Почему я забыл про брата? Как эта информация вообще могла вылететь из головы?
- Он поможет нам, – неуверенно отрезает Мэри и поднимает подбородок, – Хэрри!
- Нет, стойте. Он спит, как убитый.
- Издеваешься? Он не слышал, как я киданула в камин кресло?
- У него плохо в последнее время со сном, я стащил ему таблетки с вечеринки. – Мне становится тошно от такого идиотского стечения обстоятельств. Или дело в гари, которая прожигает горло? Я кашляю, выплевывая желчь, и встряхиваю головой. – Надо подумать.
- Как его разбудить?
- Оглушить. Нужно что-то очень громкое.
- Что? – Пот толстыми струями скатывается по лицу женщины. Она смахивает его со лба, а он вновь появляется, вновь капает вниз. – Мэтт, думай скорее. Чем дольше он спит, тем больше вдыхает углекислый газ. Он может больше вообще никогда не проснуться.
- Я хорошо знаю биологию.
- Может, попытаться еще раз? Дотянутся до дивана?
Нет. Такими попытками мы лишь подкидываем бревна в костер.
Надо найти другой выход. Логичный. Правильный. Единственный.
Я расширяю глаза и быстрым движением касаюсь металла за своей спиной.
- Точно, – в моих глазах проскальзывает нечто безумное, – браунинг.
- Браунинг? Откуда у тебя...
Я выхватываю пистолет, поднимаю его над головой и делаю несколько выстрелов.
Оглушительный звон прокатывается по комнате, от которого закладывает уши. Черт. Я моргаю, словно человек, потерявшийся в реальности, а потом стреляю еще раз. И еще.
Мэри зажимает ладонями уши, нагибается, распахнув глаза от ужаса, а я одержимо пялюсь на потолок, наивно полагая, что он развалится на части. Давай же, давай.
Я стреляю, пальцы сводит. Никогда прежде я не делал ничего подобного! Отдача от выстрелов все норовит повалить меня на спину, но я держусь ровно, пусть от жары уже не вижу комнаты, не различаю цветов. Все плавает, кренится и горит, но не только снаружи, но и внутри. Мои легкие бурлят от напряжения. А я продолжаю стрелять, не отдавая себе отчета в том, что патроны давно закончились, и пуляю я в воздух холостыми выстрелами.
- Мэтт, черт возьми, Мэтт!
Кто-то хватается за мои плечи холодными руками.
- Мэтт, посмотри на меня!
Растерянно опускаю подбородок. Моргаю. Моргаю еще раз и внезапно понимаю, что передо мной Хэрри в своих идиотских очках и смятой пижаме.
- Хэйдан, – хриплю я.
- Что тут творится? Святые угодники, ты горишь! – Брат хватает подушку с дивана и начинает молотить ею по моей ноге, а я не чувствую боли. Ничего не чувствую. – Почему вы не убегаете? Почему стоите истуканами? Надо уносить ноги!
- Но мы не можем, – отвечает Мэри-Линетт и разражается сухим, едким кашлем. Она покачивается в сторону и хватается вспотевшими ладонями за лицо. – Ничего не можем.
- Что за фигня, черт, черт.
Хэрри прикрывает нос рукой и безумным взглядом осматривает пылающие шторы.
- Выбирайся из дома. Живо.
- Я вас не оставлю.
- Хэрри...
- Замолчи, Мэтт. Просто замолчи.
Он пронзает меня свирепым взглядом, а затем вдруг срывается с места. Я собираюсь кинуться за ним, но вновь не могу сдвинуться с места. Лишь ослаблено горблюсь и нелепо хватаюсь пальцами за горло, царапая его, натирая до красноты. Черт. Опираюсь ладонями о колени и смотрю на плавающий ковер, сипло вдыхая и выдыхая горячий воздух.
Нельзя падать. Нельзя падать.
- Я вытащу Ари и останусь в живых, – шепчу я, от злости стиснув зубы, – я не умру.
Никогда прежде я не цеплялся так за свою жизнь.
Неожиданно сквозь черную, дымчатую завесу я замечаю Хэйдана. Он прорывается в гостиную, держа в пальцах шланг, подпрыгивает к камину и заливает его ледяной водой.
Какое-то мгновение мне кажется, что у меня галлюцинации. Откуда у Хэрри шланг? Где он его отыскал? Но потом я слышу, как шипит от капель воды раскаленная мраморная панель, ощущаю, как прохладный пар ползет по ногам, забираясь под одежду. Я измотано мотыляю головой, пытаясь разглядеть в серых, плотных облаках лицо брата или младшей Монфор. Но не вижу ничего, кроме собственных рук, покрытых каплями холодной воды.
- Черт, – шепчу я, прокатившись мокрыми пальцами по лицу. Кожа остывает, и мне в разы становится спокойнее и легче. Уже в следующее мгновение пожар утихает, и тогда я в изумлении понимаю, что могу шевелить ногами, могу сойти с места.
Принуждение больше не работает.
- Идем, – говорит брат, неожиданно оказавшийся рядом, – быстрее.
Я покачиваюсь на носках. Плетусь за Хэйданом и на ходу стаскиваю с дивана папку с фотографиями, которую мне отдала Бетани, я не понимаю, как я вообще вспомнил о ней, не понимаю, как мы выбираемся из дома. Я не понимаю, как мы оказываемся во дворе, на газоне, как втягиваем свежий воздух. Не понимаю, что вновь избежал смерти.
- Черт возьми, – порывисто расправляю плечи и выдыхаю, – ненавижу этот дом.
Я беглым взглядом осматриваю голубое небо и хватаюсь руками за затылок. Папка в пальцах влажная, пропитанная паром и гарью. Хорошо, что она осталась цела, иначе фото канули бы в Лету, что сейчас отнюдь не к месту. Я должен показать снимки Монфор.
«Норин», – вспоминаю я и перевожу взгляд на Мэри-Линетт. Женщина кашляет, не в силах ровно держать спину. Ее бледная кожа покрыта красными пятнами и сажей. Я почти уверен, что Мэри сейчас мечтает свалиться замертво и закрыть пылающие от рези глаза.
- Надо найти Норин, – сиплым голосом отрезает она и выпрямляется, – сейчас же.
- Они давно уехали, – я не хочу расстраивать женщину, я просто констатирую факт.
- Я справлюсь, я услышу.
Что ж, если Мэри и, правда, сможет найти их – я согласен. Когда опасность нависает над Хэйданом, у меня буквально сносит крышу, поэтому я прекрасно понимаю, что сейчас переносит Мэри-Линетт. Останавливать ее или же спорить с ней – глупо и неуважительно.
- Как скажете.
- Эй, там копы, – неожиданно шепчет брат, схватившись пальцами за оправу очков.
- Что?
Мы с Мэри-Линетт одновременно резко оборачиваемся и столбенеем от недоумения. Черт подери, неужели именно сейчас правоохранительные органы решили взяться за ум и прибыли на помощь своим дорогим жителям Астерии? Невероятно.
Полицейская машина лихо сворачивает перед коттеджем Монфор, я осматриваю дом и дым, выплывающий из открытой двери, и прокатываюсь пальцами по лицу.
- Нужно выпроводить их, – едва слышно бросаю я.
- Каким же образом? – Также тихо шифруется Мэри-Линетт. – Никто из нас не умеет управлять разумом и не варит зелья, отбивающие память.
- Значит, нужно придумать что-то другое. Мы должны ехать, иначе упустим Норин.
С этим женщина не спорит. Да и со мной вообще спорить бессмысленно.
- Уходите, – внезапно говорит Хэрри, врезавшись в меня пылающим взглядом. – Что стоите? Живее. Я справлюсь. Забалтывать кретинов у меня всегда хорошо получалось.
- Хэйдан...
- Мне не придется сражаться с ведьмами, не придется плясать перед Люцифером.
- Я не хочу оставлять тебя одного.
- Эй, ты можешь пойти с Мэри-Линетт. Ты можешь, правда. – Брат моргает пару раз, проходится тыльной стороны ладони по лицу и кивает. – Идите уже, быстрее.
- Но что ты им скажешь? – Взволнованно спрашиваю я, искоса взглянув на копов. На их лицах отражается сухое недовольство, а еще страх, что приходится парковаться рядом с домом неуравновешенных сатанистов.
- Я придумаю, что сказать, боже, Мэтт, я всегда соображаю в этом плане лучше тебя.
- Да что ты...
- Идем, – вмешивается Мэри-Линетт, схватив меня за локоть, – живее, умник.
- Возьмите пикап, – советует Хэрри, двигаясь к полицейским машинам. – Он...
- Я знаю, где он.
Мне совсем не хочется оставлять Хэйдана одного, но у меня нет выхода. Я сжимаю в кулаки пальцы и, закатив глаза, срываюсь с места; надеюсь, ничего не случится, пока меня не будет рядом. В противном случае найду этих кретинов в форме и познакомлю их с Ари.
Счастливы они будут ровно несколько минут, потом их жизнь покатится к черту, как и жизнь всех, кто имел радость встретиться с этой рыжей бестией.
Мы вылетаем на трассу с заднего двора. Объезжаем коттедж с другой стороны, дабы не столкнуться с ищейками нос к носу, и несемся вперед, перегоняя даже взбушевавшийся ветер. Мэри-Линетт сидит на пассажирском сидении, а я переключаю передачи. Женщина распахивает окно и прислушивается к городу, заправив за уши волосы.
- Сейчас направо. – Послушно выворачиваю руль и сглатываю. Интересно, как долго Монфор может игнорировать посторонние звуки и концентрироваться на тех, что ведут ее к желаемой цели? Наверно, это сложно и больно. Мэри морщится, а я свожу брови.
- Все в порядке?
- Да, не обращай внимание.
- Вы выглядите измотанной.
- Пару минут назад мы жарились в адской печке, забыл? – Она усмехается, а потом с силой стискивает тонкие пальцы и прижимается лбом к наполовину опущенному стеклу.
- Что вы слышите?
Мэри нервно поводит плечами, сутулится и шепчет:
- Я слышу всех. Это не приносит удовольствия, Мэтт. Шум в голове давит на мозги.
- И как вы среди этого шума находите Норин?
- Ее я всегда найду.
- Ну да, голос сестры. Разумеется.
- Не только голос. Стук ее сердца, движение крови по ее венам... – Мэри-Линетт едва слышно выдыхает и прикрывает дрожащей рукой губы. – Я росла с Норин, она моя личная музыка. Если я перестану ее слышать...
- Не перестанете.
- Конечно.
Выжимаю сильнее газ и слежу за тем, как Астерийская школа остается позади.
- Вы понимаете, где Норин с Ари?
- Не очень отчетливо. Я слышу скрип качелей и... и шелест деревьев... – Мэри нервно моргает, а затем неестественно быстро передергивает плечами. – Сложно. Звук воды. Но я не уверена, что это озеро или водоем. Нечто другое. Отрывистый звук. Тихий. Громкий.
- В смысле?
- Я не могу... Не могу понять. Тихий, громкий, тихий, громкий...
Она одержимо хватается ладонями за лицо, горбится, а я спрашиваю:
- Фонтан?
Мэри-Линетт Монфор порывисто оборачивается и впивается в мое лицо блестящими от напряжения глазами. Она больше не прислушивается к звукам, прорывающимся сквозь открытое окно, и силы вновь возвращаются к ней в полном объеме.
- Верно. Фонтан. Наверно, они в...
- ...парке.
Женщина кивает, а я выдыхаю. Что ж, класс! Устроим прогулку по красивым местам Астерии, которые, вполне возможно, после нашего визита перестанут таковыми быть.
Мы останавливаемся перед воротами в городской парк через несколько минут. Мэри сразу же порывается к входу, а я оббегаю пикап сзади и достаю из-под брезента комплект стрел и спортивный лук. Не хочу вновь стоять и чувствовать себя уязвимым кретином.
- Это вместо браунинга, – поясняю я, подходя к женщине, а она хмыкает.
- Откуда у тебя вообще пистолет, гений?
- Мне его отдала Бетани перед тем, как уехала вместе с семьей из Астерии.
- Бетани уехала? – Удивляется Мэри-Линетт, вскинув брови. – Но когда?
- Сегодня рано утром. Я бы рассказал, нам с вами есть что обсудить. Но не успел.
- Обсудим, когда вернемся домой.
Я коротко киваю, завидуя бессмертному оптимизму женщины, неуклюже поправляю качающиеся из стороны в сторону стрелы и ступаю вслед за Монфор.
Фонтан находится в центре парка. Это скульптура огромного орла с распростертыми крыльями, к которому ежедневно приходят слабоверующие мамаши и романтики, стойко убежденные в том, что, если кинуть в фонтан монету и загадать желание, оно непременно сбудется. Идиоты, другими словами. Уверен, что сегодня там будет пусто.
Если Мэри-Линетт не ошиблась, мы выйдем на Монфор через пару минут: парк этот небольшой. Наверняка, поэтому мне и не нравилось сюда приходить. Я не мог потеряться. Не мог просто брести куда-либо, рассуждая о том, что меня волновало. Едва я погружался в собственные мысли, как тут же ноги приводили меня к одному из выходов.
Неожиданно Мэри-Линетт впивается пальцами в мое плечо и резко дергает на себя.
- Что вы...
- Тише, – бросает она, приложив палец к губам, и сводит брови, – не двигайся.
- Вы их услышали?
- Нет, увидела.
Мэри кивает вперед, а я оборачиваюсь и замечаю за скульптурой орла Ариадну. Она стоит, скрестив на груди руки. Мне плохо видно ее лицо, половина тела скрыта фонтаном, но зато я вижу нечто другое. Нечто, что меня действительно удивляет.
На скамье в полусознательном состоянии сидит Меган фон Страттен, ведьма утопает в собственной крови, которая стремительно скатывается по ее испещренному ранами телу толстыми струями. Я растерянно округляю глаза.
- Что тут происходит?
- Понятия не имею.
- Она умирает, – озадачено шепчу я и придвигаюсь немного ближе, чтобы разглядеть корчащееся от боли лицо главной ведьмы, правой руки Люцифера.
Ариадна подталкивает вперед Норин Монфор и отрезает:
- Лечи.
Конечно. Вот зачем она приходила домой. Мэри-Линетт шумно выдыхает, впивается в мое плечо пальцами и шепчет:
- Слава богу, она цела.
- Слава богу, что мы целы.
Скептицизм в моем голосе ничуть не задевает женщину. Она продолжает глядеть на сестру, а я прищуриваюсь. Кто мог ранить фон Страттен? Союзники бы нам не помешали.
- Я не собираюсь помогать ей, – ровным голосом шепчет Норин Монфор и, конечно, вздергивает подбородок. Убеждения этой женщины еще сыграют с ней злую шутку, даже не сомневаюсь. Но я не осуждаю Норин. Я понимаю ее.
Иногда умереть лучше, чем потерять себя.
- Лечи ее, – повторяет Ариадна, приблизившись к тете, и скалит зубы, – живо.
К сожалению, сил сопротивляться у Норин не находится. Она безвольно порывается вперед, усаживается перед прибывающей в агонии фон Страттен и прикладывает ладони к ее глубоким, уродливым ранам. Я представляю, как сильно Норин ненавидит Меган. И как же сильно она ненавидит теперь себя за то, что спасает ей жизнь.
Собрав в руку горсть коричневой, мокрой земли, Монфор прижимает грязь к груди Меган и крепко зажмуривается, ссутулив от напряжения спину. Я почему-то думаю, что у нас сложилась крайне паршивая ситуация, ведь как только Норин вылечит фон Страттен, в ее присутствии больше не будет надобности. Как и в ее жизни.
- У нас пара минут, – чеканю я, взглянув на Мэри-Линетт.
- Если раскроем себя сейчас, рискуем навредить Норин.
- Мы в любом случае рискуем. Ари считает, мы мертвы. Это наше преимущество.
- Эффект неожиданности.
- Именно. Но этот эффект укорачивается в несколько раз, так как дело мы имеем не с обычными людьми, а с ведьмами. Нужно действовать очень быстро.
- Как можно действовать быстро, если наш противник – Дьявол в юбке?
- Ариадна... она... – мне хочется сказать, что Ари борется, хочется сказать, что она не причинит нам вред. Но потом я вспоминаю, как она повернулась к нам спиной и ушла, как она оставила нас умирать, не поведя бровью. – Она еще не потеряна.
- Я и не говорила, что с ней покончено, Мэтт. Но рассчитывать на ее милость глупо.
Мэри-Линетт права. Нельзя доверять Ари, нельзя верить, что она позволит нам уйти.
Я сжимаю пальцами переносицу и полностью скрываюсь за деревом. Удивительно, в голове только сейчас проскальзывает мысль, что Ариадна Монфор хочет меня убить.
- Нам нужен план, – порывисто опустив руки, говорю я. – Мы должны отвлечь Ари и не дать Норин до конца вылечить Меган фон Страттен.
- Но Норин находится под принуждением, Мэтт, и она не прекратит лечить Меган до тех пор, пока кто-то силой не оттащит ее в сторону.
- Вот и отлично.
- Что именно? – Не понимает женщина.
- Я отвлеку Ариадну, а вы поможете сестре.
- Что? Но как ты...
- Обойдите фонтан с другой стороны. Когда я выстрелю, кидайтесь к Норин.
- Мэтт, – Мэри-Линетт взволнованно хмурит брови, – она может навредить тебе. Ари уже совсем другая, ты же это понимаешь. Ты рискуешь не просто пострадать.
- Я знаю, чем рискую.
- И все равно хочешь стать приманкой?
Поджимаю губы и отворачиваюсь. Наверно, со стороны кажется, что я спятил; никто не поймет моих мотивов, не сочтет меня умным. Но, возможно, нет ничего умного в том, чтобы умереть ради кого-то, страдать ради кого-то. Умный человек держится в стороне от всего, что связано с чувствами, потому что чувства делают из нас глупцов. Но чувства, это не только любовь и не только дружба. Это еще смелость, самоотверженность, милосердие. Ни одно из этих чувств не делает человека умнее. Но они делают человека человеком.