Татьяна Эдуардовна сейчас вовсе не походила на милую женщину, какой показалась мне при первой встрече. Зато совершенно понятной стала реакция Андрея, почувствовавшего в ней врага.
– Но забывает о том, что, если убивают тебя, ты – мученик, а если убиваешь ты, пусть даже себя, ты – убийца. И ко всем неправедным своим деяниям прибавляет этот страшнейший грех.
Во мне вскипала злость к тому благодушному тону, с которым она излагала, и который никак не гармонировал с излагаемым. Татьяна Эдуардовна теперь напоминала моего бывшего друга – благочинного отца Игоря.
– Кого вы имеете в виду? – спросил я нетерпеливо.
– Так, теория, – с улыбкой ответила она и махнула рукой в мою сторону. – Не вас, конечно, не вас. Вы начисто лишены тяги к самоубийству. Слишком вы любите жизнь, слишком желаете ещё совершить в ней что-то стоящее, слишком велика в вас жизненная сила. Но вам, к сожалению, тоже ничего не спишется, за всё придется ответить. Понимаете, люди допускают одну и ту же ошибку на протяжении всех времен. Они думают, что жизнь существует только в нынешнем измерении. Вот это всё и губит!
– А откуда вам известно обратное?
– Я никогда не говорю о том, чего сама не прошла, – небрежно ответила она. – Поверьте мне, я видела такое, что вам может лишь присниться в жутком кошмаре. И я точно знаю, что туда, – она указала пальцем вверх, – вы приходите, не имея ничего, даже собственного физического тела.
Где-то я уже слышал подобное. Кто-то мне излагал точно так, но с противоположным акцентом.
– И там придется не начинать всё сначала, но – заново воплотиться. И всё, что люди натворили здесь, скажется на том, в кого вы воплотитесь: в сияющее белое облако или в страшную бессловесную тварь. А то и вовсе возвратитесь на эту несчастную землю – страдать по-новой.
– Вы всё время повторяете: «вы», «люди», – не утерпел я.– А вы – не люди?
– К сожалению, – в тон мне ответила Татьяна Эдуардовна. – Но я – «другие люди». Я намного опытней, проницательней, умней, хитрей, обворожительней, чем все люди вместе взятые. Если б вы знали, какой я могу быть обворожительной и желанной…
Вдруг сладко и томно улыбнулась она, как-то повернула голову, как-то изогнула стан, выпрямилась и – я увидел такую женщину, перед которой любая голливудская звезда выглядит жалкой дурнушкой.
Татьяна Эдуардовна обладала страшным оружием, она имела в запасе множество внешних обличий, которые могла легко менять.
– Как же я могу ставить себя в один ряд с людьми? – спросила она, снова став заурядным экстрасенсом. – Я намного выше. К тому же, я обладаю магическим даром. И это не шутка. Вот вы всё время спрашиваете себя, зачем она пришла и что ей надо? Поверьте, если бы мне что-то было нужно от вас, по большому счету, вы бы давно это совершили, независимо от желания.
– Так в чём же дело? – спросил я, чувствуя, что в глотке пересохло.
Она подошла к столику, налила воды в стакан и поднесла мне.
– А дело в том, что действовать таким образом мне запрещает Хартия между Лигой Магов и Обществом Целителей от 14 марта 1929 года. Я не имею права магическим способом принудить вас к какому бы то ни было деянию. Только силой убеждения, только уговорив на интерес. К тому же, вы – совсем отдельный случай, как оказалось. С вами всё вышло гораздо сложнее, – повторила она в раздумье. – Неожиданно вы оказываетесь там, где вам быть не надлежит. Делаете то, что простым смертным неподвластно. А потом, плюс ко всему, вас начинают защищать силы равные нам. Формально вы уничтожены, но фактически вы послали всех нас к черту.
– Я не нахожусь под защитой вышеупомянутой Хартии, – ответил я озадаченно, – я – не целитель.
– Я не знаю, кто вы, – задумчиво ответила Татьяна Эдуардовна. – Может быть, вам покажется смешным, но дело обстоит именно так.
На какую-то минуту в палате повисла выжидающая тишина: разговор подходил к апогею, я был уверен, что в арсенале «экстрасенса из столицы» припасено ещё что-то.
– Не усложняйте, дорогая моя, – сказал я иронически, – и не упрощайте. Я ни за что не поверю, что вы явились в этот город ради меня.
– Ваш пример может стать заразительным для других, потому его надо вовремя пресечь, кем бы вы не оказались. Хотя бы попытаться. Это одно. Другое. Этот город – наш, мы в нём уже несколько лет черпаем средства, я приехала их заполучить. Так что, не вы главный.
– Куда подевалась постаревшая нимфетка Соломия Рестрибу?
– Соломия, – повторила Татьяна Эдуардовна, будто пробуя имя на вкус, – жалкая дура, допустившая непростительную ошибку. Кстати, именно она виновата в том, что произошло с вашей…знакомой. Она перестаралась, и совершила, кстати, без санкции великого Макенкули, перепрыгнув через его голову – туда, – она сделала неопределенный взмах рукой, – неправильный проступок. Теперь я здесь.
– Интересно, надолго ли?
– Не пытайтесь язвить. Пока я буду увеличивать пропускную способность, повышая тем самым число поступлений, я буду полномочным представителем. Но не думайте, что это единственная статья дохода у нас. Несколько наших денежных мешков находится здесь. Вспомните того, кто пообещал вам мизерные копейки на развитие телеканала, но так и не дал.
– Талгат Сарсенович? – спросил я поражённо. – Неужели?
– То-то и оно. Но Талгатик – не единственный, – она со значением посмотрела на меня.
И до меня вдруг дошло.
– Господи! Вера Авдеевна?
– Вот именно, – ответила она. – Ваш злой гений, госпожа учредительша. Удивлены?
– Да нисколько, я всегда подозревал, что она – ведьма. Удивить меня, в свете последних событий, вещь сложная.
– Вообще, знаете, – продолжила она, всё-таки удовлетворенная эффектом, – командировка в ваш паршивый городок, не есть повышение. Но об этом не будем. Хотите знать, как я лечу?
– Простите, – спросил я нетерпеливо, – у вас так много времени?
– Хотите сказать, что я вам осточертела и мне пора выметаться? У меня времени предостаточно, а у вас – наоборот, поэтому слушайте и вникайте. Так вот, я приезжаю в любой незнакомый город, снимаю кабинет где-нибудь в больнице. Администрация, едва завидев деньги, даже не проверяет всех моих лицензий и сертификатов, которых у меня – на все случаи жизни. Даю объявление в газету и начинаю прием. Лечу от всех болезней, начиная от насморка и кончая запоями. Народ прёт просто валом. Люди, неизвестно почему, вдруг начинают мне жутко доверять. И доверяют такое!..
– Как же вы можете лечить, так презирая людей?
– Как? Ставлю на стол пару иконок, люди это уважают, вешаю на стену пару плакатов для солидности, что-то в духе Леонардо да Винчи. Пациента я помещаю посредине комнаты и заставляю закрыть глаза. Зажигаю свечку и обхожу его со всех сторон, якобы шепча молитвы. Опять же, если молитвы, значит, от Господа Бога. Люди это тоже уважают. А что я творю с ними на самом деле, их не интересует. Слово «экстрасенс» повергает всех в трепет, именно за это слово они отстегивают такие бабки, что мне самой становится интересно: они так же легко им достаются?
– Деньги, деньги, – подытожил я насмешливо, – всё из-за них.
– Деньги решают всё! – с нажимом ответила она. – И мне глубоко плевать на невежественное и продажное стадо, которое жаждет обмана. Ради денег они готовы продать даже собственную душу. И это – не новость. Для меня, во всяком случае. Пока они стоят как бараны, зажмурившись, я зондирую их сознание и подсознание и вижу, насколько они продажны.
– Бедная Татьяна Эдуардовна! – воскликнул я вполне искренне. – Как жаль вас! Вы – блестящая женщина, а испорчены насквозь. Да и всё ли так легко и благополучно? Особого оптимизма в ваших рассуждениях не наблюдается.
– Верно, – согласилась она, – потому что подавляющее большинство этих продажных душ и грошика не стоят. А стоящие не продаются! Не за славу, не за деньги, словом – ни за что.
– Вам же проще! Управлять бессловесным стадом глупцов легче, чем группой высокоинтеллектуальных людей.
– А на что способно это стадо? Но интеллектуалов в нашем распоряжении тоже хватает. Хотя заполучить их очень непросто. Но зато каждый – это настоящая победа, а победы у нас хорошо поощряются.
– И как удавалось заполучить?
– К непокорным применялись методы гонения, лишения, испытания и отчуждения. Если и это не помогало, человек просто исчезал, чтобы не достаться никому.
– Сволочи вы все, – сказал я с чувством. – Вы не оставляете человеку права выбора. Почему, ответьте, он непременно должен быть с кем-то? Почему он просто не может быть просто со своей семьей?
– Вы думаете, другая сторона оставляет такое право? – спросила она, лучезарно улыбаясь. – Ошибаетесь.
– Другая сторона, как я подозреваю, такие же сволочи, только с другой стороны.
– К тому же, закон диалектики таков: кто не с нами, тот против нас.
– Я тоже должен был исчезнуть?
Она промолчала.
– Понятно: на мою защиту встал Андрей, а Йен защищал я.
– Хорошо же вы её защищали, – язвительно сказала Татьяна Эдуардовна.
– Как мог, – огрызнулся я.– А ради вас кто-нибудь станет рисковать? Вы скорей посжираете друга друга, чем выручите. Да, я плохо справился. Со всякой магией не знаком, но сердцем и душой я был с ней, и часть удара принял на себя.
– Да-а, – удивленно сказала «экстрасенс», – чему-то она вас успела научить. Но довольно о ней, тем более, что дрязги между Лигой Магов и Обществом Целителей из-за неё до сих пор не утихли.
– Значит, не так велик ваш Макенкули и Лига Магов не так уж могущественна, – злорадно отметил я.
– Бедненький, – насмешливо ответила Татьяна Эдуардовна, – когда бы вы знали, какая сила стоит за Лигой Магов, поостереглись бы и думать подобным образом.
Она подошла, присела на краешек кровати и решительно сказала:
– Ладно, хватит трепаться. Теперь поговорим о деле. Лиге Магов нужен свидетель правомочности её поступка относительно вашей…знакомой.
Поначалу показалось, что я ослышался. Но, когда вник в суть сказанного, мне сделалось дурно: стал подергиваться глаз, задрожали руки.
– Что-о? Да как вы…
– Погодите! – резко оборвала начало моего праведного гнева Татьяна Эдуардовна. – Погодите демонстрировать ваше крайнее возмущение моим бесстыдством и тэ дэ. Ваше положение безвыходно, постарайтесь высечь это на вашем широком челе. Никто денег вам не дал и не даст. Вы лишитесь всего. Понимаете? У вас, в принципе, и так не много, но в Амир Банк уйдет последнее и необходимое для жизни. Я предлагаю вам выход.
– И слушать не желаю.
– Ну и дурак.
– Хамка!
Немного постояла тишина.
– Не надо так со мной, – попросила она тихо. – Я хочу вас спасти. Вам всего лишь надо съездить в столицу, засвидетельствовать и получить деньги, во много раз превышающие ваш смешной кредит. Удивительно, как люди из-за каких-то копеек попадают в подобные ситуации. А сам кредит я оплачу сегодня, только за ваше принципиальное согласие. Или завтра, в зависимости от того, когда вы его дадите.
– Одно непонятно, – сказал я после небольшой паузы, – зачем вы хотели меня угробить тогда ночью в парке, если я вам нужен, как свидетель.
– Вас всего лишь хотели основательно предупредить, проще говоря, напугать, – ответила она просто. – И если бы не ваш сумасшедший друг, уничтоживший сразу пятерых черносотенцев, что само по себе неслыханно, и давший вам возможность скрыться здесь, всё было бы давно определено. Но сейчас ситуация стала сложнее.
– Вы его убили, не забывайте об этом. И Йен тоже убили! Ваша же предшественница, эта безумная постаревшая нимфетка Соломия и убила! А теперь вы говорите, чтобы я продал их память по сходной цене? Как язык у вас поворачивается? Неужели вы и в самом деле не человек?
– А где они? Кто их обнаружил, кто предъявил в полицию? Где состав преступления? Вот это – не человеческие дела. Они внутри двух эфемерных организаций, несуществующих сообществ, противостоящих друг другу не на человеческом уровне. К тому же, запомните, Лига никого не убивает, – добавила она с угрозой. – Для этих целей есть спецподразделение той структуры, которая стоит над нами. И решения принимаются там. Макенкули – всего лишь жалкий клоун, исполняющий приказы. Но там – точно не люди. Поверьте мне, я очень многое повидала, но этих… я сама боюсь.
– Но при такой мощи, зачем вам обычный человеческий свидетель?
– Репутация Лиги основательно подмочена, неправильный поступок совершён и надо ответить. Если вы подтвердите правомочность поступка, инцидент будет исчерпан.
После этих слов, сказанных как-то по-простому, Татьяна Эдуардовна посмотрела на меня почти с мольбой.
– Об одном прошу, не говорите сейчас категорическое «нет», тогда я хоть что-то смогу для вас сделать. Хорошо?
– Она жива? – задал я впервые вопрос, который терзал меня весь наш разговор.
– Не скажу «да», но и обратного сказать не могу, – ответила она торопливо.
– Она жива? – повторил я вопрос.
Но дверь палаты уже хлопнула.
5
Земля – обитель зла, потому что является миром материальным. Именно поэтому духовные силы редко обнаруживают себя явно, – это не их территория.
Пока я лежал в больнице, вокруг меня шла какая-то незримая, недоступная обычному зрению работа.
В общем, Вера Авдеевна отказалась от всяких претензий ко мне. Но и этого уже не требовалось. Сестра и сын, которые жили в столице, дали денег на погашение долга в Амир Банке, сюда же вложила свои сбережения и жена. А я-то считал, что они от меня были готовы полностью отказаться.
И это было ошибкой.
Их ещё много будет – ошибок по отношению к своим родным.
Мне, неведомо чьим велением, предложили хорошо оплачиваемую работу в крупной столичной газете.
_________________________
Через неделю, отдохнувший и чистый, свободный от всех невзгод и волнений, я стоял на перроне, вдыхая свежий морозный воздух.
И слышался мне Голос, уже ставший знакомым. Но было ли это Голосом внешним, или мысли оформились в четко звучащие слова? Не ведаю…
Уделом человека становится преодоление слабости и распущенности, предательства и разбросанности. И когда наступают они со всех сторон и зреет в груди самого бессилие, вот тогда меркнет светило и чёрные тучи лохматыми псами бродят по небосводу, ставшему вдруг похожим на ворота в Ад.
И всё покрывает лютая стужа.
И не пережить её и не перетерпеть.
Но стоит только лучику надежды блеснуть в воспалённом уме – и встряхнётся рассудок, и очистится сознание, и придет спасение, которое находилось в самом тебе, но спрятано было где-то глубоко и надолго.
И сможешь ты его делить с другими, потому что стал сильным, выдержал удары; ушел, чтобы вернуться.
И получить в награду Огненный Шар…
Я ехал в столицу – работать.
И там меня ожидали многие ответы на многие вопросы.
Но тогда я ещё был очень слаб, и далёк даже от мысли что-либо выяснять.
Я получил боевой опыт.
Духовно я стал сейчас намного сильней, чем в году прошедшем.
Но слишком часто в последнее время приходили непонятные сны.
И Тьма начинала за мной охоту.
Но я ещё этого не знал.
Часть 3.
Огненный шар
«Поимей же, о Господи, жалость ко мне, ибо моё одиночество меня угнетает. Я не жду ничего. В этой комнате, где нахожусь я, не чьего-то присутствия жажду, потому что бываю еще больше потерян, когда окунаюсь в толпу…
Господи, я тоже не прошу у тебя ничего, что было бы можно увидеть или услышать. Твои чудеса – не для наших пяти чувств. Но чтобы меня исцелить, тебе достаточно только просветить мне рассудок в отношении моего жилища».
Антуан де Сент-Экзюпери «Цитадель»
(Молитва одиночества)
ВСТУПЛЕНИЕ 7
Как бы то ни было, но вся наша изощрённая фантастика – уникальные книги, сногсшибательные постановки, исследования и опыты, эксперименты и попытки создания – всё утыкается в земную атмосферу, теряет смысл и значение, как только заходит речь о других мирах и измерениях.
Мы физически прикованы к земле, мы мыслим земными законами и исключительно всё пытаемся измерять земными мерками. Именно из-за этого все наши попытки понять что-либо глубоко, становятся хилыми, и заранее обречёнными на провал.