И поэтому он должен был еще растерзать несчастного парня, донимая его своими вопросами.
— Давай рассказывай мне все по порядку, — предложил Дронго, — но только внимательно, стараясь ничего не упустить.
— Я уже рассказывал все много раз, — вздохнул Назаров.
— Ничего, расскажешь еще раз, — вмешался Родионов, — и не спорь, не спорь. Это мы делаем для тебя. Поэтому я попросил своего товарища приехать сюда в тюрьму. Думаешь, легко было выбить и для него пропуск?
Назаров молчал. «Наверно, у него плохая бритва, — вдруг подумал Дронго, — сильно скребет по коже, вызывая раздражение. Нужно будет попросить Родионова, чтобы принес парню новую бритву или купил бы ему новые лезвия».
— Его никто не мог убить, — немного заученно произнес Назаров, — наверно, он застрелился сам.
— А где пистолет? — нетерпеливо перебил заключенного Родионов, — ты нам глупости не говори. Все, что мог нагородить, уже сказал на суде. Никто не мог его убить, — передразнил он Назарова, — вот так говоришь, поэтому тебе и дают такой срок.
Назаров опустил голову. Перспектива провести пятнадцать лет в лагерях сильно пугала его. В тюрьме он уже успел насмотреться всякого и теперь с ужасом ждал, что будет в колонии, где нравы были куда более «вольные».
— Давай начнем с самого начала, — предложил Дронго. — Ты пришел на работу утром, верно?
— Да, — кивнул парень, — раньше всех.
— Ты видел, как Воробьев прошел в свой кабинет? Ты сам это видел?
— Да, — парень удивился. — Вы думаете, его убили еще до моего прихода?
Но этого не может быть. Я же говорил…
— Я просмотрел твои показания, — кивнул Дронго, — но ты постарайся точно отвечать на мои вопросы. Предельно аккуратно и точно. Значит, ты видел, как пришел Аркадий Борисович?
— Видел. Он пришел через десять минут после появления Киры.
— Значит, Кира пришла раньше?
— Верно. Раньше, — Назаров немного оживился, но в душе он считал появившегося незнакомца просто придирчивым идиотом.
— Она пришла до того, как ты появился у дверей?
— Нет, — Назаров не понимал смысла вопросов, но добросовестно отвечал на них, — нет, она пришла после меня.
Он считает, что кто-то мог пронести оружие еще до прихода Романа Назарова, понял Родионов. Это, конечно, возможно, но куда тогда делось это чертово оружие?
— Что было дальше?
— Они начали работать.
— Это я понимаю. Что они делали дальше?
— Позвонил Воробьев и спросил, кто еще сегодня к нему придет.
— Как именно он спросил, ты слышал?
— У Киры на столе стоит переговорное устройство. Когда звонил Воробьев, все бывало слышно. Звук был обычно очень громкий.
— Хорошо, — Дронго в первый раз подумал, что парень слишком туповат для такого испытания, дальше.
— Он спросил, кто к нему придет.
— Как именно он спросил?
— Он сказал, — парень впервые наморщил лоб, такого конкретного вопроса никто ему не задавал, — он спросил: кто придет к нему… еще?
— Точнее.
— Он сказал: «Кира, кто еще придет ко мне?» Теперь точно.
— А почему еще? Там что, были до этого посетители? Или, может, он с кем-то встречался с лифте?
— Он не мог встречаться в лифте, — ответил Назаров, — у него был свой лифт, особый, президентский. А все приезжали на обычном лифте слева. Нет, у него никого не было в этот день. Это точно.
— Что было дальше?
— Потом пришла журналистка из «Независимой». Кажется, Горюнова. Ее допрашивали в суде.
— Я не спрашиваю, кого допрашивали или нет, терпеливо поправил Назарова Дронго. — Мне важно знать, что было дальше.
— Она пришла, и я проверил ее сумку. Там ничего не было. Журналистка прошла внутрь и взяла интервью у Аркадия Борисовича. Потом принесли кофе из буфета. Его принесла Лена, ее тоже потом допрашивали. Но кофе готовила не она, и в лифте, где она ехала, было много свидетелей. Лена передала поднос с кофе Кире, и та понесла поднос в кабинет Воробьева.
— Поднос был накрыт салфеткой?
— Да, но там пистолета не было, — упрямо сказал Назаров.
— Откуда ты знаешь? — разозлился Родионов. — Вечно ты со своим мнением вылезаешь.
— Две маленькие чашки были и кофейник, — упрямо возразил Назаров, — я видел. Там больше ничего не было. Поэтому и говорю. Кира внесла поднос и почти сразу вышла. В этот момент на президентском лифте к нам поднялась Светлана Викторовна, ну… значит, теперь вдова покойного.
— Она воспользовалась лифтом Воробьева? — уточнил Дронго.
— Да. И вошла в приемную. Кира ее увидела, когда вышла, и спросила, нет, сказала, что там журналистка.
— А Светлана Викторовна не вошла?
— Нет, она сказала, что будет ждать. Но попросила Киру доложить о своем приходе.
— Она часто к вам приходила раньше?
— Да, иногда заходила.
— И всегда просила доложить о своем приходе? — усмехнулся Дронго. На жену преуспевающего банкира это мало похоже.
— Она всегда ждала в приемной, если у Аркадия Борисовича были посетители. Он не разрешал никому входить без доклада, даже ей. Строгий был очень.
— Ясно. Давай дальше.
— Журналистка вышла, и она вошла.
— Дальше.
— Журналистка ушла. Да, я вспомнил, она разлила кофе. Извинялась перед Кирой, что такая неловкая. Та ее успокаивала, она разлила кофе на стол, когда убирала микрофон. Кира сказала, что успела все вытереть.
— Понятно.
— Потом пришла эта артистка Марина Левина. Она немного подождала, пока вышла Светлана Викторовна, и вошла в кабинет. Но тоже была недолго, минут пять-десять. И быстро ушла. Потом Кира понесла какие-то бумаги.
— Значит, Кира была последней, кто видел Воробьева живым?
— Да, но после того, как она к нему зашла, позвонили из Министерства финансов. И она при мне соединила Воробьева с позвонившим. Они разговаривали, а потом Кира вышла. И когда вернулась, ушел я. Пришел Кочкин. И не успел я доехать до первого этажа, как все стали кричать, суетиться, и выяснилось, что был убит Аркадий Борисович.
— Подробнее, пожалуйста, как вы уходили. Значит, Аркадий Борисович поговорил по телефону, потом Кира куда-то вышла.
— В туалет, наверно.
— Возможно. Что было дальше? Вспоминайте очень подробно.
— Значит, так. Кира пришла. Я курить очень хотел, но не мог. Поэтому все время смотрел на часы. Как только пришел Кочкин, я достал сигареты и, уступив ему свой пост, пошел к лифту.
— К какому лифту?
— К служебному, конечно. К обычному.
— В коридоре никого не встретили?
— Встретил. Денисов там был. Завязывал шнурки. Я хотел его подождать, но он махнул рукой, езжай, говорит.
— А кто такой этот Денисов?
— Из планового отдела. Ему за пятьдесят, но он еще держится. Даже волосы, говорят, красит.
— Он в суде выступал?
— Да, его тоже допрашивали. Но он не заходил к нам в приемную, это точно.
— Значит, в лифте вы ехали один?
— Да. Доехал до первого и услышал крики. Вот и все. По всем фактам виновный я получаюсь, — Назаров опустил голову. Дронго протянул ему пачку предварительно приготовленных сигарет.
— Курите.
Парень жадно затянулся. Дронго смотрел на него со смешанным чувством жалости и недоумения. Непонятно каким образом подставленный, Назаров явно не годился на роль хладнокровного убийцы, сумевшего продумать хитроумный план устранения банкира и совершить это с такой поражающей воображение легкостью.
Здесь что-то не сходилось, и он это чувствовал.
Они разговаривали еще минут пятнадцать-двадцать, пока наконец Дронго, отдав еще одну пачку сигарет, не закончил своего своеобразного допроса.
— Спасибо, Роман, — поблагодарил он заключенного, — думаю, ты мне очень помог.
Назаров поднялся. Он уже знал, что завтра его отправляют по этапу, несмотря на кассационную жалобу адвоката. Тюрьмы были переполнены, и ответа на жалобу заключенный мог вполне дождаться в колонии, «справедливо» считало тюремное начальство. Больше никаких надежд не оставалось. В его глазах теперь остался только страх и боль от всего пережитого.
— Вам больше ничего не нужно? — спросил Назаров.
— Спасибо, больше ничего.
Назаров, судорожно достав носовой платок, вытер лоб.
Дронго обратил внимание на платок.
— Откуда? — спросил он. У Назарова не могло быть такого хорошего хлопчатобумажного платка. — Кира принесла, — виновато сказал Назаров, — жалеет меня.
Больше не было произнесено ни слова. Только перед уходом Назаров еще раз оглянулся и как-то виновато улыбнулся, вернее, попытался улыбнуться, отчего его лицо приняло какое-то страдальческое выражение, и вышел из комнаты.
— Что ты думаешь? — сразу спросил Родионов у Дронго.
— Ясно одно, — услышал он невозмутимый ответ, — парень никого не убивал. Нужно искать убийцу.
На киностудию, куда они поехали по предложению Дронго, попасть было сложнее, чем в тюрьму. Коммерческие структуры, цепко оккупировавшие бывшие павильоны киностудии, выставили надежный заслон из военизированной охраны, не пропускавшей на территорию охраняемого объекта никого из посторонних. Пришлось долго доказывать бестолковым охранникам, куда и зачем они идут.
Только пройдя на территорию студии, они поняли, что могут потратить здесь весь день в поисках нужного им человека. Пришлось идти в еще сохранившийся отдел кадров. Сидевшая там старушка ласково сообщила, что в отделе давно никто не работает. Но про Марину Левину она все знает. Та снималась в картине Креонова и теперь вдруг заболела. А сам Игорь Креонов очень недоволен этим обстоятельством. Некоторые говорили, передала им добросовестная старушка, что он думает даже поменять артистку на главную роль.
Пришлось искать Креонова, на его поиски они потратили почти час, пока наконец не нашли его сидевшим в мрачной задумчивости в огромном пустом павильоне. У маэстро явно не было настроения. Заслышав шаги за спиной, он даже не обернулся.
— Чего вам? — недовольно спросил режиссер, решив, что это кто-то из его ассистентов.
— Простите, — извинился Дронго, — мы хотели бы с вами переговорить. — Креонов обернулся. Медленно встал со стула.
— Журналисты, что ли? — прохрипел он. — Не похожи. Или коммерсанты с очередной бредовой идеей? Тоже не похожи. Так кто вы и что вам нужно?
Креонов был режиссером с мировым именем. Его седой ежик волос часто мелькал на самых престижных кинофестивалях, где его хорошо знали.
— Простите, — сказал Дронго еще раз, — мы ищем вашу актрису Марину Левину. Вы не могли бы нам помочь?
— А почему я вообще должен помогать вам? — Режиссер явно разозлился. — Эта нахалка исчезла две недели назад и ничего никому не сказала. Теперь заявляетесь вы и говорите, что ее ищете. Я тоже ее ищу. Но она ведь не появляется здесь.
— Она заболела?
— Не знаю и не хочу знать. А кто вы такие?
— Мы адвокаты, — вмешался Родионов, — сейчас ведем расследование одного уголовного дела.
— Хм, адвокаты. Что-то не очень вы похожи на адвокатов. Скорее на товарищей в «мышином пальто», — не без иронии ответил Креонов, — но я действительно не знаю, куда она делась. Если, конечно, очередной ее воздыхатель не увез ее на Канары.
— А она была на Канарах? — быстро спросил Дронго.
— Была. Три месяца назад. Какой-то банк оплатил ей расходы. А теперь вот вообще исчезла. Может, опять с кем-то сбежала. Как вы думаете?
— Не знаю, — Дронго улыбнулся. Ему нравился этот режиссер и его фильмы, — но, думаю, вы правы: в любом случае это безобразие.
— Вы смеетесь. — Нужно отдать должное Креонову, он разбирался в малейших интонациях человеческого голоса.
— Конечно, нет. Просто она нам действительно очень нужна.
— Да, — режиссер огляделся. — Саша! — внезапно крикнул он изо всех сил.
— Саша, где ты?
Откуда-то из-за ящиков, сложенных в углу, донесся голос молодого ассистента:
— Я здесь, Игорь Николаевич.
— Найди и дай им адрес и телефон Левиной. Только быстро. И чтоб больше меня не отвлекали. Всего хорошего, господа. Вы все-таки совсем не похожи на адвокатов.
С этими словами режиссер снова повернулся к ним спиной и сел на стул.
Получив адрес, они покинули павильон и вышли на улицу.
— Мне понадобятся помощники, — сказал Дронго, взглянув на часы.
— Да? — удивился Родионов. — Какие помощники?
— Когда отправляют завтра Назарова?
— В два часа дня, кажется, после обеда. А почему ты спрашиваешь?
— Нужно успеть что-нибудь придумать до двух часов дня.
— Не понял.
— Кажется, у меня появился какой-то план. Но мне нужны помощники.
Желательно двое. У вас есть помощники?
— Нет, конечно. Хотя у нас двое студентов сейчас проходят практику. Но они уже давно закончили работу. Сейчас ведь седьмой час вечера.
— Вы можете их найти?
— Постараюсь. Что им сказать?
— Обещайте участие в расследовании интересного дела.
Студентам такая практика будет только на пользу. И пусть они приедут через час куда-нибудь в центр. Например, к памятнику Маяковского. Сумеете их найти?
— Теперь просто обязан. Ладно, не беспокойся. Будут тебе два помощника.
В крайнем случае племянников позову. Они ребята смышленые. Один археолог, привык во всем копаться, другой врач, тоже подходящая профессия.
— Это даже лучше, — обрадовался Дронго, — как их зовут?
— Коля и Семен.
— Тогда вы постарайтесь найти их, а я поеду к Кире. Хочу поговорить с ней один на один.
— Ты знаешь, где она живет?
— Я же читал приговор суда. А там указаны были и адреса свидетелей.
— Договорились. Тогда встречаемся через два часа у меня дома. Не забыл, где моя квартира?
— Не забыл. Приеду обязательно.
Расставшись с Родионовым, он спустился на станцию метро. Всюду толкались люди. В это время лучше было не появляться в метро вообще, но на такси было мало надежды. Москва была, пожалуй, единственным крупным городом, где не было городского такси, а имевшиеся частники брали порой совершенно неприличную плату за проезд. Пришлось толкаться в метро, где давились люди, спешившие после работы домой. Проехав несколько станций, он пожалел, что не взял такси, но мужественно решил держаться до конца.
Доехав до места назначения, он долго искал дом Киры, затем так же долго искал ее квартиру, обходя каждый подъезд. Внизу не было никаких табличек, и приходилось заходить по очереди в каждый подъезд в надежде отыскать восемьдесят девятую квартиру. Наконец он нашел квартиру, где должна была проживать секретарь убитого Воробьева. Но дверь ему открыл какой-то молодой парень.
— Извините меня, — начал Дронго, — я ищу Киру. Приехал из банка, у меня к ней важное дело.
— Ничего не выйдет, — улыбнулся молодой человек, — Кира уже неделю как здесь не живет. Теперь это моя квартира.
— Простите, я вас не понял. Она продала вам квартиру?
— Да. И уехала неделю назад. Кажется, в Каунас, там у нее живут родственники.
— А мы все думали, почему она не приходит на работу, — пробормотал Дронго, стараясь не показывать своего удивления.
— Разве она не уволилась? — Парень оглянулся, позвав кого-то. — Валя, иди сюда. Здесь бывшую хозяйку спрашивают.
Рядом с молодым человеком возникло бесформенное существо лет тридцати с нечесаной головой и грязном халате.
— Че надо?
— Вы не знаете, куда уехала Кира?
— Не знаю и знать не хочу. А квартирку-то мы законно купили. Как полагается, все оформили. И деньги внесли.
— Он не за этим пришел, — вмешался парень.
— Да хоть бы и за этим. Все законно. Квартира наша.
— А куда уехала Кира?
— И знать не хочу куда. В Литву, говорила. Скатертью ей дорога. Как хозяина ее, благодетеля, убили, так она и сбежала. Мне какое до нее дело?
— Он из банка пришел. Киру ищет, — вставил наконец хозяин квартиры.
— В банке что-нибудь украла? — презрительно сморщилась хозяйка.
— Нет, просто мне она нужна, — наконец вставил Дронго, — а давно вы купили эту квартиру?
— Все-таки про квартиру узнавать пришел, — снова взъелась хозяйка.
— Да нет, мне Кира нужна.