«Не сходи с ума, — строго осадил меня внутренний голос. — Рассуждай здраво. Если бы Фабион с самого начала задумал подобное, то уж точно не позволил бы тебе присутствовать при этом. Оглушил бы тебя, заколдовал, привязал к дереву — выбирай на свой вкус. Но не пустил бы наблюдать за ритуалом. Так что лежи и не рыпайся, Катарина. Иначе рискуешь провалить ему всю затею».
Легко сказать — лежи и не рыпайся! Пожалуй, зря я увязалась за Фабионом. Никогда не думала, что у меня настолько плохие нервы.
— Раз.
Я зло скрипнула зубами, услышав сухой отсчет. Началось!
— Два!
Ожидание было подобно самой настоящей пытке. Время словно превратилось в густой, тягучий кисель. Я чувствовала себя так, будто мне под ногти загоняют раскаленные иглы. Ну Фабион, ну негодяй! Где же ты?
— Три!
Я зажмурилась, не желая лицезреть жестокую расправу, поэтому не увидела, что произошло в следующую секунду. Но вдруг рядом что-то оглушительно громыхнуло, да так, что меня подбросило в воздух. Даже с закрытыми глазами я ощутила ослепительную вспышку, разорвавшую ночь. В едином крике слились сразу несколько голосов. И наступила мертвая тишина.
— Катарина? — неожиданно позвал меня Фабион. — Выходи. Все закончилось.
Только после этого я осмелилась взглянуть на полянку. Увиденное настолько меня поразило, что на некоторое время я даже потеряла дар речи.
Казалось, будто по лесу прошелся ураган невиданной силы, однако всю свою мощь он обрушил только на это место. Ни одно дерево за пределами поляны не пострадало. Но огромный камень, служивший для Реаны своеобразной подставкой для свечей, оказался выворочен из земли и расколот на две почти равные половины.
Неправдоподобия картине придавал и тот факт, что костер, горевший всего в шаге от валуна, не разметало. Он по-прежнему освещал лицо безмятежно спящей Ельгии, которую Фабион уже укрыл своей курткой.
Ирган замер подле девушки, все так же стоя на коленях, но уже без ножа. Он отлетел куда-то далеко в сторону от удара чар Фабиона.
Реана и Ольгетта оставались на своих прежних местах. Ни одна из них не сделала ни малейшей попытки бежать, впрочем, вряд ли они сохранили способность к передвижению, скорее, попали под действие заклинания Фабиона.
— Выходи, Катарина, — нетерпеливо позвал меня Фабион, с нескрываемым интересом разглядывая Реану, стоящую напротив. — Опасность уже миновала.
Я послушно выбралась из своего укрытия. Медленно подошла к нему, готовая в любой момент рвануть наутек. Так, на всякий случай — вдруг Реана только притворяется и в самый неподходящий момент сбросит с себя чары моего приятеля.
— Ну как? — горделиво спросил Фабион, когда я остановилась рядом с ним. Кивком указал на расколотый камень. — Впечатляет?
— Впечатляет, — хрипло ответила я. Откашлялась и продолжила более уверенно: — А как… Я не поняла, это тоже твоя магия? Ты ведь всего лишь ученик мага.
— Маги разные бывают. — Фабион улыбнулся. — Соответственно и учат они по-разному. Мой учитель основной упор делал именно на боевой магии.
— Понятно, — протянула я с невольным уважением. Помолчала немного и негромко пожаловалась: — Знаешь, я думала, что ты сбежал. Ты так долго не приходил на выручку Ельгии, что я с трудом удержалась, чтобы самой не кинуться в бой.
— Если честно, я думал, ты не справишься с этим искушением, — с какой-то странной интонацией отозвался Фабион, мгновенно помрачнев.
— Это плохо? — Я удивленно вскинула брови. — Я ничего не стала делать, чтобы не помешать тебе. Получается, ошиблась и на самом деле ты ждал от меня помощи?
— Не помощи, — поправил меня Фабион, слегка поморщившись. — А хоть какой-нибудь реакции на происходящее.
Я окончательно растерялась и нахмурилась. Ничего не понимаю! Так на самом деле я должна была кинуться на Реану и попытаться спасти Ельгию? Но я ведь обещала, что не буду вмешиваться! И теперь Фабион расстроен из-за того, что я сдержала слово, которое сам же вынудил дать ему?
— Ладно, не обращай внимания! — попросил приятель, явно не желая развивать сейчас неприятную тему. — Потом обсудим это.
И медленно двинулся к Реане. Обошел ее кругом, затем остановился и с любопытством заглянул ей в лицо. Она по-прежнему не двигалась, однако ее глаза следили за юношей с презрением и ненавистью.
— Сейчас ты сможешь говорить, — негромко произнес Фабион. — Я хочу кое о чем спросить тебя, прежде чем отправлю в столицу на королевский суд. — И прищелкнул пальцами. Сделал небольшую паузу, с интересом наблюдая за бесстрастным лицом девушки, после чего задал первый вопрос: — Реана, почему ты настолько сильно ненавидишь саэру Алисандру?
— Нет! — Я не сразу поняла, что это восклицание сорвалось с моих губ. Фабион удивленно обернулся ко мне, и я сжала кулаки, понимая, что не могу допустить продолжения допроса. Затараторила, оправдываясь: — Фабион, зачем тебе спрашивать об этом? В этом деле и так все понятно. Реана и Ольгетта — преступницы. Какая разница, что их подтолкнуло на этот путь? Из-за них умерла Ималия и едва не погибла Ельгия. И потом, мы ведь уже решили, почему Реана начала служить Темному близнецу.
— Решили? — оборвал мою встревоженную речь тихий голос Реаны. Она говорила, почти не шевеля губами, однако слова звучали, к моему величайшему сожалению, более чем разборчиво. — Могу я услышать твою версию произошедшего, Катарина?
— Ты была любовницей моего отца, — твердо отчеканила я, глядя ей в глаза. — Мать застала вас в интимной ситуации, разгорелся скандал, отец испугался и велел тебе убираться вон. Тогда ты попыталась убить соперницу при помощи темного колдовства, однако просчиталась и сама едва не погибла. Тебя сочли мертвой и похоронили заживо, но Ольгетта помогла тебе выбраться из могилы. Несколько месяцев после этого ты приходила в себя и копила силы для реванша. И опять ошиблась, поскольку Ольгетта принесла тебе медальон, который я подарила матери на ее день рождения, но она отдала его Ималии. В итоге погиб другой человек. Однако твоя ненависть к моей семье была настолько велика, что ты осмелилась на третью попытку. На этот раз ты решила действовать наверняка и стать по-настоящему могущественной ведьмой. Жизнь Ельгии и ее еще не рожденного ребенка показались тебе достаточной платой за будущее величие, не правда ли?
— Любовницей? — переспросила Реана, дождавшись паузы в моей длинной обвинительной тираде. Она явно сосредоточила все свое внимание на начале истории, пропустив все остальное мимо ушей. — Катарина, ты считаешь, что я была любовницей твоего отца?
— Да! — выдохнула я, больше всего на свете мечтая заткнуть сейчас чем-нибудь глотку проклятой ведьме, чтобы она замолчала.
Реана хрипло рассмеялась. Это выглядело весьма пугающе, поскольку губы у нее по-прежнему не шевелились.
— Хватит! — взмолилась я, обернувшись к Фабиону, и в умоляющем жесте простерла к нему руки. — Ты же видишь — она безумна! Вряд ли стоит у нее что-либо спрашивать! Все равно она будет нести полный бред!
— Чего ты так боишься, Катарина? — негромко спросил Фабион, оборвав мои просьбы прекратить это представление. — Готов поклясться, что ты догадалась, что на самом деле стоит за ненавистью Реаны к твоей матери. И это почему-то напугало тебя даже сильнее, чем ритуалы некромантии и убийства. Почему?
— Давай я отвечу на твой вопрос, маг. — Реана прекратила смеяться так же резко, как и начала. С такой горячей ненавистью уставилась на меня, что меня кинуло в жар. Отблески почти погасшего костра, в который уже давно не подкидывали дров, отражались в ее зрачках умирающими лепестками пламени. — Катарина — маленькая избалованная девочка, но не дура, далеко не дура. Она понимает, какой позор обрушится на ее семью, когда станет известна моя история. Это перечеркнет все ее надежды на счастливое замужество, а этого она ой как боится. И верно: дворянки работать не приучены, а еда и красивые наряды из воздуха не появляются. Любая девица мечтает обрести богатого мужа, который будет исполнять все ее прихоти. Но никто не рискнет взять в жены дочь проклятого рода, в котором принято незаконнорожденных детей выкидывать в прямом смысле слова на улицу.
— Незаконнорожденных детей? — Фабион стремительно развернулся к Реане, прекратив меня разглядывать. — О чем ты?
— Конечно же о себе, маг. — Реана хмыкнула, словно пораженная недогадливостью собеседника. — Неужели ты еще не понял?
— Подожди-ка! — Фабион повелительно воздел палец, останавливая ее дальнейшие объяснения. — Ты ведьма, значит, свои способности получила от матери. Получается… О небо, саэра Алисандра — твоя мать?
— Наконец-то! — Реана со свистом втянула в себя воздух. Косо глянула на меня. — Привет, сестренка!
Я опустила голову, чувствуя, как краска стыда заливает мое лицо. Вот и открылась еще одна грязная тайна нашего рода. Как же мне теперь смотреть в лицо Фабиону, зная, что он в курсе любовных похождений моей матери? Особенно с его уверенностью, что дети обязательно наследуют все дурное, что только имеется в характере их родителей.
— Так, а с этого момента поподробнее! — потребовал Фабион. Крепко взял меня за плечи и хорошенько встряхнул, заставляя смотреть ему в глаза. — Получается, все это время ты знала, что Реана — твоя сестра?
— Нет, — неохотно ответила я, упорно отводя взгляд. — Я догадалась лишь недавно. И то молила Светлого близнеца, чтобы мое предположение оказалось ложным.
— И как ты пришла к такому выводу? — Фабион резко поднял мой подбородок, повернул меня лицом к догорающему костру и напряженно ловил малейшие проявления моих эмоций.
— Говорю же — догадалась! В наших краях слишком мало женщин со способностями к магии, поэтому я и предположила, что Реана — моя сестра, — огрызнулась я, теперь вынужденная смотреть ему в глаза, которые из-за непомерно расширенных зрачков сейчас выглядели совершенно черными. В висках опять заломило, показывая, что приятель усердно пытается прочитать мои мысли, и я препротивно взвизгнула: — Фабион, хватит! Ты делаешь мне больно!
— Хорошо, — на удивление быстро пошел он на уступку. Отпустил меня и с демонстративным равнодушием пожал плечами. — Не хочешь говорить — и не надо. Мне все расскажет Реана. Не правда ли, дорогуша? — И повернулся к ведьме, которая наблюдала за этой сценой с откровенным злорадством.
— Даже не сомневайся. — Реана по-прежнему не могла двигаться, но вот в глазах полыхнула нескрываемая радость от предложения Фабиона. — Мне все равно нечего терять — так и так костер. Но прежде я хочу, чтобы все узнали истинную причину моих поступков.
— Фабион! — Я выскочила перед приятелем, загородив от него злобную ведьму, алчущую опорочить мою семью. — И ты будешь ее слушать? Она же сейчас готова любую небыль придумать, лишь бы утащить за собой как можно больше народу.
— Не беспокойся. — Фабион чуть скривил губы. — Катарина, уверяю тебя: я сумею отличить правду от лжи. Если твоя мать невиновна — то я обязательно это пойму. Но пока, что скрывать, ты заставляешь меня предполагать худшее. Иначе почему так себя ведешь?
Неполную минуту я с яростью смотрела в его непроницаемые глаза, в которых при всем желании не могла отыскать и лучика сострадания. Затем грустно усмехнулась и сделала шаг в сторону, понимая, что все равно не заставлю его отступиться от своей затеи.
— Не злись, — с неожиданной теплотой попросил он. Потянулся было погладить меня по плечу — но я дернулась, и его рука бессильно упала. Фабион тяжело вздохнул, собрался было еще что-то добавить, но в последний момент одумался. Перевел взгляд на Реану и холодно приказал: — Приступай. Я тебя внимательно слушаю.
— С величайшей радостью!
Я зло скривилась, услышав торжествующие нотки в голосе ведьмы. Вот ведь сволочь! Аж захлебывается от восторга, что ей позволили лить грязь на мою мать. А Реана тем временем продолжила, глядя на меня в упор и явно наслаждаясь моим нескрываемым отвращением к сложившейся ситуации:
— Саэр Алоний очень любит свою жену, поэтому твое предположение о том, что между нами была порочащая обоих связь, лишь развеселило меня. Полагаю, еще в юности Алисандра провела над ним какой-нибудь ритуал приворота, поэтому он до сих пор настолько одурманен ею. Иначе я не могу понять, почему он позволяет ей все на свете. Я не говорю про ее вздорный, капризный характер и постоянные придирки. Но он не выгнал ее из дому, даже узнав про связь с другим мужчиной! Причем ладно бы мой отец был дворянином, однако он оказался бродягой-акрийцем, у которого из имущества имелась лишь лошадь, да и та наверняка была украдена у какого-нибудь ротозея. Вот скажи мне, маг, какой мужчина в здравом уме и твердом рассудке простил бы свою жену после такого унижения? Ведь Алисандра даже не потрудилась скрыть свою связь. Неужели ее мать, знаменитая знахарка, не научила единственную дочь пользоваться определенными травами? Ну ты понимаешь, о чем я.
— Понимаю, — глухо отозвался Фабион. Скосил глаза на меня и хмыкнул, заметив мое недоумение.
О чем это они? Однако я не стала ничего спрашивать, поскольку Реана уже продолжила свой рассказ:
— Так или иначе, но Алисандра забеременела. Во время нашей весенней роковой ссоры я спросила, почему она допустила это. Знаешь, что она мне ответила? Что хотела оставить память об этом акрийце! Представляешь — память! И ее не волновало, на какую судьбу она при этом обрекла меня! Я всю жизнь считала себя байстрючкой. Выродком какой-нибудь служанки, соблазненной конюхом на ближайшем сеновале. Да я, по сути, и являюсь им. Но представь, каково мне было узнать, что моя мать — высокородная саэра. Что она купается в роскоши и позволяет, чтобы чужие люди приказывали ее дочери. Но более того — перед глазами были Катарина и Марион. Мои единоутробные сестры, которым по какой-то неведомой насмешке неба повезло намного больше. Они имели право мне приказывать. Катарина, эта соплячка, однажды даже пожаловалась Ималии, что я украла ее сережки, и меня целую неделю держали впроголодь. И Алисандра не сделала ничего, чтобы облегчить мою участь, хотя могла бы спокойно подарить мне эти дешевые жалкие серьги!
— То есть ты их все-таки украла? — поинтересовался Фабион, с затаенной иронией вздернув бровь.
— Позаимствовала! — возмущенно поправила его Реана. — Всего лишь хотела надеть их на свой день рождения, а потом незаметно вернуть. Катарина все равно их не носила.
Фабион неопределенно пожал плечами, ничего не ответив на это восклицание, и махнул рукой, предложив ей продолжить рассказ.
— Я узнала о том, что Алисандра является моей матерью, совершенно случайно, — горько проговорила Реана. На миг мне показалось, что ее глаза подозрительно блеснули. — Это произошло на ее день рождения. Именно по этой причине мы поссорились. Хотя, не скрою, саэр Алоний имел к скандалу самое прямое отношение. Это не Алисандра застала его в двусмысленной ситуации, а наоборот — он случайно стал свидетелем, как она строит глазки Иргану. Конечно же увиденное разбередило его старую сердечную рану. Ведь Ирган наполовину акриец, к тому же настоящий красавчик. В общем, ничего удивительного, что в нем проснулась ревность. Но Алоний не стал бить и крушить все подряд. Он предпочел утопить горе в вине. А затем выложил мне как на духу тайну моего появления на свет. Естественно, после его откровений я сразу же отправилась к Алисандре. Хотела узнать, правда ли это, и если да — то как смела она так обращаться с родной дочерью.
Реана замолчала. Одинокая слезинка сорвалась с ее ресниц и скатилась по щеке к подбородку.
— Насколько я понимаю, Алисандра не стала ничего отрицать? — поспешил ей на помощь Фабион. — Так?
— Да, — чуть слышно выдохнула Реана. — По-моему, она даже не поняла, почему я злюсь на нее. Мол, ну и что, что она моя мать? Подумаешь, сделала из родной дочери служанку. Зато подарила жизнь, за что я ей якобы до самой смерти должна быть обязана. И мы поругались. Очень и очень сильно поругались. Я кричала, что расскажу всему миру, какая она гадина. Алисандра тоже в долгу не осталась. Да что там — мы даже вцепились друг другу в волосы. Нас растащил саэр Алоний, который от ужаса мигом протрезвел. Должно быть, перепугался, что его ненаглядная женушка потом устроит ему сладкую жизнь за выдачу такой тайны. После ссоры Алисандра сказалась больной, наверное, пыталась таким образом еще сильнее развить в нем чувство вины. В итоге через пару дней саэр Алоний подловил меня в коридоре, сунул в руки кошель с деньгами и повелел убираться прочь, чтобы я больше не мозолила глаза Алисандре. Пригрозил, что если начну болтать, то засадит меня в тюрьму за клевету. Догадайся, маг, какие чувства после этого я могу испытывать к родной матери, которая так со мной поступила?!