Огненный зверь - Цормудян Сурен Сейранович "panzer5" 13 стр.


— Что, вкусно пахнет-то? Так ты нам скажи, а то стоим просто… Вдруг это и жрать можно? — продолжал свои попытки поддеть иноземца Павел.

Иван Булава тихо засмеялся и тоже понюхал золу и угли:

— Кажись, серой пахнет.

Малон уставился на Ивана. Затем положил свой обломок — не бросил, а именно аккуратно положил. Подошел к Булаве и стал изучать принесенное им. Затем направился к Засолю и повторил свои странные манипуляции. Закончил на том, что принес Павел Ходокири.

— Так и есть, — кивнул наконец он.

— Все, можно выкидывать? — спросил Засоль.

— Понюхайте тоже.

— У меня насморк, — поморщился Мустафа.

— Павел, а вы?

Ходокири неодобрительно посмотрел на иноземца, но все же понюхал.

— Ну и что дальше? Съесть не попросишь?

— Какой запах ощущаете?

— Да запах паленого, какой еще. Ну и да, есть сера. Теперь все? Можно выкинуть?

— Вон там положите в сугроб, по отдельности, — указал Тахо.

— Какие выводы? — произнес Иван, вытирая руки снегом.

— Ну, характер разрушений одинаковый. И характер температурного воздействия.

— Так тебе же ясно сказали, что эта тварь, чем бы она ни была, вон тот амбар порушила. И ту хижину, и эту, и вон то, не знаю, что там было! — возмущенно проговорил Павел.

— Все верно, — кивнул Малон. — Однако уже можно кое-что понять. Во-первых, собственная температура тела этого существа очень высока. Тут не просто воздействие пламени. Дерево не горело, а мгновенно обугливалось, это видно. Но по мере продвижения зверя и по мере наносимых повреждений температура эта падала. Первым был тот амбар, там температура наиболее высока. Возможно, пока зверь двигался по лесу, он был еще горячее. Но, сталкиваясь с препятствиями, он терял свои свойства. Об этом же говорит и остаточный запах серы. Обломки амбара четче источают этот запах. Здесь, в последнем разрушенном доме, сера чувствуется очень слабо. Этот огненный зверь, похоже, обладает неким кумулятивным эффектом. Как снаряд для уничтожения танков. Понимаете?

— То есть, сталкиваясь с препятствиями, зверь разрушает их, но при этом слабеет? — спросил Мустафа.

— Именно. И этот дом был последним, на что его хватило. Потом он просто исчез.

Засоль вздохнул и окинул взглядом пепелища, оставленные огненным зверем.

— То есть, к примеру, если бы вон там стоял какой-нибудь сарай, то брат Егора и его семья могли бы остаться живы?

— Вполне могли бы, — кивнул Тахо.

— Вот же черт, — покачал головой Булава. — Вы только Егору этого не говорите. И так мужик не в себе.

— Понятное дело, — хмыкнул Павел. — Ну ладно. А зверь-то куда подевался?

— Похоже, что иссяк, — пожал плечами Тахо.

— Как это — иссяк?

— Ну, как та кумулятивная струя противотанкового снаряда. Она же не бесконечна, верно?

— Погоди, — вмешался Мустафа. — Ну, он иссяк. Потом же снова появится, да? Он тут все терроризирует уже сколько — год, два, три?

Малон задумчиво потер подбородок, снова взглянув на останки дома.

— Я думаю, что это разные звери, а не один.

Павел зло вытаращил на него глаза:

— Охренеть! Их тут целое стадо?! Это так тебя надо понимать?!

— Я этого не говорил.

— А как ты сказал, черт тебя дери?

— Существо появляется. Существо исчезает. Потом появляется другое. Какой можно сделать вывод из всех свидетельств? Люди видели то собаку, то кабана, то волка, то коня. Мне кажется, что логично выдвинуть такую версию… Огненный зверь израсходовал свою энергию в процессе уничтожения домов. Где загорелся последний дом, там и пришел конец поджигателю. Следующий зверь будет иным. Хотя с такими же характеристиками, возможно.

— Но ведь берутся они откуда-то? — спросил Иван.

Тахо воздел указательный палец:

— Именно. В самую точку. Что-то порождает этого зверя. Боюсь, если мы следующую тварь сможем как-то одолеть, исчезнет лишь очередная версия, а потом появится новая. Нам нужен источник.

— А почему ты так в этом уверен? — поинтересовался Мустафа.

— Да просто стараюсь оперировать логикой. Понятно, что кому-то образ огненного зверя и запах серы сразу напомнят чудовище из преисподней. Но логика в том, что зверь закончился здесь. Исчез. Так было и на том кукурузном поле, о котором упоминал Егор. Беспорядочно выжженные в посевах полосы — и вдруг все. Тупик. Куда зверь делся?

Павел погладил свою заплетенную в косу черную бороду:

— Интересно, там его кукурузные початки остановили, а тут потребовалось несколько бревенчатых домов? Это не считая тех деревьев, что он свалил на опушке.

— Не обязательно. — Тахо мотнул головой. — Возможно, что существо такого порядка просто может находиться в нашем мире ограниченное количество времени. И рано или поздно все равно исчезнет. Но из рассказов Егора и тех, которые удалось собрать Ивану и Мустафе, получается, что зверь появляется чаще, заходит все дальше и существует с каждым разом все дольше. Вот что тревожит.

— В нашем мире? — Ходокири нахмурился. — А из какого он мира, если ты отметаешь чудовище из преисподней?

— Знаете, мой многолетний опыт говорит о том, что самые опасные вещи в нашем мире созданы вовсе не дьяволом, — улыбнулся Тахо.

— А кем тогда?

— Человеком.

— И как человек мог сотворить такое? — насмешливо спросил Ходокири.

— Павел, вы бывали в Чертогах? Бывали в мертвых городах? Вы помните Великую Смуту? — продолжал улыбаться Малон.

— Бывал много раз. И хоть малой в Смуту был, но хорошо помню.

— И как человек мог сотворить такое?

— Да ты жопу с пальцем-то не путай.

Мустафа повернулся и взглянул на друга:

— И что из упомянутого жопа?

— Так ведь с ним, о чем ни говори, все кончится жопой, — засмеялся Иван.

— Ай, да идите вы в ж… — Павел вдруг кашлянул и не стал договаривать.

— Вспомните вертолет, — продолжал Тахо.

— Какой… А, это когда лесной пожар у озера видели?

— Да.

— Ну а при чем тут вертолет?

— Его заметили в районе, из которого предположительно приходит зверь. Вертолет не похож на то, чем пользуются сверхъестественные силы. Он, возможно, и не имеет ко всему этому отношения. Но учитывать его следует. А еще следует учитывать, что в этих краях летящий вертолет не меньшая диковина, чем сам огненный зверь. Ну или ненамного меньшая.

— Слушай, Вань… — Засоль вдруг уставился на Булаву с таким выражением лица, словно внезапно вспомнил что-то важное.

— Чего, братка?

— Помнишь того охотника, старого, который у Бабкиных прудов нам дня четыре тому попался?

Иван нахмурился, напрягая память:

— А, тот, что помирать собрался этой весной? Он еще последние власти довоенные проклинал.

— Да-да! — закивал Засоль. — Вспомни, он говорил про то, что место гиблое тут есть. И вроде как очень давно. И вроде, по его рассказам, походило на свищ, что в Чертогах только встречаются. Мы еще его прямо спросили: свищ это? А он матерным стишком каким-то ответил.

— Вспомнил. — Иван кивнул. — Точно. Свищ здесь есть. Причем… — Холодные голубые глаза Ивана вдруг стали больше. — Севернее озера Язно…

— Свищ? — поморщился Тахо. — Что за свищ?

— Ну, аномалия, — пояснил Булава. — Мы тебе еще в прошлом году объяснили, как это в народе называется.

— А отчего сразу не сказали?

— Да из головы вылетело. Мы-то подумали, откуда тут в глухом лесу свищу, аномалии то есть, взяться? Понятное дело — в Чертогах, в городах, которые бомбили в войну. А тут-то откуда? Решили, байки все это стариковские.

— Ни разу не слышал о свищах вне Чертогов, — с сомнением посмотрел на друзей Павел. — А ты, Малон?

— А я слышал. Причем я слышал, что аномалии были даже до войны. Только их по всей земле насчитывалось очень мало. Логично предположить, что в наши дни есть такие места и вне зон массированного поражения сверхоружием. Планета вся искалечена. Не стоит думать, что она ранена только там, где бомбили.

— Ну вот тебе и источник зверя в таком случае, — дернул плечом Павел. — Так это, скорее всего, шаровуха. Молния шаровая из свища. Помните, как в том году в Острогожске эти молнии нам покоя не давали?

— М-да, если бы не Химера, точно уже ничего бы не помнили, — покачал головой Иван.

— Ага, — согласился с ним Мустафа. — Только это не шаровая молния. Я ведь зверя видел, когда он сюда пришел. Сам удирал от него. Шаровые молнии быстрей. И другие они. Да и не могут так далеко удаляться от свища. К тому же взрываются при первом контакте с любым препятствием. Куст, человек, дом, птица… Не важно. Любой контакт, и все. И не жгут шаровухи деревья, пролетев в метре от них. Я реально видел зверя. Разобрать не мог, что это: вепрь, конь или бык. А может, все вместе. Но не молния, которыми аномалии в Чертогах во время грозы плюются. Это самый что ни на есть огненный зверь.

Малон Тахо задумчиво осмотрелся. Потом снова сосредоточил взгляд на пепелище. Взглянул на Артема, стоявшего у дерева, на которое забралась Химера — сейчас она крепила что-то небольшое на стволе.

— Так, ладно, друзья, — подытожил иноземец. — Пошли в дом, будем собираться.

— Куда собираемся? — поинтересовался Иван.

— Поедем к тому озеру. Если наши предположения верны, у нас есть несколько спокойных дней до возвращения зверя. При этом совершенно не ясно, куда именно придет зверь в следующий раз. Так что нельзя попусту тратить время. Понимаете?

Тахо, как всегда, старался говорить доходчиво и обстоятельно.

— Эти два голубка с нами поедут? — Павел как-то недовольно кивнул в сторону дерева и Артема с Химерой.

Малон мотнул головой:

— Сестра останется здесь. Во-первых, ей есть чем заняться. Во-вторых, за Егором все-таки надо присматривать. Он может снова напиться и в таком состоянии натворить чего-нибудь.

— Ладно, чего стоим-то? — махнул рукой Засоль и первым двинулся в сторону жилища Егора Ветрова.

Иноземец пошел следом, зачерпнув снега, чтобы вытереть руки. За ним двинулись Булава и Ходокири.

— Вань, слышь?

— Чего? — Иван взглянул на друга.

— А где рейты ваши? Твой и Мустафы.

— Схоронили пока в надежном месте. Зимой на них особо не накатаешься. Да и топливо тут сейчас брать негде. Людей почти не осталось во всем ареале из-за зверя этого. Ну так они и самое ценное с собой забрали. Топливо в том числе. Были кони у нас. Взяли за бесценок, считай, у одного мужика из ближайшего поселка. У него их полтора десятка. А сам он на восток подался. Кормить в дороге животных нечем, ну, он нам пару и уступил. Да те деру дали, когда зверь вернулся.

— Ясно. А что за место такое надежное, где вы рейты оставили?

— Большой схрон оборудовали. В Великих Луках.

— Да вы, бродяги, умом тронулись?! — возмутился Ходокири. — Бросить рейты в Чертоге?!

— Да не кипеши, Пашка. Великие Луки — не Чертог. Не сумеречная зона. Просто город, разрушенный и брошенный в начале смутного времени. Его не бомбили. А учитывая, как Псковский край опустел и как мы спрятали рейты, можешь быть уверен: даже ты, зная, что они там, нипочем их не найдешь.

Ему здесь не нравилось. Он не любил это море. Не любил эту погоду. Не любил этот Оазис, не идущий ни в какое сравнение с его домом. Ему не нравилось даже это здание напротив, с небольшими, куда меньше, чем в отеле, окнами. Все это раздражало его. Рисовало на его лице досаду. Но Малколм Элдридж всегда делал свою работу так, как требовалось. И если надо остаться в Сопоте на неопределенное время, значит надо. Именно умение ответственно и профессионально выполнять свои задачи и сделало эмиссара тем, кто он есть в Ост-Европейской компании. Именно поэтому он и был одним из тех немногих счастливчиков, кто мог подняться в самолете к облакам и посмотреть на разрушенный мир сверху, как божество, которому нет дела до чаяний копошащихся внизу людишек. И именно поэтому у него большой каменный дом в два этажа, с мансардой, просторным гаражом и большим земельным участком. Именно поэтому у него любящая жена, машина, ирландский сеттер с хорошей родословной, не тронутой минувшими катаклизмами, и трое детей, которым также надо подняться на более высокие ступени иерархической лестницы. И именно поэтому необходимо делать свое дело, невзирая на симпатии и настроение.

Он стоял у окна, держа в руках стакан виски со льдом. Непогода сделала улицы Сопота пустынными. Собственно, его родной остров тоже нечасто радовал теплом и солнцем. Тем более в это время года.

В дверь постучали.

— Войдите, — громко произнес он, чуть обернувшись, и сделал крохотный глоток.

Вошли Оливер Уилсон и Морис Оукли. Морис держал в руках пухлую коричневую папку из натуральной кожи.

— Докладывайте. — Элдридж отошел от окна и уселся в кресло.

В его голосе звучало раздражение. К тому же он не предложил ни присесть, ни выпить, хотя на столике находились бутылка того самого виски и хромированное ведерко со льдом. Его можно было понять. Все, что произошло, не являлось следствием каких-то форс-мажорных обстоятельств. Именно советники Ост-Европейской компании, по мнению как самого Элдриджа, так и его руководства, несли ответственность за все неудачи в подконтрольном Оазисе. А утечку информации по «Сопотскому проекту» и явную работу агента прямо у них под боком никак нельзя было назвать простым просчетом.

— Присаживайтесь и докладывайте, — бросил наконец он, сделав еще глоток.

Советники сели в свободные кресла.

— Мистер Элдридж. Отряд Эс-эф-эс-джи[11] тридцать один прибыл, — сообщил Уилсон с невозмутимостью бывалого вояки.

— Ну, хоть один повод для оптимизма. Где их разместили?

— В промзоне, мистер Элдридж. Там есть казармы, они большей частью пустуют. Специально предназначены для экспедиционных сил нашей корпорации, как вы знаете.

— Знаю, — вздохнул эмиссар, подняв стакан чуть выше уровня глаз и взглянув на отражающееся в нем окно, у которого он стоял несколько минут назад. И тот унылый дом напротив отеля тоже отражался в стекле, за которым лениво плескалось виски, облизывая кубики льда. — Надеюсь, без лишних свидетелей?

— Возможно, кто-то из аэродромной обслуги что-то заметил. Ну и водители фургонов. Но это все надежные люди…

— Здесь нет надежных людей, — резко перебил Уилсона Малколм. — Как вы уже могли заметить, говорить о надежности теперь нет оснований. Иначе я бы не торчал в Сопоте, а вы бы не сидели передо мной.

— И тем не менее, сэр, — подал голос Оукли, — зачем здесь отряд коммандос? Неужели местный охранный сервис или военные сами не способны… Мы же не собираемся тут переворот организовывать?

— Бросьте, дорогой Морис. Головорезы из нашего Оазиса предназначены не для этих мест. В прошлом году турки решили сэкономить. Они отправили на крайне важную операцию банду дикарей — наемников из пустошей, дав им в придачу горстку своих кадровых специалистов. В итоге экспедиция попала в засаду и была разгромлена. И туркам пришлось послать на помощь гибнувшей экспедиции боевой самолет. Они потеряли и его. Они умудрились допустить, чтобы в руки варваров из резервации попала их зенитная установка, которой и был сбит экспериментальный самолет. Неужели вы думаете, что мы повторим ошибку этих турок? Нам нужно во что бы то ни стало защитить тайну «Сопотского проекта». И его успешную реализацию, кстати. Эти люди отправятся к Монти.

— Сэр? — Оукли не сразу понял, кого имеет в виду эмиссар.

— К полковнику Монтгомери Стюарту, — пояснил Элдридж.

— Ах да. — Морис сконфуженно кивнул и улыбнулся. — Вы считаете, что группе «Портал» грозит опасность?

Элдридж зло взглянул на обоих гостей:

— У нас идет утечка по «Сопотскому проекту». А группа «Портал» — его часть. Неужели надо вам разжевывать каждый час, что под угрозой и проект, и все, что с ним связано?

— Простите, мистер Элдридж. Конечно. — Оукли пришлось второй раз признать свой конфуз.

Малколм поставил наконец стакан на столик.

— Как продвигается работа, что я вам поручил?

— Да по аудиту все чисто, практически не за что зацепиться, — развел руками Уилсон.

— Вот уж не знаю, радоваться этому или нет, — нахмурился Элдридж. — Неужели у них такой идеальный порядок? Или вы недостаточно внимательны?

Назад Дальше