнем”? Всё довольно просто, тут никаких косяков. Просто блондинчик выглядит моложе, ухаживает за собой хорошо. А Эратсэ… Ну что Эратсэ? Ему если только купаться в крови девственников)
Надеюсь, что всё вам осталось понятным, ибо сюжет у меня полным ходом идёт к кульминации, а вы наверное ещё в героях путаетесь. Если нужно, я сделаю древо персонажей)
========== Глава 14. ==========
У меня сильный удар с правой и слабые нервы.
Дёма.
– Во имя новой власти! Во имя новой власти!
Дёме ужасно не нравилось, когда на него пялились сразу в несколько десятков пар глаз. Особенно не нравилось, когда на него пялились с явным гастрономическим интересом.
Иан, идущий рядом, не успокаивал, а, напротив, лишь ещё сильнее нервировал, общаясь с супругом посредством ментальной связи. Он беспокоился не меньше самого Демьяна, но у него, по крайней мере, была причина. Кемеев же упорно не понимал, почему его сердце начинает грохотать тем сильнее, чем они приближаются к шатру “Его Императорского Высочества, принца Эрхи, незаконнорожденного сына императора”. Магия, других вариантов у капитана не было.
Лагерь повстанцев был огромен, и Дёма решительно не представлял, как шла бы осада Мариэт-эста, возникни в том необходимость. Вероятно, его взяли бы штурмом уже через пять минут после начала битвы. Это Кемееву, как бывшему спецназовцу, не нравилось даже больше, чем язвительный характер принца Эратсэ. Большие скопления людей всегда вызывали у Дёмы чувство приближающейся опасности.
Все солдаты в стане заговорщиков выглядели донельзя воодушевленными и решительно настроенными. Так, вероятно, выглядел всякий крестьянин-участник первого крестового похода, которого вели на убой под эгидой “войны против неверных”.
Эти от счастья разве что сопливые пузыри не пускали.
Демис, я чувствую себя жертвенной скотиной, которую ведут к алтарю. Почему на нас так смотрят?
“Закрой глаза и не смотри на то, как на тебя смотрят. Я возьму тебя за руку, хочешь?”
Я эти плотоядные взгляды затылком чувствую! Демис, прошу, сделай что-нибудь!
“Единственное, чем я могу тебе помочь - это усугубить ситуацию до такой степени, что тебе будет плевать на окружающих вообще. Оно тебе надо?”
Иан с подозрением посмотрел на Демисаррэ, а затем снова отвёл взгляд.
Зная тебя, лучше потерпеть.
“Умница моя, Иани, всё правильно думаешь, хорошо меня изучил. Тогда молчи, не трясись и не нервируй меня!”
Когда Ианниан наконец замолчал, все четверо: сопровождающий, Элуш и супруги Мариэт, уже стояли на пороге большого шатра, находящегося в центре лагеря.
Мужчина, который встретил делегацию ещё на въезде в стан, откинул полог входа и жестом пригласил гостей войти. И если Эл и Иан переминались с ноги на ногу, не решаясь сделать шаг, то Дёма уже настроился и морально, и физически, поэтому вошёл внутрь первым.
Сперва непривычно яркий, неестественный свет резанул по глазам, но Кемеев быстро привык, проморгавшись. В дальнем углу шатра на своеобразном кресле - он почему-то подозрительно напомнил Демьяну трон с заставки из “Игры престолов” - восседал, гордо выпрямившись, какой-то мужик. Честно говоря, особого впечатления на капитана новоявленный принц не произвёл. Обычный такой человек - две ноги, две руки. Волосы тёмные, хрен поймёшь какого цвета, глаза с такого расстояния не разглядеть, но видно сразу, что не чуть прищуренные, как у Эратсэ, а сами по себе широко распахнутые… добрые. Одет главный повстанец был просто: чёрный кожаный камзол, чёрные брюки, сапоги наподобие тех, что носят курсанты военной академии, а главное - корона. Дёма даже с такого расстояния понял, что камушки в венце заговорщика не меньше пятирублевой монеты - крупные, красивые, блестящие.
Корону Фент’аллэра Демисаррэ увидеть не посчастливилось, и поэтому символ императорской власти на голове мужчины смотрелся особенно шикарно - за неимением конкуренции.
Естественно, все тут же начали кланяться. Дёма всё никак не мог к этому привыкнуть. В родном мире он мог, по крайней мере, пожать руку, ну, или кулаком по плечу ударить. Но кланяться? Простите.
– Лейте Юнмэ, лейте Мариэт.
Принц благосклонно кивнул парням, оставив самого главного - Дёму - без должного внимания. В принципе, тот был не слишком этим оскорблен - пусть его и дальше не воспринимают всерьёз. Тем проще будет устроить в лагере “большой бада-бум”, если понадобится, конечно.
– Рад видеть вас у себя… Простите, приём пока ещё не совсем достойный, но, сами понимаете, дворец мне пока недоступен…
Повстанец плавно поднялся со своего самодельного трона - он по-прежнему смешил Демьяна - и пружинистым шагом отправился навстречу делегации из Мариэт-эста.
Кемееву этот человек доверия внушал даже меньше, чем Эратсэ с его вполне себе непрозрачными планами испортить Демису жизнь - кстати, этого делать сиятельный отчего-то не особо торопился. Наверное, общение с Расмэ делает его таким же безответственным - похожим на самого воздушника.
Когда мужчина приблизился на расстояние пяти шагов и осмотрел всех прибывших, его взгляд почему-то особенно задержался на лице Демисаррэ. Принц очень недвусмысленно ухмыльнулся, глядя Дёме прямо в глаза. Такого вытерпеть не смогла даже психика Иана, который, вообще-то, часто не догонял суть. Видимо, инстинкты собственника и чешущиеся шрамы делают своё дело.
– Мы приехали сюда, чтобы узнать о ваших планах и решить, присоединиться ли нам к вашему восстанию или остаться в стороне от политики. Всё зависит от вас, Ваше Высочество, и от ваших слов, - заговорил красноглазый ревнивец, привлекая внимание мужчины к себе. Его ладонь уверенно легла на талию супруга. Капитан почувствовал себя невероятно… уютно. Это пугало.
– Уверен, вы не останетесь равнодушны после сегодняшнего разговора, лейте, - как-то странно улыбнулся заговорщик, и это заставило Кемеева почувствовать себя Вангой - он пророчил полнейшую задницу. По крайней мере, для себя. А Эрха как-нибудь без предсказаний обойдётся - у неё свой правитель есть, да и Эратсэ, чтоб ему икалось, не пальцем деланный. Этот если разведет бурную деятельность, то головы полетят - только уворачиваться успевай.
…”Ну вот хуй-ле он одно и то же тарабанит, а? Иани, скажи ему, чтобы заканчивал уже!”
Дёма, говоря языком простым дальневосточным, дико заебся слушать этот бред. Да даже ему, человеку не особо образованному в плане истории, было понятно, что всё это - бред сивой кобылы. Даты не сходятся: мать этого дебила с какого-то рожна беременной, выходит, два с половиной года ходила, а в это время беременной была и фаворитка императора, Аэлэлис, которую он, если верить источникам, любил до потери пульса и изменять бы не стал ни за какие сокровища мира. В общем, история повстанца хорошо пошла бы в детском мультике “Байки Мэтра”, - ну, знаете, старый грузовик задом умел ездить? - вместо сценария.
Иан, как ни странно, просьбу проигнорировал, продолжая слушать подробности юношества лжепринца с неугасающим блеском восхищения в глазах.
Дёме даже завидно стало - так красиво втирать о том, что ты хуи до двадцати лет пинал, нужно уметь.
– Можем ли мы услышать от вас, лейте, что-то более убедительное, чем просто трагическую историю вашего рождения? - не выдержал Демис, поняв, что супруг вмешиваться не собирается.
Мужчина поднял на него удивленный взгляд.
– Что вы сказали, каэ Мариэт?
– Говорю, как собираетесь захватывать Эрху, любезнейший?! Не написанными же в пятнадцать лет стихами вы собираетесь Эратсэ укокошить? Я могу, конечно, предположить, что тот умрёт от остановки сердца, смеясь, но даже для сиятельного эта смерть будет слишком глупой, не находите? В чём ваш план, будущий император? Я так и не услышал ни одного довода по поводу того, почему мы должны предать чистую, официальную ветвь династии. А то, как вы мило гадили в пеленки, будучи младенцем, я слушать более не намерен. Если у вас всё, то мы с супругом и лейте Юнмэ вернёмся в Мариэт-эст…