— Ты же хотел остаться в городе.
— Вызвали…
Семёнов, поглаживая подбородок сухими длинными пальцами, посмотрел на одного, на другого.
— Вы знакомы?
— Вместе за одной партой сидели, — признался Олег с тем же смущением.
— Как тесен мир, однако. Впрочем, надеюсь, это не помешает группе выполнять свою работу?
— Никак нет! — вытянулся Афанасий, с внезапным злорадством подумав, что Олегу не удалось окончательно околдовать Дуню умными речами.
С другой стороны, заполучение в соперники бывшего сокашника, да ещё и друга, удачей назвать было нельзя. Но и отступать не хотелось.
— Завтра в десять утра вылет, — сказал Семёнов, изучив бесстрастное лицо Афанасия умными тёмно-карими глазами. — Вопросы есть?
— Один, — сказал Афанасий.
— Слушаю.
— Вопрос личного характера.
— Понял, все свободны, товарищи офицеры, жду завтра на аэродроме.
Переглядываясь, бойцы группы (хотя бойцами Афанасий называл их скорее для собственного удовлетворения) потянулись к выходу. Уходивший последним Олег, бросая на Афанасия подозрительные взгляды, задержался на пороге.
— Ты надолго?
— Не знаю.
— Тогда я тебя не жду. — Он вышел.
Семёнов жестом предложил присаживаться.
— Вот какое дело, товарищ полковник…
— Здесь меня все называют Сергей Данилыч, звания в нашей системе не играют большой роли. Ты и сам получишь полковника.
— Понял, спасибо. — Афанасий вытащил из кармана «бритву» деда. — Хочу показать.
— Что это?
— Неймс.
Начальник оперативно-тактического департамента ВГОР скептически изломил бровь.
— Новый гаджет? Рация? Или что-нибудь стреляющее?
— Стреляющее, — улыбнулся Афанасий, подивившись прозорливости полковника.
— Вид больно непрезентабельный. Я гаджеты не люблю, если честно. Чем больше они совершенствуются, тем больше тупеет использующий их народ.
— Это всем гаджетам гаджет. Можно, я испорчу… — взгляд упал на полочку под экраном-доской, на которой лежала лазерная указка, — этот фонарик?
— Валяй.
Афанасий поднялся, подошел, взял цилиндрик указки, устроил на краешке стола, направил на него чёрный раструб «бритвы», и цилиндрик растаял без следа. Вместе с приличным куском стола. А в стене рядом с окном образовалась овальная дыра размером с кирпич.
Семёнов, с любопытством наблюдавший за действиями майора, поднял брови.
— Блин! — выпятил губы трубочкой Афанасий. — Забыл, что этот экземпляр бьёт на сто метров… Хоть бы никого не зацепило!
Семёнов подошёл к столу, оглядел прореху в столешнице, даже пальцем потрогал, потом так же внимательно изучил дыру в стене, толщина которой достигала полуметра. Вернулся к столу, ещё раз пощупал неровный край угла столешницы, протянул руку.
— Разреши-ка.
Афанасий после недолгого колебания протянул «бритву» полковнику.
— Осторожнее, Сергей Данилыч, неймс не разбирает, где стена, где рука, ему по фигу, из какого материала вещь, в любом сделает дырку. Не нажимайте на скобочку.
Семёнов повертел в пальцах «бритву».
— Как он работает?
— Как мне объяснил изобретатель, он излучает пакет сверхвысокочастотного электромагнитного поля, в котором распадаются молекулярные связи. Хотя, может быть, это и не электромагнитное поле, исследовать надо. Я подумал, вдруг нам пригодится? Для нейтрализации плазменных ионосферных линз?
— Кто изобретатель?
— Геннадий Терентьевич Пахомов, мой родной дед.
— Где он живёт?
— В Судиславле, есть такой небольшой городок в Костромской губернии.
— Я у тебя конфискую эту стрелялку на время, пусть наши эксперты посмотрят.
— Для этого я и вёз неймс в Москву. Только, ради бога, осторожнее с ним, по словам деда, неймс лупит по крайней мере на сто метров. Кто руку подставит — без руки останется.
Семёнов направил раструб «бритвы» на стену, но стрелять не стал, сказал: пу! — отдёрнул палец.
— Там лес… однако кто знает, вдруг охранник подвернётся. Кто-нибудь ещё знает об этом… неймсе?
— Нет, дед человек опытный, старой закалки, радиоинженер с пятидесятилетним стажем, сообщил только мне. Он же и предложил показать специалистам.
Семёнов с прорвавшимся удивлением покачал головой.
— До чего же богата земля наша талантами! Во всех областях науки и техники мы были первыми!
Лицо полковника окаменело, и он закончил практически без эмоций:
— И почти всё у нас украли.
— Признание для наших изобретателей не главное, — слабо улыбнулся Афанасий.
— Это уж точно, майор. — Семёнов сунул ему руку. — Жду завтра на аэродроме.
Ровно в семь часов утра Афанасий забрал Дохлого из общежития в Мытищах, вдвоём они позавтракали в местном торговом центре на втором этаже и без четверти десять подъехали к военному аэродрому в Раменском, успев по пути обсудить внезапную — для сержанта — передислокацию и цели, преследуемые ВГОР. Марин обрадовался, узнав, что служить будет не в какой-то там «военизированной охране», а в суперсекретных войсках, хотя сначала покривил губы: умный в гору не пойдёт, — обыграв аббревиатуру ВГОР, затем забросал Афанасия вопросами, на многие из которых тот ответить не смог, так как сам пока не знал ответов.
Джип удалось поставить на охраняемую стоянку работников аэродрома, после чего Афанасий с лёгкой душой нашёл Семёнова и вместе с ним и сержантом проследовал к самолёту.
Олег уже топтался вместе с другими членами группы у грузового «Ил-96». Он тоже добирался до Раменского на своей машине и поставил её там же, где и Афанасий.
— Отряд, — сказал он, — стройся.
Афанасий улыбнулся в душе: показалось, Олегу нравится отдавать приказы, тем более что он был в команде старшим по званию.
— Отставить построение, — сказал Афанасий, поздоровался со всеми за руку. — Хочу представить вам ещё одного бойца: Семён Марин, снайпер, награждён орденом и медалями, кличка — Дохлый.
Сеня Марин развёл длинными руками, изобразил улыбку, отчего рябоватое его лицо, лицо деревенского парня, сделалось простовато-наивным.
— Какой есть.
— Воевали? — вежливо спросил старлей Ривкин; он был альбиносом, но почему-то стеснялся этого и волосы красил в рыжий цвет.
— Я всю жизнь воюю, — пожал плечами Марин.
— В самолёт, — скомандовал Семёнов. — Там познакомитесь поближе.
— Есть в самолёт! — браво ответил Олег, поднося руку к непокрытой голове.
— Отставить, — сказал Афанасий. — Вопрос ко всем: курящие среди вас есть?
Бойцы переглянулись.
— Я курю, — признался Бугаев.
— И я, — добавил капитан Ширяев.
— На борту самолёта курить воспрещается, делайте выводы.
Группа начала грузиться в «Ил-96», выкрашенный по-военному в светло-серый цвет, без всяких опознавательных знаков. На его борту красовался только номер — 107.
Семёнов дождался, когда у самолёта никого не останется, протянул прозрачную коробочку с диском.
— Здесь полётное задание, прочитаешь в воздухе, вся экипировка группы в самолёте, в том числе ноуты.
— Куда летим? — взял диск Афанасий.
— В Мурманск, сядете на аэродроме военно-космических сил, дозаправитесь, остальное по связи.
— Разрешите выполнять? — вытянулся Афанасий.
— Удачи, — подал ему руку начальник оперативной бригады.
Заполярье, г. Тикси
28 мая, 11 часов утра
Май в Тикси — практически зимний месяц. В иные годы холода держатся здесь до середины июня, и снег начинает таять лишь к празднику Аграфены Купальницы, когда в южных районах Сибири уже вовсю цветут летние травы. Но в этом году весна началась рано, и к концу мая посёлок, расположенный в зоне вечной мерзлоты, оделся в буйную весеннюю зелень, преобразившись до неузнаваемости.
Если обычные температуры мая не превышали минус пяти градусов, то в этом году уже с пятнадцатого началось таяние снега и температура держалась на уровне плюс трёх градусов Цельсия, поднимаясь изредка до плюс пяти.
Городом Тикси так и не стал, оставаясь посёлком городского типа с тысяча девятьсот тридцать девятого года. С конца двадцатого века его население стало сокращаться и к нынешним временам достигло пяти с половиной тысяч человек. Располагался он на берегу бухты Тикси, выходящей в море Лаптевых, близ дельты реки Лены, и был известен как самый северный морской порт России.
С десятого мая по второе августа в этих краях наступает полярный день, поэтому солнце лишь кружит по небу, не опускаясь за горизонт.
«Тикси» в переводе с якутского — «место, где можно пристать к берегу». Бухта стала называться бухтой Тикси с тысяча восемьсот двадцать третьего года, а до этого она отмечалась на картах как бухта Горелая.
В Тикси расположены служба Северного морского пути, представительство Арктического морского пароходства, управление «Тиксистрой», а также производственно-технический центр «Ламу», в котором шьют национальную меховую одежду и делают сувениры. Кроме того, в Тикси есть народный музей и управление Государственного комитета по гидрометеорологии.
Менее известна расположенная неподалёку от посёлка полярная станция и обсерватория климатического мониторинга, до начала двадцать первого века считавшаяся международной.
Именно на базе этой обсерватории и была создана российская станция «Король», аналогичная американской HAARP на Аляске, которая в настоящее время являлась одним из базовых звеньев российской системы геофизического мониторинга и климатической защиты.
По официальной версии, станция занималась изучением высокотемпературной плазмы в ионосфере Земли и климатических аномалий. На самом деле тиксинский «Король» мог не хуже американского «Харпа» создавать плазменные линзы в высоких слоях атмосферы и многократно усиливать акустические, гравитационные и радиоволны, а также электромагнитное излучение коронарных солнечных выбросов. Разумеется, станция подчинялась ВГОР и являлась элементом оборонительного климатического оружия, созданного в ответ на действия военных США.
Двадцать восьмого мая начальник обсерватории Пищик Валентин Давыдович вышел из домика управления несложным хозяйством станции для профилактического осмотра антенного комплекса, занимавшего площадь в три гектара, и сразу уловил перемену погоды, с утра выдавшейся вполне летней, тёплой по здешним меркам, удивительно тихой; перестал дуть даже ютан — холодный северный ветер, зарождавшийся в море.
Валентин Давыдович, редко снимавший «котик» — специальный северный костюм, способный противостоять сильным морозам до минус пятидесяти градусов и защищать хозяина от пронизывающего ветра, сбросил с головы капюшон и с недоумением посмотрел на небо.
Температура воздуха поднялась не меньше чем на десять градусов! Становилось парко.
Точно над станцией появилось туманное сгущение в форме колеса, в котором лучи низкого солнца высвечивали крохотные радужные крестики гало.
Из домика, собранного по финскому проекту «Теко», — на территории комплекса стояло пять таких домиков, в трёх из которых жили операторы и руководители станции, — выбрался начальник дежурной смены, по примеру старшего откинул капюшон, посмотрел на солнце из-под козырька руки.
— Что за ведьмин круг образовался, Давыдович? Ты когда-нибудь видел подобное?
— Ни разу. Прогноз на месяц вперёд спокойный был.
— И я ни разу, хотя живу здесь полста лет. Может, льды отступили?
— Звони метеорологам, Палыч, сдаётся мне…
— Что?
— Подогревают нас.
— Зачем? — вытаращил глаза бородатый Палыч.
— На этот вопрос другие люди отвечать должны. Представляешь, такая погода пару недель продержится?
— Если мерзлота растает — поплывём.
— Тикси в залив сползёт! И мы вместе с ним.
Палыч поскрёб бороду, изучая дымку в форме кольца над тундрой, и скрылся в домике.
Начальник станции расстегнул парку, приметил струйки пара, всплывающие то здесь, то там между кочками прогревающегося верхнего почвенного слоя, передёрнул плечами, но от намерения пройтись по территории комплекса не отказался. Имелась надежда, что тепло рассосётся и погода вернётся к своему нормальному состоянию, обусловленному близостью холодного арктического моря.
Через час он вернулся в домик, где работала смена операторов в количестве четырёх человек, и начальник смены доложил:
— Над нами образовалась подушка ЗВД.
ЗВД означало — зона высокого давления.
— Над всем берегом или исключительно над «Королём»?
— Похоже, точно над нами, в Тикси температура поднялась на три градуса, у нас — на двенадцать и продолжает расти. Диаметр зоны, таким образом, не превышает шестидесяти километров.
— Запускай зонд.
Палыч жестом позвал одного из операторов, они вышли.
Запустили шар высотного зонда, поднявшийся в воздух на десять километров.
Операторы обработали поступившую информацию.
— Чистый ПВД, — сказал Палыч хмуро. — Чего они добиваются?
Пищик с минуту молчал, вглядываясь в погодную карту Булунского района Якутии, выведенную на экран компьютера. Красный квадратик севернее Тикси, обозначавший местоположение станции, был накрыт белёсой опухолью диаметром около шестидесяти километров. Тикси тоже попадал в эту сгущавшуюся туманную область, но на самом краю. Эпицентр опухоли ПВД находился практически над полем антенн комплекса, что говорило о беспрецедентной нацеленности «природного явления».
— Связь с центром, — сказал наконец начальник станции.
— Спутник будет через шесть минут, — отозвался оператор.
— Может, попробуем проткнуть эту опухоль самостоятельно? — проговорил начальник смены неуверенно.
— Доложим наверх и посмотрим, что скажут, — мотнул головой Валентин Давыдович. — Инициатива, знаешь ли, наказуема, а я не хочу оказаться крайним.
Бородатый Палыч вздохнул. Характер своего начальника он изучил хорошо, рисковать Пищик не любил ни при каких обстоятельствах.
Г. Королёв
28 мая, 9 часов утра
Командующий ВГОР брился в ванной, когда в спальне раздался звонок мобильного телефона.
— Катерина, принеси, — крикнул он.
— Несу, — раздался в ответ приглушенный голос жены, готовившей на кухне завтрак.
Зернов жил в Королёве, на улице Петипа, в трёхкомнатной квартире, до Центра управления ехать ему было не более сорока минут, и он не торопился.
Денису Самойловичу исполнилось пятьдесят два года, до ВГОР он служил в ракетных войсках стратегического назначения, дошёл до командира бригады, получив генерала, и три года назад был переведен из Хабаровска в Королёв, где сменил прежнего командующего ВГОР.
Квартира у него была служебная, но он не переживал, давно привыкнув к полукочевой жизни офицера. Но главное — не роптала жена Екатерина, педагог по образованию, которая была на четыре года моложе мужа.
В Хабаровске она работала преподавателем математики в ПТУ и в Королёве нашла работу по специальности, устроившись в гимназию № 27, недалеко от дома.
У них было двое детей, двадцативосьмилетний сын Андрей и дочь Римма, двадцати трёх лет от роду, которые остались в Хабаровске, где выучились и обзавелись семьями. Поэтому об их судьбе можно было не беспокоиться, по крайней мере в течение ближайших двух-трёх лет, до появления внуков.
— На линии, — буркнул Зернов, взяв мобильник левой рукой; в правой он держал бритву.
— Денис Самойлович, — послышался басовитый голос Черняка, — у нас «третья степень».
— Что, где?! — напрягся генерал, роняя бритву и с досадой поднимая её с пола.
— ПВД, Тикси.
— Тикси? Там же у нас…
— По нему и ударили, судя по всему. Температура в радиусе тридцати километров от комплекса поднялась до плюс шестнадцати градусов и идёт на рекорд.
— Зона мерзлоты…
— Так точно.
— Они хотят утопить станцию.
— Если температура поднимется выше двадцати и продержится с неделю — станция сползёт в залив.
— Рекомендации экспертов?
— Попробуем снять пузырь, включая по очереди тиксинский и камчатский «Короли». Нужен третий угол, тогда легче было бы сбросить пузырь в океан.
Зернов снова уронил бритву, беззвучно выругался, поднял бритву, сунул под струю воды.
— Самолёт.
— Что?
— Группа Пахомова летит в Мурманск, развернуть самолёт, дозаправить где-нибудь за Уралом…
— В Воркуте, и посадить в Тикси, — подхватил Черняк.