— Самолёт уже близко! — заорал командир пусковой бригады, вскакивая с места у пульта кабины «У», принадлежащей ЗРК «Десна». — Хватай винтовку, стреляй!
Афанасий схватил сунутую ему старинную трёхлинейку образца начала прошлого века, ошалело выскочил из кабины.
Самолёт падал на него с высоты, стремительно вырастая в размерах, огромный, чёрный, с крестами на крыльях и звёздами и полосами американского флага на пузе.
Он вскинул винтовку, целясь в сверкающий винт, нажал на курок, но раздался сухой металлический щелчок: винтовка была разряжена!
От самолёта отделилась капля бомбы, понеслась на позицию ЗРК, превращаясь в зубастую акулу.
«Неймс!» — мелькнуло в голове.
Афанасий выхватил из штанов электрическую бритву, оскалился, наводя гофр раструба на акулу, но из раструба выдулся большой мыльный пузырь, лопнул с треском… и он проснулся со сдавленным криком.
Покачивание, тихий рокот моторов, шелест, чьи-то будничные голоса…
Дохлый и сержант Бугаев, как обычно, философствуют, посматривая в иллюминатор…
Олег застыл в кресле через проход перед экраном нового персональника, удобно пристроенного на откидном столике в спинке впередистоящего кресла…
Капитан Ширяев спит…
Старлей Ривкин читает с ридера боевик…
Самолёт летит по маршруту Москва — Благовещенск, чтобы там дозаправиться, пересечь границу и войти в воздушное пространство Китая…
Все по плану. С какого же бодуна может присниться такой сон?! Старый ЗРК… кабина управления… кнопки… плюс винтовка… Он же ни в зенитно-ракетных войсках не служил, раз только в молодости посещал зенитно-ракетный дивизион, ни трёхлинейку в руках не держал.
— Сон дурной приснился? — сочувственно спросил Олег, не отворачиваясь от экрана.
— На меня сбросили бомбу…
Олег на секунду отвлёкся, глянул с любопытством на Афанасия, снова занялся монитором.
— Кто-то тебя вспомнил… незлым тихим словом.
Афанасий закрыл глаза, предаваясь воспоминаниям.
Деда оставили в Москве, под охраной, где он должен был начать «давать показания» комиссии СЛЭФА — специальной лаборатории электрофизической аппаратуры, принадлежащей ВГОР, которая принимала участие в создании первых российских мобильных станций, прозванных «Тополями». Афанасий лично убедился в реальности лаборатории, когда его и Геннадия Терентьевича отвезли в неприметное здание на одной из окраинных улочек Королёва и познакомили с начальником лаборатории, доктором физико-математических наук Беловым.
— Сдаю родича в надёжные руки, — пошутил Афанасий после беседы с Беловым. — Прошу беречь его как зеницу ока, он у меня один.
— Не беспокойтесь, полковник, — ответили ему. — Вашему родичу у нас понравится.
После этого он вечер просидел с Олегом в кафе «Синтез» в Королёве и рассказал ему о встрече с Дуней.
— Ты на неё произвёл отрицательное впечатление, — сказал удовлетворённый сообщением аналитик. — Она не любит тех, кто распускает кулаки.
— Что ж мне теперь, смотреть, как обижают хороших людей? — обозлился Афанасий. — Если б я тогда не вмешался, Кырик со своими недоумками ещё долго издевался бы над ней. А с дедом вообще другая история приключилась, я ещё разберусь, кто послал за ним тех полицейских дуболомов и с какой целью.
— Разбирайся, а кулаками при Дуне не маши.
— Даже если к ней снова пристанут?
— Ищи другие методы… убеждения.
Афанасий понял, что его доводы для школьного друга ничего не значат, и перестал спорить. С другой стороны, слова Олега заставили его призадуматься. И в самом деле, должны были существовать какие-то другие способы увещевания подонков, без применения грубой силы, и эти способы можно было попытаться найти.
Мысли свернули к заданию, которое предстояло выполнять группе в Китае. Судя по информации, выданной Афанасию вечером второго июня, американцы устроили над китайским городом Кайфэн «показательную демонстрацию погодной врезки», создав над рекой Хуанхэ пузырь низкого давления с резким охлаждением температуры воздуха, точно такой же, какой был сформирован в Баренцевом море над нефтедобывающей платформой. Теперь над Кайфэном образовалась ундуляция, открывшая «мощный кран дождевых осадков». Атомная электростанция Гуанг вполне могла попасть в зону затопления, что привело бы к глобальной катастрофе.
Руки сами сжались в кулаки.
Афанасий пожалел, что не все его замечания по усовершенствованию самолёта успели учесть за четыре дня его пребывания в ангаре. После возвращения с севера удалось установить лишь внешние телекамеры и снабдить командира группы лётным шлемом с подключением всех коммуникаций. Специалисты не решили пока ни одной из озвученных проблем с постановкой дополнительного кресла и монтажом в брюхе самолёта контейнеров для зенитных ракет. Не была установлена и авиационная пушка. А так хотелось при встрече с американскими самолётами дать очередь трассирующими перед носом какого-нибудь сверхсовременного «F-16».
Радовало душу обещание Семёнова довести дело до конца и превратить «Ил-96» в «летающую крепость». Он же доставил по просьбе Афанасия комплекты «собак», обратившись, очевидно, к руководству «Альфы» в ФСБ. «Собаками» альфовцы называли комплекты СЭБАК — скрытой экипировки бойца антитеррористической команды. Она позволяла вести наблюдение, держать связь, получать целеуказания через клипсы и очки, следить за действиями нанитов и применять оружие также скрытого ношения, встроенное в элементы одежды, обуви и головных уборов. Поэтому в «собаках» бойцы антитеррора чувствовали себя почти как в спецкостюмах «Ратник» и могли не бояться получить пулю в спину.
Ривкин и Ширяев, да и Олег тоже, поначалу отнеслись к «собакам» скептически, но после недолгих примерок осознали себя «киберсолдатами XXI века» и ворчать, что они «воюют мозгами, а не руками», перестали.
И ещё одна нерешённая проблема мешала Афанасию чувствовать себя более или менее спокойно: защита группы и экипажа от СВЧ-излучения тоже не была установлена на борту «Ила». Имелась, правда, надежда, что американцы не на всех своих самолётах установили мощные СВЧ-генераторы, а только на крупных, таких как бомбардировщик «Б-2» или военные транспортники.
Зато грела душу мысль о наличии неймса.
Сначала Пахомов хотел передать в лабораторию оба образца нейтрализатора — «бритву» и маузер, потом решил, что и одного будет достаточно, и оставил себе маузер, уговорив Геннадия Терентьевича не сообщать об этом начальству.
Теперь у него был излучатель, пусть маломощный, но тем не менее способный делать дырки в стенах, который мог пригодиться в экстренной ситуации.
Олег, заметив, как Афанасий прячет маузер под отворот жилета, округлил глаза:
— Это что ещё за музейный экспонат?
Неймс в действии он не видел.
— Дырокол, — ответил Афанасий серьёзно. — Делает дырки даже в железе.
Ответ отбил у Олега охоту продолжать расспросы.
Незаметно для себя самого Афанасий уснул и проснулся от лёгкого толчка в плечо. Открыл глаза.
— Садимся в Благовещенске, — сказал Олег.
Военный аэродром «Полевой» располагался в семи километрах от города, недалеко от реки Зеи, в отличие от гражданского аэропорта Игнатьево, распростёршего взлётно-посадочные полосы вдоль Амура. Афанасий здесь не был ни разу, поэтому с любопытством смотрел в иллюминатор, пока самолёт умащивался на стоянке, где его уже ждали заправщики. Но кроме двух серых гофрированных металлических ангаров, вышек, ряда военных самолётов и сетчатых загородок ничего видно не было, и Афанасию наскучило любоваться пейзажем, в котором преобладали серые и жёлтые тона.
— Ты не был в Благовещенске? — спросил он сержанта.
— Никогда, — ответил Сеня Марин, тараща сонные глаза; он только что проснулся. — Эдак мы всю географию России изучим.
— Так это же хорошо, — сказал Бугаев. — Бесплатные экскурсии.
— А ты? — обратился Афанасий к Ширяеву.
— Тоже не был, — признался капитан. — Знаю только, что там на противоположном берегу Амура китайский город Хэйхэ. В Благовещенске есть спичечная фабрика «Искра», ей больше ста лет. А ещё где-то в черте города нашли кладбище динозавров.
— Прилично, я и этого не знаю, к стыду своему.
— Да ты у нас прямо ходячая Википедия, Шалва, — похвалил капитана Дохлый. — Куда ни подадимся — везде ты был или обо всём слышал.
— Бесплатный гид, опять же, — тихо сказал Бугаев.
— Болтуны, — косо посмотрел на сержантов Ширяев.
Из самолёта решили не выходить, чтобы не порождать лишние слухи среди военного персонала аэродрома. Постояли у открытого люка, подышали не сильно свежим воздухом, Бугаев и Ширяев выкурили по сигарете и вернулись в салон.
Заправка «Ила» длилась около часа. После чего Костя запросил у аэродромной службы взлёт, ему дали добро, и самолёт поднялся в воздух.
Пересечение границы прошло буднично, незаметно, китайские наземные службы и российские пограничники были предупреждены заранее.
Сквозь разрывы облаков ничего особенного разглядеть не удалось, но цвет суши под самолётом был безрадостный, преобладали желтоватые, серые и коричневые тона, зёленые пятна были редкими, поэтому любоваться пейзажем никто не стал.
— До цели час полёта, — доложил второй пилот; все звали его Витюшей.
Афанасий надел шлем, воткнул разъём питания и связи в розетку, вмонтированную в подлокотник кресла. Стали слышны голоса переговаривающихся пилотов, далёкие звоны и бормотание эфира. Не хватало экрана, на котором было бы видно положение самолёта, и Афанасий с сожалением подумал, что идея со шлемом непродуктивна: он ничего не видел и сориентироваться в пространстве — и в ситуации — не мог всё равно, несмотря на наличие связи с центром.
Поёрзав, Афанасий изогнулся и стал смотреть на экран Олега, перед которым тот сидел как Будда в состоянии нирваны. На движение соседа он, однако, отреагировал: чуть повернул экран, коснулся ногтем красной точечки на покрытой координатной сеткой карте Китая.
— Мы здесь, пролетаем над городом Байчэн.
— Где Кайфэн?
Палец майора опустился ниже.
— Вот, около семисот километров от нас.
— Вижу.
Кайфэна на карте видно не было, вместо него компьютер изобразил серую опухоль с белыми волокнистыми краями, напоминающую медузу, — это была ундуляция ПНД, порождённая действиями трёх американских ионосферных излучателей. Два из них были стационарными, представляя собой модификации систем HAARP, один — мобильный, установленный на борту судна, которое в данный момент располагалось в Жёлтом море.
— Странно, — задумчиво сказал Олег. — Такое впечатление, что у этого треугольника воздействия четыре угла.
— Что ты имеешь в виду? — насторожился Афанасий.
— По тем данным, что мне сбрасывает центр, нагрев ионосферы происходит с четырёх сторон, а не с трёх, как обычно.
— Можешь вычислить, откуда в ионосферу вонзается четвёртый луч?
— Попробую. — Пальцы Олега замелькали по клавиатуре.
Работал он недолго.
— Удивительно, там ни озёр, ни тем более морей…
— Где?
— Провинция Шэньси, горы Баян-Хото.
— Но это же китайская территория.
— В том-то всё и дело.
— Как американцы могли перебросить в Китай свой мобильный «Зевс»? К тому же у них нет самолётных излучателей, это наше российское ноу-хау.
— Не понимаю.
— Центр, я «сто седьмой», — вызвал Афанасий.
— Первый-пятый на линии, — отозвался оператор центра.
— Прошу проверить по линии разведки, не прячут ли китайцы свой собственный «Харп» в горах Баян-Хото.
— Запрос принят.
Афанасий сел прямее. Мелькнувшая мысль и впрямь требовала проверки.
— А ты быстро соображаешь, — с уважением сказал вдруг Олег.
— Ничего другого в голову не приходит.
— Я тоже подумал: как могли американцы на китайской территории упрятать свой «Зевс»? Но если это и в самом деле китайская станция…
— Значит, кто-то в китайской оборонке работает на америкосов.
— Жесть!
— Я уже ничему не удивляюсь. В наше время все предают всех, нет ничего святого, и китайцы ничем не отличаются от европейцев или тех же так называемых революционеров в наших бывших республиках, купленных америкосами.
— Революционеров, — хмыкнул Олег. — Бандиты они, уроды и нелюди, а не революционеры. Я слышал шутку на эту тему: странный народ эти революционеры: не признают ничьей власти и страшно удивляются и негодуют, когда их власть тоже не признают.
Афанасий промолчал. Перед его мысленным взором пронеслись кадры операции, в которой он принимал участие, по уничтожению сбежавшего в Польшу из Украины украинского ультранационалиста-бандеровца Сашко Куроша по кличке Ярый, прославившегося кровавой резнёй в Киеве ещё в военном перевороте две тысячи четырнадцатого года. После того как переворот удался и власть в стране перешла от олигархов Януковича к другой группе олигархов, бандеровцев «Правого сектора» начали потихоньку отстреливать, отлавливать и сажать, а то и вешать, и сориентировавшийся Сашко сбежал в «ридну батькивщину Речь Посполиту». Однако возмездие нашло его и там.
— Подлетаем, — проснулся в наушниках шлема голос командира экипажа.
Афанасий отбросил посторонние мысли, повернул голову к операторам «кнута».
— Готовьте машину к пуску.
— Пошли, пощупаем, — встал, потягиваясь, капитан Ширяев.
Афанасий пропустил их, прошагал в кабину лётчиков.
Пилот Витюша с готовностью уступил ему место. Он уже прочувствовал характер командира группы и подчинялся так же беспрекословно, как и командир экипажа Костя.
Афанасий сел, подключил шлем к коммуникационным каналам.
— Внимание, начинаем подготовку. Центр, я «сто седьмой», до цели десять минут.
— «Сто седьмой», я первый-второй, — заговорил в наушниках басовитый голос Черняка. — Ваш запрос проверен, в горах Баян-Хато, по данным разведки, строится китайский «Харп», но в эксплуатацию он ещё не сдан.
— И при этом работает?
— Да, это странно, будем разбираться. Ваша задача — не долетая до Кайфэна тридцать километров, включить «Коршун», сделать крен влево и пойти по кругу. Будьте внимательны, по нашим данным, с аэродрома в Хуайбэе подняты два китайских борта, перехватчик «F-7» и непонятный борт с лепёшкой антенны на горбу, идут к вам. Кроме того, в Жёлтом море замечен американский ДРЛО [4]«Е-3АМ», и тоже, думается, неспроста.
— Но ведь китайцы должны нам помогать.
— Они и помогают… в силу своего понимания ситуации. Вокруг Кайфэна сейчас крутятся ещё несколько бортов, будьте осторожны, держите связь с Кайфэнским и Пекинским центрами сопровождения.
— Держим, — подтвердил Костя.
— Обстановка понятна, начинаем работать, — сказал Афанасий.
— Вот она, — указал рукой Витюша на возникший впереди над белым облачным слоем серый туманный купол. Издали он казался геометрически совершенным, исключительно ровным, пушистым, им можно было восхищаться и любоваться, как творением природы, однако создала его не природа, а злая воля человека, и не в качестве эстетического феномена, а в качестве оружия, способного исподволь искалечить судьбы целых народов.
— Мы включились, — сунулся в кабину Дохлый.
— Сядь на место, — сверкнул глазами Афанасий.
Сержант исчез.
Самолёт опустил левое крыло, пошёл вокруг туманной опухоли, накрывшей город Кайфэн, часть реки Хуанхэ на протяжении ста километров и атомную электростанцию Гуанг.
— «Сто седьмой», осмотритесь, — раздался в наушниках голос оператора центра. — Китайские самолёты рядом, на шесть и на пять часов.
Афанасий начал всматриваться в горизонт справа от самолёта, заметил сверкнувшую серебристую стрелочку над облаками, скользящую чуть выше «Ила».
— Костя, можешь связаться с лётчиками?
— Попытаюсь.
Несколько минут ушло на попытки установить связь с китайскими пилотами, наконец один из них отозвался, защебетав по-китайски.
Костя перешёл на английский и услышал в ответ сильно искажённую английскую фразу, перевести которую можно было как «привет, ребята, как дела?».
— Голова пока цела, — пробормотал Афанасий, заговорил по-английски: — Говорит командир российского самолёта «Ил-96» с бортовым номером «сто семь». С кем имею честь разговаривать?