— Значит, вы ходили к мисс Пелл?
— Да.
— Это принесло какую-то пользу?
— Кажется, да, но выслушайте все по порядку.
— Я весь внимание.
Мисс Силвер четко и подробно рассказала о посещении мисс Пелл. Как всегда, Рэндела восхитило ее умение точно припомнить и повторить содержание, даже интонации беседы. Когда она закончила, он некоторое время сидел молча, помрачневший и задумавшийся, потом сказал:
— Знаете, здесь сходится только то, что от последнего письма, полученного Дорис, был оторван уголок, но это все. Конечно, именно эта грязная писанина толкнула бедняжку к краю пропасти, но девушку, взвинтившую себя до такой степени, что она собралась утопиться, вряд ли можно считать достойным доверия свидетелем, а ее слова в вольном изложении — и того меньше.
Последовало спокойное возражение:
— Не сомневаюсь, что мисс Пелл совершенно точно повторила слова и племянницы, и Конни Брук. Допросите женщину сами — и увидите, что она повторит их точно так, как сделала это мне, поручусь, что ни слова не изменит.
— Я верю в ее память, но девушка на грани самоубийства вряд ли может считаться надежным свидетелем.
Мисс Силвер опустила голубой свитерок на колени и спросила его тоном одновременно удивленным и укоризненным:
— Рэндел, дорогой, неужели ты до сих пор считаешь, что Дорис Пелл покончила жизнь самоубийством?
— О чем вы, мисс Силвер?!
И женщина прямо рассказала, о чем она думает:
— Рассудите сами. Девушка получила письмо с оторванным уголком. Она посетила четыре дома и в одном из них подобрала недостающий кусочек. Дорис не сомневалась в важности своей находки и вернулась домой расстроенная. Она уже знала, кто пишет оскорбительные письма. Вам не кажется, что ей трудно было скрыть свои чувства в момент находки? Представьте себе, девушка идет себе спокойно, подбирает клочок бумаги и мгновенно оказывается в шоковом состоянии. Да ее просто должно было парализовать на месте. Она держит в руке бумажку, смотрит на нее и на глазах смущается и грустнеет. Вряд ли Дорис была одна в тот момент, когда подобрала обрывок, заметьте, это простая деревенская девушка, не умеющая притворяться. Мы знаем, что именно так и произошло, поскольку мисс Пелл упоминала, что племянница тогда «почувствовала себя нехорошо» и была вынуждена присесть. Неужели вы думаете, что ее возбуждение не было замечено? И если Дорис смогла мгновенно распознать в клочке обрывок полученного письма, то не мог ли это сделать и кто-то другой, тот, кого такое доказательство могло уничтожить?
Констебль сосредоточенно слушал.
— И что бы вы сделали на месте этого человека, учитывая, что он лишен нравственности, а его поступками руководят горечь и злоба?
— Вы требуете слишком многого от моего воображения, — с похвальной серьезностью заметил констебль.
Бросив на бывшего воспитанника укоризненный взгляд, Мисс Силвер продолжала:
— Ему необходимо было заставить Дорис замолчать, а для этого существуют три способа: связать обещанием, подкупить и третий, самый мерзкий, который, я уверена, и был принят на вооружение.
— Все это только голые предположения.
— Не совсем, Рэндел. Когда дело приходит к завершению и все события выстраиваются в логическую цепочку, остается только тщательно их проанализировать. Вернемся к тому дню, когда утонула Дорис Пелл. Она отправилась в поместье с блузкой для мисс Мегги. При примерке понадобилось переделать какую-то мелочь, и она обещает все исправить и принести вещь вечером. Затем девушка проходит через всю деревню к коттеджу «Виллоу», где примеряет платье, переделанное для мисс Вейн, а потом заходит в соседний дом, чтобы договориться с мисс Эклс о выкройках для пары ночных рубашек. Именно в одном из этих трех домов девушка подобрала обрывок письма, потому что к Конни Брук, своей последней заказчице, она пришла уже расстроенная. Дорис рассказала Конни то же самое, что и позднее мисс Пелл, разве что добавила про цвет ковра. Ни одной из женщин девушка не призналась, в каком коттедже был найден клочок. Мне кажется, такое поведение указывает на то, что она дала обещание молчать. Вспомните, Дорис говорила тете, что, по ее мнению, не надо никому называть имени, надо только получить от этого человека обещание больше так никогда не делать. Вам не кажется, что из ее слов следует, что она собирается объясниться с тем человеком?
Мисс Силвер помолчала, ожидая какой-то реакции со стороны собеседника, но, не дождавшись, продолжила:
— Если уголок письма был подобран в поместье, то его могли написать мисс Рептон, мисс Валентина, Сцилла, или сам полковник, или — возможно, но маловероятно — Флори, или кто-то из прислуги. Я спрашивала мисс Мегги, где она примеряла лиловую блузу, сшитую Дорис, и она тут же ответила, ничуть не смутившись, что в ее спальне.
— Вы не можете подозревать мисс Мегги, — быстро вставил Марч.
Мисс Силвер предупреждающе кашлянула:
— Когда обсуждаешь преступление, лучше не делать никаких исключений. Но сейчас я лишь хотела напомнить вам, что Конни упоминала, как Дорис сказала, что ее поразил цвет бумаги по сравнению с ковром, и упомянула его цвет.
— Какой?
— К сожалению, Конни не сказала. Но в спальне мисс Мегги лежит индийский ковер с цветами на белом фоне, так что вряд ли клочок бумаги на нем выделялся.
— Значит, мисс Мегги оправдана? — улыбнулся констебль.
Мисс Силвер посуровела, но продолжала:
— Мне удалось узнать, что дверь девушке открыла Флори и сразу же провела ее в комнату мисс Мегги. Флори говорит, что в то время и мисс Валентина, и миссис Рептон отсутствовали, но она не уверена, как не уверена и в том, возвратился ли кто-то из них до ухода Дорис. Валентина Грей не является подозреваемой, но мы не можем быть уверены, видела ли миссис Рептон, как портниха подбирает клочок бумаги. Полковника можно не принимать в расчет — он сам оказался одной из жертв. Что же касается Флори и других слуг, то я убеждена, что они к этому делу отношения не имеют.
— В этом я полностью на вашей стороне.
Женщина продолжала, не обратив внимания на реплику:
— Перейдем к коттеджу «Виллоу», где примеряла платье мисс Вейн. Наверно, дело происходило тоже в ее спальне. Там лежит однотонный ковер приглушенного розового цвета. В соседней комнате, в которой сейчас живу я, а в то время она пустовала и могла быть использована в качестве примерочной, такой же ковер, но приглушенного синего цвета. На обоих из них клочок бумаги был бы виден лучше, чем на ковре с узором. В случае с мисс Эклс никакой примерки не намечалось, а переговоры по поводу выкроек для ночных рубашек можно было вести где угодно, но мне почему-то кажется, что дело происходило в гостиной. Ковер там похож на ковер мисс Мегги, но более темного цвета. В свое время полковник Рептон служил на Востоке и привез оттуда эти два ковра в подарок сестре и кузине. Я сама не видела ковер в спальне Метти, но миссис Родни рассказывала, что он блекло-синего цвета с более темной каймой. Кусочек бумаги на таком виден хорошо, но ничуть не лучше, чем на коврах мисс Вейн. Вряд ли можно сделать какие-то выводы из этих подробностей, но я все равно сочла нужным на них остановиться.
— Неужели вам действительно кажется, что из всего происходящего можно сделать хоть какие-то выводы?
— Уверена, что можно. Понимаете, Рэндел, я убеждена, что Дорис Пелл убили, независимо от того, удастся это доказать или нет. А то, что сообщила ее тетя, ни в чем не противоречит моим подозрениям. Девушка, которая спокойно обошла стольких заказчиц и собиралась вечером отнести в поместье законченную работу, не похожа на особу, которую настолько потрясли гнусные обвинения из анонимки, что она готова нарушить все принципы воспитания и религиозные каноны и покончить жизнь самоубийством. Если бы Дорис впала в мрачное отчаяние, ведущее к несчастью, она в первую очередь сторонилась бы людей и избегала подруг, а значит, попросила бы тетю сделать за нее примерки. Когда я спросила про настроение Дорис, мисс Пелл ответила, что та ушла из дома в жизнерадостном настроении. Правда, она была подавлена, когда вернулась домой, но это вполне естественно, да и не могло подвигнуть ее к самоубийству. Девушка разоблачила автора анонимок, была глубоко потрясена, но не собиралась выдавать этого человека. Ее целиком занимала мысль, что же делать. Разве можно выбрать менее подходящий момент, чтобы лишить себя жизни? Не вижу для этого никакой причины.
Констебль улыбнулся:
— Вы создали весьма стройную теорию.
— А вы не принимаете ее всерьез, правда? Ну ладно, я почти закончила, осталось только кое-что добавить. Мы, вероятно, никогда не узнаем, состоялся ли разговор между Дорис и особой, которую она подозревала. Обе боялись и подозревали, но ни одна не была настолько уверена в своих подозрениях, чтобы выразить их словами. С другой стороны, вполне возможно, что неосторожно оброненная фраза напугала одну из них, в результате было потребовано и дано некое обещание, назначена встреча для дальнейших переговоров. Я склоняюсь к мысли, что именно это и произошло, ведь Дорис не упомянула имя автора анонимок ни Конни, ни своей тете. Итак, Дорис после ужина отправилась в поместье с блузкой для мисс Мегги. Неужели я зайду слишком далеко, если выскажу предположение, что девушка рассказывала о своих планах на вечер в других домах, где она работала в тот день? По дороге в поместье ее мог встретить и человек из коттеджа «Виллоу», и из коттеджа «Холли». Когда она уходила из поместья, за ней кто-то мог пойти следом. Есть место, где дорога проходит по краю декоративного пруда, вы должны это знать. Там в озеро впадает ручей, а над ним стоит мост. Скажите, где именно было обнаружено тело Дорис?
— Именно там, где вы описываете. Решили, что девушка бросилась с моста, — ответил констебль и тут же услышал вопрос, заданный чересчур знакомым решительным тоном:
— Рэндел, неужели вы сомневаетесь, что ее подтолкнули?
Глава 32
Марч ничего не ответил, он пристально смотрел на огонь в камине, мысленно глубоко погрузившись в прошлое, припоминая все случаи, когда мисс Силвер употребляла столь решительный тон, причем всегда оказывалась права. На собственном опыте констебль успел убедиться, что эта ее привычка раздражает, но не считаться с ней нельзя. Следовательно, и сейчас нельзя отметать ее слова, как простую женскую болтовню, не обдумав. Констебль полностью доверял собственному разуму, осторожности и справедливости, но отдавал должное методу рассуждения своей собеседницы и в некотором роде коллеги. Конечно, он всегда мог спасти свою гордость, сказав, что она — частное лицо и может позволить себе строить гипотезы и рассматривать дело то с одной, то с другой стороны, не будучи отягощенной официальной ответственностью. Но поиск правды всегда оставался для констебля превыше всего, потому-то он прислушивался к чужому мнению, даже если делать это не хотелось. Оторвав взгляд от пламени, он признался мисс Силвер:
— Я размышлял об этом.
Ответ пришелся даме по душе. Глупо, но Марч почувствовал удовлетворение, как будто его похвалили за хорошо сделанный урок.
— Мне кажется, — начала мисс Силвер, — что вы, как и я, не способны без конца считать совпадения простой случайностью. Смотрите сами: Дорис Пелл приходит к тете и говорит, что знает автора анонимок, тем же вечером девушка тонет. Появляется слух, что Конни Брук знает этого автора, — и через сутки ее находят мертвой в постели. В субботу полковник утверждает, что ему известно имя автора анонимок, это мгновенно становится известным в деревне, а в понедельник его находят отравленным в этой самой комнате. Неужели после этого можно думать, что случай Дорис никак не связан с двумя другими и что убийца — не один и тот же человек?
Марч коротко кивнул в знак согласия:
— Очень похоже на правду. Но пока первое дело стоит особняком, и если мисс Пелл не откажется от своих показаний, не будет оснований считать смерть ее племянницы не самоубийством. А насчет предположения, что убийца во всех трех случаях один и тот же человек, остается вопрос — кто он? Пока все, что вы говорите, а также дополнительные показания указывают только на Сциллу Рептон. Дорис могла подобрать компрометирующий клочок бумаги не обязательно в комнате мисс Мегги, причем нам неизвестно, как он оказался на полу: выпал из комода, из книги, прилип к промокашке, он мог выпасть из кармана вместе с носовым платком или вывалиться из сумочки или мусорной корзины. Помню, вы сказали, что Дорис провели в комнату мисс Мегги. А что случилось, когда она уходила?
— Флори впустила девушку, но уходила она одна.
— Значит, ее могли позвать в спальню или гостиную Сциллы, которая выходит в холл. Разве нет?
— Не знаю, Рэндел.
— Мисс Рептон могла попросить девушку выполнить для нее какую-нибудь работу. Они, например, вытаскивали выкройки, а вместе с ними вывалился и кусочек письма. Если миссис Рептон, женщина молодая и сильная, узнала, что Дорис вечером вернется в поместье, то вполне могла столкнуть ее с моста. Но лиха беда начало, дальше предполагаются другие убийства, особенно подкрепленные денежным мотивом в случае Роджера Рептона. Конечно, нет никаких доказательств ее контакта с Конни Брук в интересующий нас вечер, но достаточно, если удастся доказать, что она отравила мужа, тогда два остальных случая можно оставить без дополнительного расследования.
Мисс Силвер покачала головой:
— Не верю я в вину миссис Рептон.
— Бога ради, скажите, почему?
Крючок быстро мелькал в умелых руках, превращая голубую шерсть в нарядную кромку.
— Трудно облечь мою уверенность в слова, — начала мисс Силвер. — Сцилла выглядит так, как будто совершенно не осознает грозящую ей опасность и ничего не боится. В случае ее виновности мы бы заметили некую уязвимость, изменение поведения или еще что-то в этом духе. Понимаете, труднее всего скрывать страх, а эта женщина ведет себя так, как будто бы у нее совершенно нет никаких причин чего-либо бояться.
— Я бы сказал, что она просто чересчур самоуверенна.
— Но даже закоренелый преступник чувствует приближение опасности. Если бы Сцилла совершила три убийства, то во время вашего последнего допроса она бы поняла, что находится на грани разоблачения, и вела бы себя как-то иначе, я в этом уверена. Меня поразило именно полное отсутствие в ней настороженности. Собственно, это все, что я могу сказать в объяснение своей позиции.
— У этой женщины твердый характер, я считаю, она тогда умело притворялась. И продолжаю настаивать, что если всех троих убили, то наиболее вероятно, что это сделала именно она.
— Это дело началось не с убийства, Рэндел, — покачала головой мисс Силвер, — оно началось с анонимных писем. Именно они — первопричина всего случившегося. Найдя их автора, вы найдете психически неуравновешенного человека с тайной страстью властвовать.
Марч удивленно поднял брови:
— Мне вполне понятно, что Сцилла могла расстроить себе нервы в Тиллинг-Грин.
— Ох, Рэндел, нет… не в то время, когда появились первые анонимки. Тогда ее связь с Гилбертом Эрлом была в самом разгаре, и голова ее была занята организацией тайных свиданий и всяческими уловками, непременно сопутствующими подобного рода делам. Кроме того, я сомневаюсь, что она решилась бы обвинить саму себя в супружеской измене, а в письмах содержится именно это.
— А в других письмах, кроме того, которое получил полковник, тоже такое написано?
— Вероятно, об этом упоминается в письме, предназначенном Валентине. Флори упоминала, что девушка получила анонимку. Мисс Грей ведь признала это, правда?
— Да… девушка сказала, что сожгла письмо. Могу согласиться, что вы правы и там упоминалось о связи Сциллы и Гилберта.
— И вы настаиваете, что такое письмо могла написать сама Сцилла?
— Не уверен. Мне кажется, вполне могла, если она ставила перед собой цель не допустить свадьбы девушки, невзирая на последствия. Именно такой мотив выдвигал ее покойный муж. — Констебль встал. — Ладно, все наши с вами разговоры — пустые предположения, а мне надо дело делать. Сам я считаю, что у нас достаточно оснований для ареста миссис Рептон.
Мисс Силвер отложила вязанье и тоже встала.
— Вы допросите ее еще раз?
— Не представляю, что нового она сможет сообщить. На этот раз она будет поосторожнее.
И констебль вышел из кабинета, испытывая неуловимое чувство, что не дотянул до каких-то трудно определимых стандартов.