— Если она ошибается, то и говорить не о чем, а вот коль права, значит, клад буквально на поверхности или доступен с этого места, так Кэл? — выгнув бровь, подкинул вопрос Джей, продолжая рассуждения сестры, его взгляд неторопливо обшаривали округу.
Мореход ответил резким кивком, связанные в хвост волосы хлопнули по спине.
— Ставлю на проклятие! — выпалил Бог Воров так азартно, будто собирался заключить пари и шагнул к ближайшему склону холма.
— О чем это он? — шепотом переспросил Элегор у принцессы, чтобы не отвлекать принца от того, чем занимался, что бы это ни было за занятие. Если дурью, так леди Ведьма братцу сама вставит, а если чем важным, так его самого взгреют за помеху.
— Черное заклятье, затворяющее вход так, что пройти через него может только тот, кто уверен в том, что проход существует, — тихо ответила богиня с таким расчетом, чтобы ее расслышал и Кэлберт. Трое отступили от Джея подальше, давая простор профессионалу.
— Знаешь, леди Ведьма, я не понимаю, если Нафил так трясся над своими сокровищами и прятал, зачем он вообще оставлял ту карту, — неожиданно, пусть и с некоторым запозданием длиною в сутки, осенил молодого авантюриста на диво логичный вопрос. Наверное, приступ мыслительной активности спровоцировало охлаждение горячей головы среди льдов и наблюдение со стороны за чужой интеллектуальной деятельностью.
— Герцог, даже мертвым бывает скучно, особенно мертвым некромантам, — процедила принцесса, как-то не по-доброму усмехнувшись. Уж не припомнила ли какую историю из собственного опыта? — Конечно, все карты, все клады Нафила Цаперрина — это силки для жадных искателей, осмелившихся претендовать на собственность бога, не считавшего смерть серьезным доводом для расставания с сокровищами. Повод, чтобы мертвый отомстил глупым и жадным живым.
— И к какой категории ты себя причисляешь? — аж задохнулся от любопытства Элегор, себя-то, в общем, легко бы отнесший к глупцам, а не жадюгам. Но леди Ведьма? Самокритичностью она вроде как не страдала отродясь.
— К богам, мы не глупы и не жадны, нам просто интересно, а значит, есть шанс обыграть Нафила, — коротко улыбнулась Элия.
— Так ты считаешь, Джей увидит вход? — озаботился еще одним главным и менее философским вопросом по существу герцог.
— По части самоуверенности нам его не переплюнуть, если кто и обнаружит вход без специальных заклятий лишь с помощью божественного дара, то только он, — подтвердила Элия с иронией.
Временами ярая убежденность брата в том, что все должно быть именно так, как желает он, причем незамедлительно, здорово выводила из себя. Теперь этому качеству пришла пора поработать на общее благо кладоискателей.
— Ага! — сверкнула ярче, чем свет дираванки, улыбка Джея. Бог ткнул пальцем в направлении холма и торжественно провозгласил: — Вот он!
Пригнувшись, принц шагнул в темный провал, нарисовавшийся в казавшемся сплошной грудой камней холме, делая очевидным сокрытое волей Цаперина. Вслед за братом последовали и остальные.
В небольшой пещере, выплавленной в холме несколько столетий назад силой грубой стихийной магии, обратившей лишний камень в ничто и отполировавшей изнутри стенки почти до зеркального блеска, было светло. А еще там был не только свет.
Прикованные к противоположным стенам путами чистого серебра — тонкими цепочками, казавшимися почти декоративными на вид, — стояли двое. Мужчина и девушка, люди, или вернее, те, кто когда-то были людьми. А теперь стали всего лишь оболочками из мертвой плоти, в которых по чьей-то черной прихоти сохранился огонь вечной души и разума. Платиновая блондинка с точеной фигуркой и синими, как океан под солнцем глазами, в прежде шелковом розовом платье, от которого остались лишь клочки несгнившей материи, и рослый загорелый мужчина с залихватски закрученными усиками, эспаньолкой, соболиными бровями вразлет и носом с горбинкой. Этот был обнажен, не считая повязки на чреслах, и демонстрировал все достоинства телосложения — казавшиеся изощренной издевкой над жизнью.
А между двумя, как раз посередине пещерки, красовался сундук с откинутой демонстративно, напоказ крышкой. Золотые, серебряные монеты, безделушки, камни без оправ поблескивали в призрачном свете под холмом, словно ехидно усмехались. Всегда мертвые над некогда живыми.
Зомби даже не шевельнулись, когда боги преодолели затворенный проклятьем вход, не повернули в их сторону голов, не проводили взглядами. Или просто не могли шевельнуться? Красивые, но надоевшие куклы, позабытые хозяином рядом с любимыми безделушками, оставленные тут на вечность.
— Драные демоны, что это? — нахмурившись, выпалил Кэлберт, не рискуя приблизиться к прикованным, чтоб не разбудить какого-нибудь страшного заклятия Нафила, от которого не спасет «волшебная» лопата Джея, пройдись она хоть по какому месту.
— Пожалуй, все-таки кто. По-прежнему кто, дорогой, — поправила Элия, изучая людей, и, коснувшись пальцами губ, продолжила: — Но зачем они здесь — это вопрос. Не для охраны клада, ибо скованы путами серебра. Должна быть иная причина.
— Зомби с душой, какая гадость. И кому только в голову пришла такая блестящая идея? — скривился Джей, обходя пещеру по периметру так, чтобы здешние обитатели, случись у них резкий приступ активности, не смогли бы достать его. С мертвяками-сторожами чужих ухоронок богу приходилось сталкиваться не раз, но вот такое: мертвый с живой душой, пойманной в силки плоти властью магии, принц видел впервые.
— Нафилу! Это месть! — неожиданно повернув голову в сторону гостей, прошелестела девушка, отвечая на заданные вопросы. Голос звучал так, будто им не пользовались долгие-долгие годы, да и тело шевелилось очень медленно, словно вспоминало порядок движений.
— Кажется, мы сейчас получим ответы на все вопросы, — с показной бравадой объявил Бог Воров и бросил на сестру быстрый взгляд, на самом деле задавая молчаливый вопрос, есть ли прямая угроза со стороны заговоривших обитателей пещеры или нет.
Элия медленно кивнула, давая понять, что берется проверить. Что-что, а задавать вопросы так, чтобы получить нужный ответ, Богиня Логики умела. И не важно, чей именно требовался ответ: демона, зомби, бога или Сил, нужные ей ответы принцесса получала почти всегда. Возможно, существуй вероятность не только задать вопрос, но и получить ответ из уст самого Творца, перед богиней открылись все тайны Вселенной. Но сейчас цель была куда скромнее. Для начала Элия спросила у мертвой девушки:
— Угрожает ли нам что-либо или кто-либо в пещере или вовне ее потому, что мы здесь находимся? — Какие бы заклятья ни лежали на зомби, они не смогли бы солгать в ответ так, чтобы боги не уловили подвоха.
— Нет, здесь нет иных чар или ловушек, кроме тех, что удерживают нас с Соррадо, — уже живее отозвалась зомби, шелестящие нотки уходили из голоса, заменяясь какой-то хрустальной, эфемерной звонкостью. Такие нежные обертоны редко встречались в голосе смертных, должно быть, некогда речь девушки ласкала слух не менее, чем внешность взгляд.
— И за что же он так с вами обоими обошелся, расскажи?! — выпалил Элегор, которого очередная тайна интересовала куда сильнее любого из сундуков, набитых драгоценностями, вне зависимости от габаритов.
В жизни Бога Авантюристов вообще существовало не так уж много вещей, влекущих его сильнее неразгаданных тайн, а уж чем масштабнее была загадка, тем с большей жадностью пытался отыскать на просторах Вселенной ее решение герцог.
— Я была любовницей Нафила, но полюбила Соррадо, капитана «Ветра» — одного из кораблей эскадры Цаперрина. Мы хотели бежать вместе, прихватили часть добычи, Нафил проведал обо всем, догнал и сделал так, чтобы мы навсегда остались вместе, но не могли коснуться друг друга или заговорить. Этот сундук он нам тоже оставил, как напоминание.
— Я бы просто перерезал им глотки. Да на корм рыбам отправил, — рассудил Кэлберт, по-своему жестокий и не терпящий измен, но особой изощренностью в наказаниях не отличавшийся, в отличие от большинства родственников. Вот так испортило бога воспитание в порту и пиратской среде.
— Изящно, — оценил в свою очередь Джей, понимающий соль хорошей мести, и даже перестал морщиться при мысли о душах, заключенных в мертвые тела. Иной раз изысканная месть требовала столь неприятных ходов.
— Как снять проклятие? — задала более актуальный вопрос богиня.
Ей не было никакого дела до былых проступков и наказания людей, но само нарушение причинно-следственной связи между смертью и отделением души от тела очень не нравилось. Как не нравилось Богине Логики любое отклонение от Законов Равновесия. Разумеется, Элия чтила эти нерушимые и неписанные законы. Хотя, иной раз и трактовала их на свой лад, не испытывая никаких проблем с муками совести. Причем даже не по причине отсутствия оной, совесть, вернее, ее божественный вариант, у принцессы имелась. А в силу того, что богиня полагала свою трактовку этих постулатов, детально проанализированных и пропущенных через призму божественного восприятия и дара, более верной, нежели та, что была широко растиражирована при передаче по Уровням и оттого, вероятно, подверглась в отдельных местах существенным искажениям. Богиню Логики уже давно покинула детская вера в непогрешимость и безупречность решений Сил. Элия искренне симпатизировала созданиям чистой энергии, служащим Творцу, но понимала, что им свойственно ошибаться и лукавить так же, как и живым, с той лишь разницей, что Силы никогда не пытались врать намеренно в погоне за личной выгодой.
— Вы спросили, теперь я могу ответить! — горько признала девица, будто исполняя некий ритуал. Будь здесь Лейм, он сказал бы проще: «следуя алгоритму». Провозгласив обязательную фразу, зомби добавила уже от себя лично: — Только проклятие снять невозможно.
— Любое проклятие может быть наложено лишь при условии снятия. Таково общее правило, условие должно существовать, каким бы трудновыполнимым, нелепым или совершенно неосуществимым оно ни казалось, — покачала головой Элия, объясняя элементарные для каждого мага и бога принципы. Элементарные для тех, кто не считал слова просто словами, для тех, кто вкладывал в них силу.
Девушка нахмурила бровки, пытаясь осмыслить постулат, выдвинутый одной из нежданных гостей. Возражать она не посмела, такая убежденность сквозила в голосе богини. Пусть зомби не понимала, кто именно стоит перед ней (путешествуя, боги Лоуленда привычно скрывали свою силу), но то, что эта женщина не простая смертная, было очевидно.
— А что твой дружок молчит? — заинтересовался герцог, оставляя магические и логические выкрутасы леди Ведьме.
— Нафил вырвал ему язык за вранье и кастрировал за то, что он любил меня. Части его тела лежат там, в сундуке, вместе с сокровищами, — печально ответила девушка и горько продолжила, возражая, как ей думалось, принцессе: — Именно поэтому проклятие нашей нежизни снять невозможно. Оно спадет, лишь если Соррадо доставит мне удовольствие.
— Изобретательный был мужик, этот некромант, — почти с восхищением констатировал Джей, оценивая ход мстительного бога, и не без ехидцы добавил: — А только всего даже он не предвидел, а сестрица?
— Именно, — заверила принцесса и взялась за работу, не опускаясь до объяснений своих действий.
Элия порылась в груде металла и камней, извлекая частицы плоти, сохранившиеся под действием проклятия в столь же нетленном виде, как целое тело Соррадо. Без тени брезгливости взяла в руки «недостающие детали», приблизилась к мертвому моряку. Расширенные от страха, неожиданности и какой-то глупой надежды глаза следили за каждым ее движением. Элия разомкнула неплотно сжатые губы, вложила в рот язык и приставила мужское достоинство к положенному месту. Затем промолвила, снимая несколько блоков с таланта, чтобы узкий луч (бить своей силой темпераментного Кэлберта и без того несдержанного Джея было бы явно лишним) коснулся лишь обоих зомби:
— Благословляю!
Живительная мощь силы любви излилась вместе с единственным словом, укрепляя телесную мощь моряка и его возлюбленной, заставляя действовать и чувствовать то, что казалось навсегда утраченным. Не то вздохнула, не то охнула девушка-зомби, ощущая происходящие с ее плотью перемены.
Богиня отступила от Соррадо. Цепочки оков стекли со звоном, освобождая конечности мужчины и девушки, явственно доказывая, что проклятие Нафила ослабело.
— Теперь все в ваших руках, люди, — промолвила Элия и, не оборачиваясь, двинулась к выходу. Братья потянулись за ней, ни о чем не спрашивая и не споря, понимая, что здесь и сейчас, когда ее несет волна божественной силы, принцесса поступает так, как должно, выбирая единственно верный путь.
— Подожди, вы случайно забрели сюда или ищете сокровища Нафила? — хрипло каркнул вслед мужчина.
— Ищем, — без всякой алчности согласилась принцесса.
— Условие соблюдено, — рассмеялась девушка-зомби, подбегая к Соррадо и пряча голову у него на груди, руки возлюбленного после столетий разлуки сжали ее в объятиях, пальцы двоих переплелись, как корни сросшихся вместе растений. — Пусть хоть вы заберете все у него!
— Я знаю, где Нафил собирался устроить свое главное хранилище, — с горделивой злостью пояснил пират. — И он знал, что я знаю, потому и поставил, сволочь жадная, такие условия — сначала исцеление, и чтоб те, кто помог, ушли, ни о чем не спрашивая!
— Леди Ведьма, ты знала? — шепотом уточнил Элегор, интересуясь степенью коварности подруги.
— Нет, повезло, — честно призналась принцесса к разочарованию герцога.
— На том и стоим! — гордо поддакнул Бог Игроков, обожавший такие маленькие подарки, щедро преподносимые своему белобрысому любимчику Силами Судьбы. Джей подтолкнул герцога к сундуку, вынести заработанный божественными трудами Элии клад. Ручки по бокам пришлись весьма кстати, иначе крупногабаритный груз перемещать пришлось бы в одиночку и волоком, потому как тащить такую махину на себе было бы сподручно разве что Кэлеру. Да тот и слонов бы таскал, как воздушные шарики. Вдвоем боги выволокли сундук из пещеры, пока Кэлберт выспрашивал покойника о главном кладе знаменитого Цаперрина.
— Рассказывай! Карты нужны? — азартно требовал принц, которому представился шанс проверить истинность своих догадок о том, где именно сокрыты сокровища, ставшие легендой морского братства.
— Шабир, остров Чимара. Если есть карта, покажу, где это, — не выпуская свою любимую, сдал великую тайну бывшего командира Соррадо.
— Я бывал на Чимаре, — возликовал Кэлберт и тут же озадачился. — Только ведь там пещер больше, чем воды в океане, остров здоровенный, даже с дираванкой искать умаешься.
— Не умаешься, — обращение к принцу, сразу показавшемуся покойнику свойским мужиком стало почти панибратским. Моряк торопливо, будто боялся что-то упустить, вываливал на живого собрата по профессии груду информации. — Если с северо-запада идти, три горы, как пальцы видны, так в той, что справа, Нафил свою ухоронку и делал. Только ловушек понаставить грозился. Да и без того там не пещера, а цельный лабиринт, заплутать легче легкого.
— Ничего, справимся, спасибо, Соррадо, попутного ветра тебе! — пожелал принц.
Кэлберт вскинул руку в жесте прощанья капитана с капитаном и вышел из пещеры к дожидавшимся его у входа богам. Оставшаяся наедине пара влюбленных, судя по звукам, слилась в приветственном поцелуе.
После тепла пещеры у холма казалось ветрено и промозгло, зато неуютный пейзаж был полон куда более настоящей жизни. Здесь все было живым: треплющий волосы ветер, далекий шум великого Океана Миров, крики птиц, даже снег и камни. Они тоже жили, незаметной для богов, неспешной жизнью, а не двигались, будучи мертвыми.
— Если б я два столетия на одну девку смотрел, из-за которой меня причиндалов лишили, потом точно не смог бы ее отодрать, — цинично хмыкнул Джей, с комфортом рассевшийся на крышке сундука, куда временно, для пущей сохранности, засунули и шарик с беременной умницей-дираванкой.
Оплеуха сестры смела шутника с насеста, а богиня задумчиво, будто это и не она только что задала брату трепку, пояснила:
— Они почти половинки, очень близкие души. Когда встретились, ни одного шанса избежать судьбы не осталось. Взаимное притяжение оказалось сильнее рассудка, воли и страха за свои жизни.