Афанасий невольно вцепился в подлокотники кресла.
Зрение восстановилось. Но сердце сжала холодная лапа непонятного приступа.
Охнул Костя, что-то проговорил второй пилот, опускаясь на корточки.
— Что за фигня?! — изумился Дохлый.
Афанасий увидел ошеломлённое лицо Кости.
— Что происходит?!
Голова закружилась снова, душу охватил страх, губы сами выговорили кличку Ривкина:
— Уксус! Ко мне!
— Да, командир, — возник в двери кабины старший лейтенант, держась обеими руками за голову.
— Что за режим вы включили?!
— Ничего мы не включали… генератор как работал, так и работает.
— Тогда что происходит?
— Не понимаю… мы тут ни при чём… может, нас кто-то извне облучает?
— «Стелс»! — сквозь зубы процедил Дохлый. — Вот зачем он снизу зашёл.
— Костя, маневр влево!
Самолёт круто завалился на правый борт, начиная опускаться.
— Вот он, гад! — крикнул второй пилот, тыча рукой в левую скулу прозрачного кабинного блистера.
Афанасий ничего не увидел, но почувствовал облегчение.
— Вправо и снова вниз!
Самолёт послушно повернул направо, продолжая опускаться.
— Идём под облака, делаем круг.
Летчики молча выполнили приказ.
Головокружение прошло окончательно, хотя светящиеся пятна перед глазами ещё какое-то время мешали смотреть.
— Где он?
— Над нами, — оскалился бледный штурман. — Крадётся… как ястреб!
— Сбей его, к чёртовой матери! — подсказал Дохлый.
— Связь с центром! — Афанасий уступил место второму пилоту, не снимая наушников.
Далёкий оператор радарного комплекса пограничной службы России умолк, вместо него сквозь помехи выплыл в наушниках голос дежурного в Центре управления ВГОР.
— Третьего мне! — потребовал Афанасий.
Через несколько секунд послышался голос Семёнова:
— Что за паника у вас, «сто седьмой»?
— Нас преследует «Стелс» «Б-2». Есть подозрение, что он применил какое-то излучение.
Голос командира оперативной бригады стал жестяным:
— Каким образом вы это определили?
— Нарушением физического состояния организма: мы едва не потеряли сознание.
Секундное молчание.
— Потери?
— Нет, но у всех головокружение, тошнота, приступы слепоты.
— Уходите к берегу!
— Уже сманеврировали, но он не отстаёт.
— Атакуйте!
— Понял. — Афанасий хотел передать приказ Семёнова лётчикам, но Костя сделал понятный жест, означавший: я слышал.
— Курс чистый юг, идём к Тикси! Скорость на макс!
— Есть! — отрапортовал экипаж.
Самолёт начал набирать скорость, хотя ему мешали створки открытого хвостового люка.
Преследовавший его бомбардировщик «Б-2» метнулся за ним.
— Пуск!
«Стрела» выплюнула ракету, и хотя лётчикам в кабине не было видно, куда она полетела, «Б-2» вдруг круто отвернул в сторону.
— Не нравится, сволочь?! — воскликнул второй пилот, глядя на манипуляции жёлтой звёздочки на экране заднего локатора.
Самолёт взмыл вверх, потом резко пошёл вниз, звёздочка превратилась в шарик пламени и исчезла.
— Он сбил ракету!
— Главное, что он уходит.
Захохотал Дохлый.
— Как мы его напугали, скотину!
Афанасий переглянулся с Костей: у обоих мелькнула одна и та же мысль — у бомбардировщика кончилось горючее. Но обсуждать предположение вслух не стали оба, главное было, что продолжать маленькое воздушное сражение не пришлось, противник бежал.
— Закрывайте хвост.
Афанасий вытолкал сержанта из кабины, упал на сиденье кресла в пассажирской капсуле.
— Уксус, выключайте машину.
— Зачем? — вмешался Олег. — Мы спокойно можем держать свой «угол», пока будем лететь к берегу, поддерживая процесс.
— Хорошо, поддерживайте. Что это было, парни?
— Нас накрыли высокочастотным электромагнитным излучением, — сказал Ривкин, начиная привыкать к кличке Уксус; со щёк его ещё не сошла желтизна.
— Параметры замерили?
— У нас нет для этого датчиков, кроме самолётных, но, судя по пляске характеристик «Коршуна», излучение было близким к тому, что выдаёт наш генератор.
— Может, это был «Зевс»?
— Американцы ещё не научились впихивать «Зевсы» в самолёты, мы первые.
— Я имел в виду тот корабль на границе моря Лаптевых и океана — «Ночное солнце».
— Он от нас далеко. Опять же — надо знать, где мы летим.
— Значит, нас атаковал всё-таки бомбовоз.
Никто не возразил.
Дохлый подсел к иллюминатору, заговорил о чём-то с Бугаевым.
Капитан Ширяев в разговоры не вмешивался, он пил чай.
Старлей Ривкин морщился, тёр рукой шею и смотрел на экран дистанционного управления «Коршуном».
Олег тоже не отрывал взгляда от экрана своего ноутбука, и Афанасий позавидовал его терпению: похоже, аналитик вообще не вставал с места.
На аэродроме Тикси сели в пять часов утра двадцать минут по местному времени.
С ясного неба — если не считать туманную дымку — на взлётно-посадочную полосу сыпал мелкий снежок, но это обстоятельство как раз успокаивало больше всего.
Подмосковье, г. Королёв
29 мая, утро
События нарастали лавинообразно, и Зернов вынужден был собрать внеочередное экстренное совещание, надеясь, что короткий мозговой штурм поможет выработать правильное решение.
В девять часов утра в кабинете командующего ВГОР собрались пять высших чинов структуры, призванной обеспечивать климатическую и геофизическую безопасность страны. За круглым столом для совещаний в кабинете командующего сели начальник управления стратегических исследований и полковник Черняк, он же — зам командующего, полковник Дзюба — начальник управления анализа, Семёнов — начальник оперативно-тактического управления, и Леонсия Зорич, подполковник, глава службы контрразведки ВГОР.
Все эти люди работали вместе не один год и знали друг друга достаточно хорошо, чтобы относиться с уважением, не теряя при этом юмора.
— Прошу, Иван Захарович, — подсел к ним Зернов, одетый в безукоризненно сшитый по его полноватой фигуре серый костюм.
— Сергей Данилович, — в свою очередь посмотрел Черняк на Семёнова.
Главный оперативник ВГОР сжато, но точно доложил присутствующим о реакции его подразделения на события последних дней.
— Где «сто седьмой» сейчас? — спросил темнолицый холодноглазый Дзюба.
— Летит обратно в Москву, будет после обеда в Раменском.
— Ваше мнение о деловых качествах майора Пахомова? — спросила Леонсия Зорич, женщина сорока пяти лет, натуральная брюнетка с короткой стрижкой.
Семёнов сжал узкие прямые губы в одну полоску.
— На мой взгляд, его действия требуют поощрения. Иван Захарович, ты соблазнял майора повышением в звании. Или я ошибаюсь?
— Не ошибаешься, — усмехнулся Черняк добродушно. — Жду докладную, майор действительно заслуживает подполковника.
— Я обещал ему полковника, всё-таки он боевой офицер, девять наград, боевое ранение.
— Не вижу особой разницы между под- и полковником.
Семёнов пожал плечами.
— Я буду настаивать на своём предложении.
Дзюба вдруг засмеялся.
Все посмотрели на него, кто с любопытством, кто с удивлением. Мирон Глебович смеялся очень и очень редко.
— Я сказал что-то не то? — поднял брови Семёнов, приняв смех начальника управления на свой счёт.
— Вспомнил анекдот, — сказал Дзюба, обрывая смех. — Идёт урок в школе, ученик спрашивает учителя: чем мужчина отличается от женщины? Учитель мгновенно находится: твоя мама какой размер обуви носит? Тридцать восьмой… А папа? Сорок третий… Вот видишь, разница у них между ног. Это я насчёт разницы между полковником и подполковником.
Семёнов фыркнул. Черняк улыбнулся. Зернов посмотрел на смуглолицую Леонсию Зорич.
Женщина показала приятную улыбку.
— Учитель прав.
— Всё, посмеялись? — осведомился командующий. — Тогда перейдём к делу. Меня настораживает активизация климатических репрессий. Две «третьих степени» подряд — в Баренцевом море и в море Лаптевых, с промежутком всего в двое суток. А если учесть к-атаку на Краснодарский край неделю назад, когда чуть не погорели все посевы, то вывод напрашивается печальный.
— Готовится что-то более серьёзное, — сказала Зорич.
— Согласен на все сто, — кивнул Дзюба. — Американцы тестируют свои новые «Зевсы». Порт Сан-Франциско покинул ещё один «научно-исследовательский» корабль класса «F-Y», и, судя по всему, он намеревается занять позицию в Балтийском море. В таком случае мы получим кольцо «Зевсов» и «Харпов» вокруг России, способных не только изменять погоду в отдельных регионах страны, но и влиять на континентальные разломы, инициировать вулканические извержения и так далее.
— Об этом и Паша Ратный предупреждал, — согласился Степанов.
— Но где они нанесут удар? И когда?
— Когда — понятно, как только закончат проверку взаимодействия всех своих климатических орудий, — сказал Дзюба уверенно. — А вот где… После провала своей бандитской «дипломатии» в Сирии, в Казахстане и в Белоруссии американцы готовы на всё, чтобы вернуть себе имидж ведущей державы мира. Им нужно не просто ослабление России, им нужно её полное разрушение. Поэтому ждать надо самого худшего.
— Что они могут сделать в ближайшее время?
— Ударить по Камчатке, чтобы не допустить развития района, слишком много внимания мы начали уделять Дальнему Востоку. Помните разливы Амура в две тысячи тринадцатом году? В их силах затопить все прибрежные районы дальневосточных рек, что существенно отразится на экономике и демографии всей страны. А могут «замочить» космодром Восточный, в результате чего мы сорвём все намеченные запуски.
— По материалам Ратного, Пентагон намеревается ударить «Харпами» по Камчатке, в магматические очаги под полуостровом, — сказал Черняк. — Если им удастся отладить механизм возбуждения извержений, Камчатку зальёт лавой.
— Надо им ответить, — задумчиво сказала Леонсия Зорич.
— Надо упредить атаку, — мрачно возразил Семёнов. — Давно пора перестать только защищаться от к-атак, самим наносить точечные удары. По тем же «Харпам» и «Зевсам», по так называемым исследовательским атмосферным центрам. Зря мы, что ли, создавали «Тополя» и «Коршуны»?
— У нас нет такого количества «Коршунов», — буркнул Дзюба. — Это сложные машины, не пирожки, нужно время для создания климатической защитной инфраструктуры, а тем более — системы предотвращения землетрясений и тайфунов. Мы в начале пути. Предлагаю рассчитать пару к-атак на американские «Харпы» и использовать «сто седьмой» на всю катушку. Пусть это сволочное американское воинство знает, что мы ответим в случае чего.
— Выяснили, как американский «Б-2» оказался в районе моря Лаптевых? — негромко спросил Зернов, поглядывая на серебряный портсигар на столе; генерал курил редко и не при свидетелях. — И что он там делал?
Мужчины перевели взгляды на Зорич.
— Бомбардировщик взлетел с базы «Норд» на одном из островов Королевы Елизаветы, — сказала женщина.
— Так он не американец? — уточнил Черняк.
— Острова канадские, но база американская. Взлетел он сразу после того, как «сто седьмой» повернул после старта в Воркуте на север. Неизвестно, совпадение это или нет, но факт остаётся фактом: бомбардировщик шёл точно в район барражирования нашего «Ила».
— Таких совпадений не бывает, — поморщился Семёнов. — Хотя, возможно, его послали для защиты «Ночного солнца» с «Зевсом» на борту. «Б-2» к «сто седьмому», убедился, что он не угрожает судну…
— Записал характеристики излучения нашего «Коршуна», — подхватил Дзюба, — ударил мощным электромагнитным лучом и убрался на базу.
Присутствующие в кабинете сосредоточили внимание на командующем.
Он молчал, думал.
— Не верю, — нарушил молчание Черняк. — Для этого надо было точно знать, что начинка «сто седьмого» — генератор СВЧ. Меня больше волнует его волновое нападение. Случившееся означает, что американцы начали использовать мощные электромагнитные излучатели в качестве оружия.
— Ратный нам такие сведения не выдавал, — пробурчал Дзюба.
— Но разведданные об этом есть, — пожал плечами Семёнов, посмотрел на Зернова. — Как бы то ни было, будем продолжать начатое, пока не получим от разведки конкретику утечки информации… если таковая имеется, и данные по эм-атаке: что за излучение, которым накормили экипаж «сто седьмого», насколько оно вредно и действенно, применялось ли где-нибудь ещё. А пока предлагаю нанести удар по гренландскому «Харпу». Он самый новый в их системе и самый мощный. Тренинг команде «сто седьмого» не помешает.
— Меня беспокоит, что «Ил» плохо защищён, — проговорила Зорич. — Я бы вообще перенесла «Коршун» на борт нашего бомбардировщика, он свободно разместится на «Ту-160».
— «Белый лебедь» гораздо более заметен, — сказал Дзюба. — Мы обсуждали эту проблему, ты тоже согласилась с выбором гражданского «Ила».
— Зато он не вооружён так, как тот же «Ту-160». Боевые системы в него не интегрируешь, а установленный ЗРК «Стрела» не гарантирует безопасности.
— Хочу вам кое-что продемонстрировать, — спохватился Семёнов, вспомнив о чём-то. — С большой степенью вероятности у нас в скором времени появится шанс не только быстро нейтрализовать к-атаки, но и защищаться от возможных нападений. Только я попросил бы вас пройти на полигон и спуститься к оврагу, где у нас стоит уборочная техника.
— Неужели ты приспособил снегоуборщик для размещения «Коршуна»? — прищурился Черняк.
Семёнов не отреагировал на шутку.
— Речь идёт об испытаниях прибора, оставляющего заметные следы. В кабинете это делать опасно.
— К чему эта таинственность? Он что, может взорваться, этот прибор?
— Может наделать дырок в стенах.
Мужчины переглянулись, Леонсия Зорич, заинтересованная сообщением, привстала.
— Покажите, Сергей Данилович.
Семёнов вынул из кармана «бритву» с набалдашником, привезённую Афанасием Пахомовым из Судиславля.
Некоторое время все рассматривали незамысловатое устройство.
— Кустарщина, — хмыкнул Дзюба.
— Эта кустарщина пробила насквозь стену моего кабинета.
— Так это гранатомёт?
— Нет, — сдержался Семёнов.
— Откуда она у тебя? — спросил Зернов.
— Майор Пахомов со своей малой родины привёз, его дед радиоинженер и изобретатель, он и сварганил.
— Твой майор прямо бесценное сокровище какое-то.
— Ваша ирония, Мирон Глебович, в данном случае неуместна, — сухо отрезал начальник оперативного управления. — Я видел прибор в действии, он работает. Изобретатель назвал его неймсом.
— Как? — не расслышал Зернов.
— Неймс — нейтрализатор молекулярных связей.
— Как он действует?
— Я же говорю — нужен специальный закрытый полигон для его демонстрации. Овраг — самое то. Я собираюсь отдать его в наш «третий ящик», работающий с «Коршунами». Если я прав, мы получим колоссальный инструмент для воздействия на зоны ПВД и ПНД. — Семёнов помолчал. — И оружие в придачу.
— Идёмте, — согласился Зернов, заинтересованный словами полковника не меньше остальных.
Совещавшиеся гурьбой вышли из здания центра на территорию комплекса, спустились к оврагу, к двойной сетчатой изгороди. Здесь на бетонной площадке стояла снегоуборочная техника и мусорные баки.
Распогодилось, солнце светило вовсю, разогрев воздух до двадцати четырёх градусов, на небе не было видно ни одного облачка, отчего всем на ум приходили участившиеся в последнее время климатические атаки, способные вызвать июльскую жару даже на севере.
Остановились в десятке шагов от шеренги машин.
— Что дальше? — спросил Зернов. — Нам отойти в укрытие?
— Не надо.
Семёнов вытянул руку с «бритвой» вперёд, как пистолет, едва заметное струение воздуха протянулось рукавом к правому баку, выкрашенному в зелёный цвет, и правая часть бака бесшумно растаяла, а вместе с ней растаяла и часть сетки ограждения за баком. В ней образовалась овальная дыра размером метр на полметра. Со звоном упала на бетон крышка бака, заставив всех вздрогнуть; держаться ей было не на чем.
Молчание длилось с минуту. Потом Дзюба пробормотал:
— Раздвиньте мне веки! Классный фокус!
— Это не фокус, — сказал Семёнов.